Варгас, рассмотревший уже шхуну вдоль, поперек и по диагонали, ответил ему взглядом гончей, дрожащей от нетерпения в ожидании переливчатой трели рожка. Он не мог ответить за капитана, но мог просить  - молча. "Пусть я?.. Пусть это буду я! Разрешите мне... Ну же!.. "
Темные глаза "сеньора гранда" клятвенно обещали не просто вывернуть несчастную шхуну наизнанку, но и собрать обратно от носа до кормы, но хранили десяток умолчаний о судьбах экипажа.
А вслух он сказал, флегматично прищурившись на приближающийся корабль:

- Рановато, а, дон Анхель? Хорошо идут...

- Сеньор капитан!.. - взмолился Бенито, которому сложившееся положение дел явно не нравилось, и Санчес, незаметно подошедший поближе, поддержал его умоляющим взглядом. Обоих можно было понять - только последний болван не догадался бы к этому моменту, зачем понадобилось таскать балласт - но их, в отличие от Варгаса, снедало не нетерпение, а беспокойство: почти все матросы были заняты на мачтах, а время начинало поджимать всерьез.

- Хороший корабль, - кивнул Рохас, словно не услышав эту отчаянную мольбу. - Займитесь своим делом, Санчес. А мы с сеньором грандом еще полюбуемся.

Мастер-канонир явственно проглотил богохульство и поспешил прочь. Сержант открыл было рот - и стиснул зубы под внезапно заледеневшим взглядом Рохаса.

Если бы кто-то из них, Бенито или Варгас, мог заглянуть сейчас в мысли своего капитана, они удивились бы оба. Бенито - крайней тревоге, которую Рохас столь успешно прятал, Варгас - ее причине.

Франсиско следил за приближающимся кораблем с неусыпным вниманием. И думал не о том, как будет уходить "Консуэло" - как уходить, куда? Им не нужно было! - но о том только, что голландец должен подойти так близко, чтобы не успел уйти сам.
"Консуэло" была маневренной для галеона, но голландская шхуна могла ходить куда круче к ветру. И при меньшем количестве пушек вряд ли стала бы подставляться под испанский борт, даже сейчас способный плюнуть огнем так, что захлебнулся бы и корабль покрупнее.
Нет, артиллерией бить не будут. Они и так предполагают пробоину, побоятся утопить добычу. С другой стороны, залп картечью перед абордажем - святое дело, и Варгас мог поставить кучу денег на то, чем именно зарядил пушки мастер Санчес. Но подставлять под картечь "Консуэло" не хотелось.
Хотя квартердек они прикрыли теми же мешками с песком, и над палубой была натянута сеть для защиты команды от падающих кусков оснастки, что с головой выдавало в "Консуэло" корсара... все равно не хотелось.
Капитан стоял с непроницаемым лицом, а Варгас подсчитывал скорость и расстояние, и еще дальнобойность вражеских пушек.
Ядра летают дальше, чем картечь.
Струна внутри натягивалась медленно, и звенеть начала незадолго до того, как лейтенант и сам решил, что - пора.

- Время, дон Анхель, - тихо сказал он, невольно сжимая левую руку на рукояти палаша.
Шпага ждала своего часа в каюте, в открытом море он носил абордажный клинок - и тоже дорогой и качественный, но расставаться с оружием Франсиско не был готов даже ради поддержания образа. - Пора... Или мы примем их на борту.

- Возможно, - так же шепотом ответил Варгас. - Но это шхуна. Ваша первая добыча в капитанской роли, а? Мы возьмем ее...

Лейтенант коротким жестом проверил, как палаш ходит в ножнах. Не нужно было объяснять очевидное - на шхуне, по всей вероятности, было куда меньше людей.
А это значило, почти наверняка, что они начнут с картечи.
Нетерпение Варгаса стало чуть явственней:

- Бенито... Абордажников со шканцев убрать до первого залпа. Неважно, нашего или голландского. Дальше вы и сами знаете, что делать. А пока пусть помогут с балластом.

Уйти от первого "Консуэло" могла уже и не успеть. Но второго могло не быть.

- Выравнивайте корабль. Мы должны успеть до того, как голландец выйдет на расстояние залпа. Мастеру Санчесу - как только выйдет, огонь по выбору.

То есть "прицельтесь хоть как-нибудь". Что такое наводить пушки на корабле с заметным креном, Варгас представлял.
Теперь все зависело от того, успеют они или нет.
Стрела, спущенная с тетивы, на Рохаса он обернулся только после того, как отдал распоряжения. С немым вопросом. "Все так?"
Капитан мог хотеть другого.

Шхуна приближалась, "Консуэло" выравнивалась. Франсиско уже понимал, что они действительно немного не рассчитали. Совсем чуть-чуть. Но галеон возвращал себе нормальный ход и голландцы, должно быть, как раз начинали понимать, во что их втравила фантазия сеньора Рохаса.
Варгас почти кинулся к трапу. Дернулся уже, привычно подчиняясь приказу, готовясь принять командование абордажной группой, - это было то, чего он хотел и что любил - но замер на полушаге, круто обернувшись к капитану.

- Дон Анхель! А вы?

Реши Рохас остаться на палубе, он считал себя обязанным остаться тоже - и притом оставить эскорт из нескольких абордажников. Вызвать их сюда, потому что морской бой непредсказуем и палуба может наполниться чужими солдатами еще до того, как на нее вернутся свои.
Конечно, на корабле так или иначе воюют все и на абордажниках свет клином не сошелся, но они не даром считались лучшими.

Варгас не мог перечить капитану на глазах у офицеров, и поэтому честно сбегал вниз - убедиться, что у абордажников все в порядке и все готовы к бою. И даже на вопрос "Чего мы тут сидим?" ответил коротким: "Ждите!"
Покончив с этим, он тут же вернулся на квартердек. Как раз вовремя для того, чтобы услышать сакраментальный вопрос и увидеть клубы дыма. С едва ощутимым опозданием до их ушей долетел грохот залпа.
Он дернул дона Анхеля за собой под защиту мешков - просто потому, что тот стоял рядом, так же как кто-то увлек Санчеса, тоже стоящего спиной к чужому кораблю.
На палубу обрушился град из мелких кусков металла, высекая щепки из темного дерева, взрезая мешки и тела прячущихся людей. На палубу рухнул один из марсовых матросов.
Какого черта, была же команда "с марсов долой!", он слышал! Не успел?..
Варгас уже чуял, что смертельный ливень оказался... слабее, чем обычно. Может, потому, что с той стороны была шхуна, а не голландский галеон. А может, кто-то ошибся с расстоянием. И с наводкой.
Он бросил быстрый взгляд на Рохаса, привычно ища следы крови. Впившуюся в тело картечь сгоряча можно не заметить, если кусок не был так велик, чтобы сразу покалечить или убить. Такое бывало...
"Консуэло" тоже дрогнула, палубу заволокло дымом. Галеон ответил огнем со всего борта, но результат нужно было еще увидеть - то есть встать и выглянуть из-за баррикады.
Корабли шли друг к другу, шхуна - почти против воли, не успевая встать на курс, галеон - вполне намеренно, и время артиллеристов вот-вот должно было смениться временем рубак.

Галеон ударил шхуну в скулу, послышался треск, отдавшийся дрожью в телах стоящих на палубах, и корабли сошлись борт к борту. Абордажные дреки и кошки были брошены, “Консуэло” закрывала орудийные порты, чтобы никому с той стороны не вздумалось стрелять через них или, того хуже, попасть внутрь.
Высота галеона играла на руку корсарам – стрелки выцеливали людей на палубе шхуны, как дичь в открытом поле, облегчая высадку абордажной команде, ссыпающейся по наклоненным мосткам.
Варгас спрыгнул на палубу голландца почти одновременно с Бенито, отстав едва на полшага, и оказался на скользких досках – картечь и ядра сделали свое дело. Гостей встретили с яростью обречённых и ненавистью обманутых, и Варгас, мгновенно пьянея от хорошо знакомых запахов пороха, дыма и свежей крови, принялся прорубаться к мостику. Это было его время, страх и безнадежность в чужих глазах возбуждали сильнее вина. Он хотел побеждать. Снова и снова.
Команда оказалась не слишком готова к прыти нового офицера, а может, он слишком увлекся, но, пройдя бак, на шкафуте он чуть не оказался в одиночестве и вынужден был вертеться кошкой на адской сковороде, уворачиваясь сразу от трёх тесаков. Танцевать сарабанду он не умел, но это было чем-то похоже на пляску. Варгас думал об этом мельком, если вообще способен был думать, отбивая удар за ударом так, что немело запястье. Ничего красивого в этом не было, только лютая злоба, жизнь за жизнь, и падающее на палубу нечто, бывшее живым человеком ещё секунду назад. Это чуть не стоило жизни самому Варгасу, нагрудник украсился даже не вмятиной, а полноценным прорубом, едва не дошедшим до тела. Но он успел отшатнуться, ровно настолько, чтобы не найти вдруг чужого палаша в своей груди. Вокруг стало свободнее – солдаты с “Консуэло” отнюдь не теряли времени даром, и шкафут закипел бурунами схваток. Шаг за шагом абордажная группа двигалась вперёд, оставляя позади тела.

Варгас чуть не пропустил момент, когда экипаж шхуны начал сдаваться по-настоящему. Приказа "пленных не брать" не было, и у фальшборта сгрудилась группа грязных, усталых и израненных людей под охраной нескольких стрелков. На палубе тут и там валялось брошенное оружие.
Сопротивлялся еще только ют, но у последних защитников корабля не было никаких шансов. Когда Варгас, перемазанный кровью и грязью, добрался наконец до шканцев, рядом с толстяком на мостике уже торчал Бенито и, видимо, он со своим генуэзским палашом и стал причиной короткой резкой команды на едва знакомом Варгасу языке.
Бой замирал. Медленно, неохотно. Новые клинки брякали о доски. Кто успел сдаться, тот сдался.
Лейтенант, одобрительно хлопнув сержанта по плечу, обернулся в поисках Рохаса. Нужно было сообщить капитану...
Увидев круг из абордажников "Консуэло", собравшийся на юте, Франсиско направился прямо туда. К тому же там маячила знакомая фигура.

- Дон Анхель? - окликнул он. - Корабль наш.

Круг расступился, его пропустили ближе к капитану - и Варгас с глубоким удивлением воззрился на двух очевидно не сдающихся подростков.
Пожалуй, никто из испанцев сейчас не выглядел располагающе. И Франсиско тревожно глянул на капитана.
Корсары редко пускаются в уговоры, Рохас вполне мог решить не тратить время - и Варгас отлично понял бы это решение, но парнишки демонстрировали недюжинную храбрость перед лицом тех, кто только что залил их корабль кровью защитников от носа до кормы.

Варгас тихо выдохнул.
Ну правда, они выглядели совсем не целью для хорошего удара палашом, такой "противник" - это хуже, чем клинок марать, это почти бесчестно даже.
Настоящего врага уже перемололи абордажные жернова, одним из которых был он сам, и боевая лихорадка осталась где-то позади. В этих мальчишках легко было узнать себя, да и Рохаса, наверное, лет ...дцать назад - и не так уж много лет, и лейтенант совсем не хотел...
И с первым движением командира он дернулся - не остановить даже, на глазах у собственной-то команды, или все-таки остановить, он и сам не знал. И не успел бы.
И сейчас улыбнулся почти с облегчением.
К черту. Как он вообще мог подумать...
Нет, мог. После "Хуана" он вообще много чего мог. И только сейчас понял, слушая веселый голос Рохаса, насколько не хотел, чтобы "Консуэло" оказалась вдруг вторым "Хуаном" - а кто мог ему это обещать заранее?..

- Капитан, - он отчитался серьезно. Потерь было немного, при таком-то численном перевесе. Картечный залп унес три жизни еще на родном борту, а дальше все происходило на палубе "Rode Leeuw", и нескольких солдат они все-таки потеряли, но вражеский корабль был цел и захвачен со всем грузом, который мог оказаться на борту, и пленных они тоже взяли, и, самое главное, проверили, клюют ли голландцы на "подбитую птицу".
Лейтенант говорил короткими фразами, поглядывая то на Рохаса, то на его пленников, и сам не знал, что сейчас отражается в его глазах.
Благодарность? Облегчение? Восхищение? Гремучая смесь?..
После боя чувства всегда острее, и он гордился сейчас своим капитаном - и радовался, потому что слишком хорошо помнил, как бывает иначе.

- Я отправил людей проверить трюмы. По крайней мере, у них хороший запас пороха, будет подарок мастеру Санчесу... Что вы собираетесь делать с такой богатой добычей, дон Анхель?

Варгас, усмехаясь, кивнул на стоящего мальчишку и его лежащего на палубе товарища. Как вообще такие ангелы становятся юнгами?.. Или... Да нет, какой из него юнга. Чистый, как... Как он сам, наверное, в первый день на "Консуэло". Вот его друг - да, возможно. А он... Пассажир?.. Родственник капитана?..

Варгас глянул на “добычу” с глубоким изумлением. Девушка!..
Впору было браться за голову.
Благородная девица на военном, хуже того, корсарском корабле. В плену.
Он очень хорошо знал, что могло ее ждать, и понял, что там, на палубе, рано радовался.
Лампсинс... Эта фамилия была ему знакома. Рохас, сам того не зная, вытащил счастливый жребий, если речь шла о выкупе, и крайне паршивый, если говорить о желании голландцев отомстить, как только они узнают, что случилось с их кораблем. Второе Варгаса не смущало. А вот молодая и красивая девушка на корабле...
Франсиско вспомнил, что Рохас обещал делать со своей “добычей”, и невольно дёрнул щекой, подавляя не то усмешку, не то желание грязно выругаться. И сделался донельзя мрачен.
Переодеться он не успел, и в сочетании с помятым нагрудником и уже плохо опознаваемыми пятнами на колете выглядел сейчас большим пиратом, чем дон Анхель. Девушка смотрела на него с плохо скрываемым страхом и, как ему почудилось, с отвращением. Этот взгляд вытаскивал из его памяти худшее, что могло там найтись.
В горле неприятно пересохло, он опять вспомнил “Сан-Хуан”.
“Снимите перчатки, сеньор...”
У него был опыт, и Рохас, может, не стал бы спрашивать, если бы знал.
Ладони, в которых отдалась вдруг память о предсмертной дрожи мягкого, почти безвольного тела, он положил на пояс. Не зная, не начнут ли дрожать пальцы. Такое иногда случалось... Давно уже нет, но сейчас он не был уверен.

- Франсиско де Варгас, - представился он, не надеясь даже, что она опознает его имя так же, как он опознал ее. Вряд ли ей когда-нибудь нужно было это знать.

- Я бы сказал, - осторожно начал лейтенант, подбирая каждое слово и заранее зная, какой ответ услышит. И не желая его. - Что никто не должен об этом знать. Надо сообщить родне и назначить выкуп. И... Что вы думаете об этом, дон Анхель?

Если бы он видел сейчас свое лицо, сжатые в полосу губы и прищуренные глаза, в которых, к счастью, не отражалось то, о чем он вспомнил, он бы что-нибудь с этим сделал. Хотя бы расправил напряжённые плечи, потому что ровным счётом ничего – пока – не происходило, и Рохас звал его советоваться, и откуда ему было знать, что в прошлый раз все начиналось так же.

Франсиско едва разобрал слова капитана – достаточно было того, что это были не те слова, которых он ждал. Но вино в бокале все равно заколебалось не от качки, и он торопливо сел, позволив Рохасу возиться с нагрудником.
Верить было рискованно, но капитан улыбался. Никто не улыбается так, когда...
Или нет. Не так улыбаются.
Он помнил.

- Они могут растрепать, - коротко сказал Варгас и надолго приложился к бокалу, уничтожая свидетельство своей слабости. – Загнать в трюм, приставить пару ребят, запретить болтать?

Он скривился.

- Хорошо, если уже не растрепали.

Призрак прошлого отступил, остановившись на пороге, кривляясь из-за плеча дона Анхеля.