Что можно сказать о путешествии в карете из солнечной южной провинции в шумную столицу? Это было захватывающее приключение. Оно оставалось захватывающим в первые три часа после выезда за ворота поместья. Потом у Эжени затекла спина, а горничную растрясло.
Подушки помогли совсем ненадолго. К исходу четвертого часа молодой женщине ужасно захотелось пересесть в седло, и пусть ноябрьская морось промочит плащ, неважно! Она могла бы согреться на скаку и, утомившись, снова вернуться в карету. Но верхового коня Эжени с собой не взяла.
Пока карета тряслась по дорогам до первого на их пути постоялого двора, две молодые женщины успели обсудить и качество дорог, и мягкость подушек, и предусмотрительность д'Эстри. Он положил в карету, помимо прочего, флягу с горячим вином и мешочек цукатов, которые, к сожалению, быстро кончились, оставив по себе добрую память.
Дорога казалась бесконечной. Менялся только пейзаж за окном. Комнаты на постоялых дворах впечатляли отсыревшими тюфяками и невозможностью допроситься у прислуги хотя бы кувшина горячей воды. Она была неизменно столь же тепла, как если бы дворня согревала ее своим телом, ни разу не додумавшись поставить котелок на огонь. Мадам де Вейро умела настоять на своем, но пробиться сквозь потрясающую лень и тупость местных слуг не удалось бы и маршалу д'Орнано.
Перед самым Парижем Эжени нарочно сделала лишнюю остановку, чтобы умыться с дороги, надеть свежее платье и с помощью горничной красиво уложить волосы. Прибыть к родне хотелось в полном блеске.
Предместья Парижа заставили мадам де Вейро вспомнить о флакончике духов и нанести по капле эликсира на запястья, шею и кружевной платок. Знакомство со столицей начиналось с запахов. И запахи эти были ужасны. К сожалению, любимый аромат, нежный, прохладный и терпкий, не смог заглушить ни одного из них.
Когда карета наконец остановилась у дома господина де Клейрака в Латинском квартале и Эжени с помощью кучера впервые ступила на парижскую мостовую, она выглядела куда бледнее, чем это свойственно южанкам.

Эжени не успела заскучать. Может быть, парижские традиции гостеприимства требуют мариновать гостей у крыльца, будто яблоки в подсоленной воде, но в любом случае, ожидание не продлилось слишком долго, а она успела рассмотреть и дом, и ковку ограды, и даже немного отдышаться.

-Добрый день, - по-французски ответила молодая женщина и, опознав акцент, тут же приветливо заулыбалась и перешла на испанский: - Добрый день, сеньор.

Кем же он мог быть? Друзья хозяев редко открывают двери гостям, если не служат в этом же доме. Придя к такому выводу, на который указывал и вопрос незнакомого идальго (он ведь был идальго, с такой осанкой и в такой одежде!), Эжени подумала и о том, что вежливость никогда не бывает лишней, и обозначила реверанс, продолжая приветливо улыбаться.

- Окажите мне любезность, сообщите, пожалуйста, господину де Клейраку, что прибыла сестра его жены, мадам де Вейро. Я писала ему о своем визите и могу только надеяться, что письмо дошло в срок.

Сдержанная вежливость управляющего произвела на уставшую путницу самое приятное впечатление. Она питала некоторую слабость к испанцам, хотя благодарить за это следовало, как ни странно, француза, и первой мыслью, которая посетила ее после появления господина де Клейрака в гостиной, было шутливое сравнение господина со слугой. Если бы они оба были женщинами, Клейраку не следовало бы держать дона Хосе поблизости.
Эти рассуждения, хотя и зажгли в карих глазах озорные искры, не помешали ей почтительно опустить взгляд и присесть в реверансе.

- Счастье видеть вас и сестру заставит меня позабыть о всех превратностях пути, - заверила Эжени родственника.

Оценивающий взгляд от ее внимания тоже не ускользнул, но за свой внешний вид молодая женщина была спокойна. Возможно, покрой ее платья и устарел на несколько месяцев (что она, разумеется, собиралась исправить при первой же возможности!), зато сидело оно безупречно, а накидка достаточно прикрывала в меру кокетливый вырез декольте. Немного огорчали зимние дорожные цвета, но дымный бархат, отделанный серебряной нитью, смотрелся все-таки недурно, а кипенно-белый атлас в прорезях не отдавал желтизной.

- Хотя дорога, признаться, была ужасной, - она улыбнулась, противореча собственным словам. -  Холодно и скучно. И постоялые дворы, где печи либо не греют, либо пылают как адское пламя. Я буду рассказывать об этом подругам еще полгода.

Эжени опустилась в кресло, мигом отметив, каким мягким кажется оно после сидений кареты, и принялась с любопытством рассматривать гостиную, уже в деталях отмечая сочные и мягкие тона узорчатой обивки и воздушное изящество ковки на каминной решетке.

- Вы очень любезны, брат мой, - конечно, мадам де Вейро не забыла улыбнуться снова. Улыбайся чаще, так звучало первое правило для общения с малознакомыми людьми, придуманное ею еще в детстве. Улыбка располагает, а нежные ямочки на щеках привлекают взгляд, и всегда остается шанс, что примут за глупышку, что бывает весьма полезно.
Интересно, причем здесь сломанная карета. Да, они задержались бы в пути, но разве это препятствие для целеустремленного человека, к тому же озабоченного душевным здоровьем сестры? Уж кто-кто, а господин де Клейрак должен был уже ознакомиться с некоторыми фамильными чертами д'Авейронов, хотя Катрин, пожалуй, всегда была мягким и уступчивым человеком. Она с такой любовью и почтением к мужу писала о своей семье...
Больше забавляясь, чем всерьез, Эжени подумала о том, почему никто не рассказал Хосе, как выглядит герб семьи де Вейро, если письмо пришло вовремя и ее ждали?.. Какая непредусмотрительность. Впрочем, пустое и суета сует.

- Но если бы мы всегда слушались добрых советов, - сокрушенно покачала головой молодая женщина, продолжая очаровательно улыбаться. - Увы!.. Я ощутила за время дороги всю глубину вашей правоты.

Запах теплого вина казался волшебным.

- Не будем о дороге, - предложила она. - Что наша дорогая Катрин? Здоровы ли племянники? Мы так давно не виделись с сестрой, я так хотела бы заключить ее в объятия!

Эжени знала множество уловок, которые могла бы использовать женщина, чтобы избежать внимания опостылевшего мужчины, хотя лишь иногда ими пользовалась. Когда ты вдова, нет нужды терпеть домогательства, если любовный пыл обращен на другого или временно угас. Но что остается замужней даме?
На лице молодой женщины отразилось искреннее огорчение. Бедная сестра, она даже не смогла удачно притвориться, муж тут же все заметил. Интересно, кто мог бы вернуть ее к светской жизни, далеко ли этот счастливец?
Мысль о доне Хосе зажгла в карих глазах лукавые искры. Это было бы так захватывающе опасно, но господин де Клейрак, ее глубоко уважаемый брат, не потерпел бы ничего подобного от своей жены. Он оставлял впечатление разумного и внимательного человека и был очень далек от старческой немощи покойного Вейро. Значит, не испанец, но кто? Ах, Катрин...
Эжени с благодарностью взяла кубок и обхватила его сразу обеими ладонями, отогревая пальцы. Она вполне согрелась, но тепло казалось таким приятным.

- Я глубоко огорчена, - призналась мадам де Вейро, глядя на родственника из-под пушистых ресниц. - Но, быть может, мне удастся поправить дело? Радость от встречи с любимой сестрой может вернуть нашей милой Катрин и любовь к жизни, и...

Ах, если бы она сама в это верила! Но у нее был повод для беспокойства, как бы господин де Клейрак не уверял ее в обратном.

- ...Может быть, трезвость суждений, - чуть тише добавила молодая женщина, чуть замявшись. - Простите, брат мой, но последние письма от Катрин заставили меня предположить, что она чуть ли не собирается посвятить себя аскезе и очень глубоко увлеклась... жизнью духовной в ущерб земным радостям. Это сильно меня тревожит. Неужели ее болезнь так серьезна? Прошу вас, не бойтесь огорчить меня, я приму любые известия.

- Монашек?.. - брови мадам де Вейро слегка приподнялись, а в глазах отразилось глубочайшее изумление. И даже легкое сочувствие. - О!.. Кхм... Простите, дорогой брат, это было так неожиданно.

Она сокрушенно покачала головой. Похоже, дела зашли еще дальше, чем ей казалось. Эжени никогда не была сильна в богословии, да и почтенное семейство д'Авейронов от мала до велика не отличалось чопорностью нравов, хотя и уделяло должное внимание благопристойности. Но слова Клейрака невольно привлекли ее внимание. Что все это могло значить?.. "Вставать между душой и вселенским духом..."
От местного кюре Эжени не слышала ничего подобного. Неужели Катрин успела повлиять и на мужа? Удивительно. Судя по письмам, он был настоящим хозяином этого дома и не то, чтобы Катрин стремилась им вертеть.
А может, тут живет кто-то еще? Монашки, дама в сложных обстоятельствах (неужели в тягости и не от мужа?), третьим должен быть по меньшей мере беглый разбойник, чтобы картина стала совсем уж несусветной. Или нет. Какой-нибудь кюре?
Эжени недурно владела лицом, поэтому улыбнулась только мысленно.

- Прошу вас, не огорчайтесь, - как можно более искренне обратилась она к родственнику. - Я ни в коем случае не хотела бы доставлять вам больше неудобств, чем это уже сделали обстоятельства.

Молодая женщина слишком ценила репутацию легкой в общении и увлекающейся натуры, чтобы позволить кому-то думать о ней как о рассудительной особе, склонной задумываться над словами других.
Монашки! Она была полностью согласна с Клейраком, черт побери и больше ничего не скажешь. Неужели Катрин общается с ними в том же тоне, каким были выдержаны последние письма?..

Эжени пригубила вино и благодарно склонила голову.

- Чудесные специи... Я полагаю, что смогу найти в Париже достойное пристанище.

"Прости, брат", - мелькнуло в голове у мадам де Вейро. Осталось только нагрянуть в холостяцкое жилище Армана и испортить ему пару недель жизни своей болтовней. Интересно, он-то не успел приютить пару монашек и женщину в сложных обстоятельствах?

- И, конечно, я с радостью и большой осторожностью побеседую с Катрин. Может быть, мне удастся убедить ее, что и многие земные радости нам посылает Господь, и не стоит от них отказываться...

Она скромно опустила глаза, слегка порозовев, и намеренно сделала паузу, чтобы хозяин дома имел возможность пригласить ее заглянуть снова и обозначил удобное для визита время.

- Вы так любезны, - Эжени снова глотнула вина и улыбнулась. Пожалуй, в гостинице можно будет оставить горничную, а если повезет, поблизости найдется хороший каретный двор и кучер сможет позаботиться об экипаже, которому явно требовался уход после дальней дороги, да и лошади... А она сможет взять портшез и навестить брата. Кроме того, если гостиница ей не понравится, совершенно не обязательно там жить. Но как хорошо иметь крышу над головой в первый день в Париже! Даже если это не крыша богатого особняка, в котором живут твои родственники.
Мадам де Вейро представила встречу с монашками где-нибудь в анфиладе комнат и мысленно содрогнулась. Нет, она умела себя вести и могла бы даже поддержать разговор на библейские темы: побольше скромности, побольше молчания, дальше все пойдет само собой, ведь все благочестивцы любят поболтать. Но как же это скучно! Одна-две шутки могли бы исправить дело, но кюре, которого Эжени глубоко уважала и немного побаивалась, просил больше так не шутить, опасаясь за душевное здоровье своей паствы, а жаль, потому что призрак монаха был куда как хорош, хотя к утру изрядно озяб. Но что делать, хорошему призраку полагается исчезать после петушиного крика, а в ту ночь петухи, как назло, не желали кричать до восхода. Хорошо им, они тогда выспались...
Мадам де Вейро вновь улыбнулась, припомнив свою ребяческую выходку.
Многое оставалось непонятным. Верит сам Клейрак в болезнь своей жены или нет? Создавалось впечатление, что не слишком. Но зачем тогда ей подыгрывать? Да и письма... Нужно обязательно поговорить с Арманом. Может быть, они смогут вечером появиться вдвоем. Если брату не помешает служба.

- Нельзя ли устроить так, чтобы после ужина мы могли побеседовать с Катрин... - она чуточку замялась, понимая, что проявляет несколько большую инициативу, чем, возможно, стоило бы, но все же продолжила, едва заметно улыбаясь, и улыбка эта была смущенной: - ...без монашек? Предполагаю, их может обеспокоить то, каким образом повлияет на Катрин приезд любимой сестры и подруги детства. Яркие краски отвлекают от благочестивых размышлений.

Эжени сверкнула самой озорной улыбкой из возможных. Может быть, Клейрак действительно будет доволен итогом разговора, может быть и нет, но ей требовалось поговорить с сестрой с глазу на глаз. Часть писем она привезла с собой, выбрав из всей пачки наиболее странные, и некоторые из них явно стоило показать Арману, который жил в Париже постоянно и мог бы присматривать за Катрин впредь, пусть и в рамках разумной ненавязчивой заботы. Такой, какая не вызывала бы возмущения у супруга. Интересно, в каких  отношениях Арман с Клейраком?
Как бы там ни было, одно из писем можно будет вечером взять с собой. Эжени не стала на него отвечать, только предупредила о своем приезде, но затронутые в нем вопросы настоятельно требовали обсуждения. Если бы мадам де Вейро представляла, с кем можно посоветоваться на эту тему, не повредив сестре... Может быть, Арман с тех пор, как начал служить кардиналу, начал разбираться и в богословии? Подействует на Катрин сестринская любовь и хорошая встряска или ей нужен кто-то для душеспасительных бесед?
Эжени глотнула еще вина. А ведь это хорошая мысль. Кто-нибудь симпатичный, изящный, умный,  не чурающийся земных радостей. Оставался только один вопрос, где взять такого и не оставить его случайно себе? Нет, надо проявить великодушие. Шутки шутками, но творится здесь что-то неладное. Монашки... Боже, неужели Катрин задумала принять постриг?
Мадам де Вейро имела самое туманное представление о том, как уходят в монастырь и может ли уйти туда женщина, у которой есть дети и муж. Наверное, может. Ужас какой.

- Скажите, брат, она не говорила с вами о том, что... - Эжени замялась, тема оказалась слишком деликатной, а еще она вдруг поняла, что монашки, наверное, проводят рядом с Катрин очень много времени. Если их надо удалять прямо от ложа. Может быть, они и сейчас там. А ей... Ей придется ждать вечера.

- Не говорила, что собирается вовсе уйти от мира?..

Эжени поставила кубок на поднос и внимательно посмотрела на "дорогого брата", обдумывая, сказать ли ему, что не стоит тратить время на дополнительные извещения? Она ведь сама собиралась навестить Армана, не слишком задерживаясь в гостинице. Но господин де Клейрак так любезно ответил на ее неозвученный вопрос!..

- Я собиралась заглянуть к брату, и, конечно, могу передать ему ваше любезное приглашение, - с улыбкой предложила мадам де Вейро, пытаясь сообразить, что же ей так не нравилось во всех этих рассуждениях о делах небесных и земных.
Она аккуратно разгладила складки на юбке. Бархат приятно щекотал ладони, словно на коленях свернулся большой дымчатый кот. Если не смотреть вниз, можно представить, что так и есть.
Нет, но монашки! Катрин совсем с ума сошла. Надо будет найти потом кого-нибудь из них, завести разговор и попробовать подружиться. По крайней мере, выяснится, какими нравоучениями потчуют сестру и можно ли что-то противопоставить... Если даже господин де Клейрак не справился и то и дело переходит на язык церковников, дело плохо.