Варгас поставил бокал на край стола. Он нашел уже аргументы, но что-то в голосе Рохаса подсказывало, что они нужны не здесь. А там, за дверью каюты, они могли и не сработать.
Не для всех.
И почти смешно было от того, что успокоили его не слова, а тон и прикосновения  - все вместе это складывалось в правду, которая убеждала лучше заверений в благородстве. Он что-то понял, дон Анхель, хотя знать не мог (по крайней мере, Варгас очень на это надеялся).
Взявшись за завязки колета, лейтенант наконец глянул на Рохаса - с укоризной, сквозь которую протаивало привычное лукавство: сколько забот вокруг пустяковой раны, и ради чего? Произвести впечатление на сеньориту?..
Или...
Дон Анхель заметил и понял не так, решил, что рана серьезнее, чем казалось?

- Вы присвоили себе цену шхуны, вы знаете? - спросил он, неторопливо распуская шнуровку. Мало что он ненавидел больше нервного тика, но все, что произошло тогда на "Хуане", сделало его... другим.
Наверное, по-настоящему невинность теряют именно так, совершая что-то такое, для чего не существует ни исповедей, ни индульгенций, и что-то должно остаться на память.
Франсиско пытался напомнить себе, что знал, куда шел, и его воротило от этих слов - нет, не знал. И шел за другим.

- Ее семья может выкупить весь наш приз, с людьми и кораблем, если захотят. Верно, сеньорита?

Франсиско снял колет, бросил на пол рядом со стулом. Искренняя приязнь, которую он испытывал к своему капитану, брала верх над памятью, он вновь становился слегка циничен:

- Тогда я не шокирую сеньориту дурными манерами...

Корсар потянул с себя грязную рубашку. В одном Рохас был, пожалуй, прав - дырку от картечи, как бы неглубока она не была, стоило промыть. Грязь способна любую царапину превратить в нечто неприятное.
Варгас сделал бы это в своей каюте, но может, дон Анхель и вправду хотел добиться от дамы большего расположения?..

- Она могла путешествовать с братом. Этот... Махиль... - это была версия для команды, не для дона Анхеля. Насчет горничной тот был совершенно прав. - Если он не дурак, он согласится. А небольшой выкуп лучше, чем никакого. Или...

Варгас замолчал, прикидывая, что скажет отец, если он попросит выкупить девчонку. Он раньше никогда так не делал. Но если Рохас хотел, если для него это было важнее, пусть так. Могло получиться.
Ему опять почудилось в чертах сеньориты другое лицо и он отвел взгляд.

... Он слишком долго привыкал к "Сан-Хуану". И понял, что вряд ли привыкнет, уже в середине второго похода.
Капитан не выделял его, напротив, но забыть о высоком происхождении не давал. Как не давала и команда. "Чистоплюйство" обходилось дорого, но иначе он не умел, его учили морскому делу блестящие офицеры флота, и любой из них не одобрил бы ничего из того, что на борту частного каперского "Хуана" было образом жизни.
После очередного абордажа Франсиско не пил с командой. Он уже понял, что не может пить так много, совершенно этого не хотел и знал, что его в конце концов примутся задирать, поэтому убрался в свою каюту, отговорившись усталостью и рассеченным плечом. Рана была ерундовой, он промыл ее забортной водой и туго перевязал, и завалился спать под шум на палубе. Корабль гулял, оставив дежурную вахту завидовать и нести службу.
Его разбудили громким стуком в дверь.
Именно здесь Варгас научился просыпаться с ножом в руке, так вышло и сейчас.

- Что надо?
- Капитан зовет, - послышалось снаружи. - Так что тащите свою благородную задницу на ют. Вы этак дележ добычи проспите...

Он бы проспал, охотно. Но пришлось набросить рубашку и, действительно, тащиться в ночь, не в свою вахту. Еще и в обнимку с двумя сержантами, которым вздумалось именно сейчас выразить ему внезапную приязнь, но что сказать - драка и вправду была отличной, но...
Он до сих пор не мог забыть, как его "приучали" здесь к бессмысленной резне, подозревая в слабости духа или просто трусости. Он не знал, чего боялся капитан - не того ли, что он, сойдя на берег, доложит обо всем, что видел, любому альмиранте?
Его втолкнули в лейтенантскую каюту, и он сначала не поверил своим глазам. Откуда?..
На захваченном корабле не было ни одной женщины, он не видел, но, как оказалось, была. В плохом свете единственной свечи он видел задранную юбку и свисающую ногу с изящной лодыжкой. И кровоподтеки на ней.

- Вам оставили, - ухмыльнулся ему один из сержантов, а Варгас смотрел на лейтенанта, пытаясь выйти из глубочайшего оцепенения - как мог он, офицер, дворянин, наконец... Он же был здесь, это была его каюта...

Его похлопали по плечу снова, а он думал о том, что на поясе висят ножны, и что такого позора он еще не видел и лучше, наверное, смерть, чем... чем...
Его спас этот ступор, пожалуй.

- Снимите наконец перчатки, сеньор де Варгас. Чистоплюйство вас погубит, ей же ей... - обронил лейтенант.

- Он краснеет, - заржал кто-то, и ошибся. Может, он и краснел, но от ярости скулы сводило судорогой, еще секунда, и он бы схватился за нож, но лейтенант вытолкал сержантов и вышел сам.
Из-за двери донеслось что-то про грандов.
Варгас на ощупь нашел засов и бросил его в паз, не поворачиваясь к двери. Эта юбка... Он запомнил узор на ней навсегда.
Она была жива, но совсем не двигалась, даже когда он подошел и опустился на одно колено рядом с койкой, заглядывая пленнице в лицо. Две ссадины, на щеке и на лбу, ее не портили. Наверное, она была молода. Может, еще вчера. Может, еще сегодня.
Но сейчас ее лицо принадлежало мраморной статуе, только углы рта дрожали и кривились.
Он не знал, что делать. Ничего не умел, не мог ей помочь, только разве... напоить.
Он возился с кувшином и кубком, она шевельнулась и не отказалась от воды, когда он приподнял ее, подведя руку под плечи.
Времени было мало, Варгас понимал, что из каюты его скоро выдворят - желающих много, женщина одна. Он молча прижимал ее к себе, бросив опустевший кубок, и баюкая, будто ребенка, пока не услышал почти беззвучные рыдания.
Тогда он сказал ей на ухо несколько слов. Дождался кивка и прижал ее чуть крепче. Невесомо гладил по спутанным волосам, пока она не закрыла глаза.
И одним движением загнал нож ей в спину, под левую лопатку. Было удобно. Он сразу взял ее так, чтобы было удобно.
Он держал ее, слушая последние хрипы, что-то шептал на ухо по-испански, отлично зная, что она уже не понимает его, но ему хотелось думать, что ей так легче. Что не так страшно. Может быть.
Могло же так быть...
Когда все кончилось, он устроил ее на койке, выдернул нож, залив кровью постель, и вышел из каюты.
Его никто не остановил. Он вышел слишком рано, и очереди у каюты не было, но рядом у фальшборта болтался один из стрелков, Серхио, слишком пьяный, чтобы присмотреться к Франсиско и крови на его руках.

- Главное – не дать возможности, - глухо отозвался он, ощупывая руку. Осколок вошёл с обратной стороны, было не очень удобно, но даже наощупь было ясно, что волноваться не о чем.
Если бы дон Анхель знал, что его лейтенант сделал в свое время, он бы, наверное, взял обратно свои слова насчёт “хорошего”.

- Я возьму вторую. Сеньорита, скажите нам, что ваша горничная или какая-нибудь подруга не обнаружится в такой же одежде среди пленных.

Он требовательно уставился на девушку. Нужно было поговорить с Анхелем, но наедине, и это могло подождать. А вот она могла ещё скрывать что-то полезное.

Варгас честно старался сидеть спокойно, хотя подмывало возмутиться  - что там промывать женевером, достало бы и морской воды, которая не так жжет! Но при сеньорите это было несолидно, да и выговор от Рохаса еще был свеж в памяти, поэтому он сначала терпел с серьезной миной, потом вошел во вкус и расслабился, отчасти подыгрывая капитану и полушутя изображая раненого героя, отчасти тихо радуясь тому, что все решилось - так.
Призраки прошлого могли оставаться в прошлом, а дон Анхель, он...
Он был настоящим. Ему можно было верить.
Кто-то  сказал бы - "только и всего", но не Варгас.
Уставший после боя и еще толком ни разу не присевший, он щурился под руками своего капитана как сонный кот, но с последними словами открыл глаза и не удержался от смеха:

- Дон Анхель! Научите меня лучше танцевать то, что не танцуют в этом нашем Эскуриале. Я же, правда, не умею. А я обещал. Но это если я выдержу. А если не выдержу, я вас научу. Тому, что танцуют. Но это скучно, так что вам придется облегчать мою тяжкую ношу. Чем хотите.

Варгас иронично глянул на капитана. "Опытный моряк", надо же. Они были ровесниками или почти ровесниками. Это еще посмотреть надо, у кого опыта больше.
Хотя он, конечно, болтался в море не с десяти лет, как некоторые.
Франсиско отметил в памяти - расспросить Рохаса, как тот начал.

- А почему сразу со мной? - лениво спросил он. - Может, сеньорите больше нравятся опытные моряки?

Сеньорита Лампсинс вспыхнула так ярко, что Франсиско засмотрелся. Если у нее и были подобные мысли, вряд ли она готова была говорить об этом так прямо.

- И что будем делать, если не выдержите вы?  - мурлыкать Варгас умел не хуже.

Варгас, довольный произведенным эффектом, покаянно склонил голову.

- Простите, сеньор капитан. Одичал в морях. Я непременно покажу вам, чему учат в Мадриде. Я только хотел намекнуть...

Он глянул на сеньориту, и глаза его лукаво блеснули.

- Деликатно напомнить даме, что вы оставили ей возможность выбора, которой она никак не решится воспользоваться. Сеньорита, вам по душе морские волки? В рубашках или без?..

Варгас подумал, конечно, о том, где на корабле находится гальюн, и сказал, безуспешно пытаясь подавить ухмылку:

- Нет, иногда, всё-таки, отходите...

Он неторопливо влез в рубашку. Лопе, допустим, знает и будет молчать, но с иными жизненными трудностями даме придется столкнуться.

- Вторая, - отметил он, расправив рукава. – У вас их ещё много, дон Анхель? А то нашей гостье, пожалуй, скоро тоже захочется переодеться.

Варгас не ждал перемены темы, но про грядущий выговор думал ещё на шхуне. И опустил глаза. Он знал, что был не прав, и на самом деле не был уверен, что не поступит так снова.

- Простите, дон Анхель. Я не должен был перечить вам на мостике, - пробормотал он.

Особенно учитывая всю двусмысленность его положения на борту. Высокородность и опыт, которых с лихвой хватало, чтобы занять место Рохаса хоть завтра. Если бы он хотел.
Но так – он не хотел.

- Спасибо, что не отправили на берег вплавь, - добавил он полушутя, в надежде, что Рохас поймет. Последнее, чего он хотел, это посягать на капитанский авторитет. – Я... Я умею выполнять приказы.

Не выполнять – тоже. Но с этим Рохас уже ознакомился.

Рохас не мог бы подобрать лучших слов, чтобы заставить своего лейтенанта подобраться и посерьезнеть. Он восстановил в памяти картину боя - отстраненно, будто смотрел на все это с пригорка или палубы другого корабля.
Если бы он не знал, что зарывается специально, самую чуточку, чтобы это анхелевское "сеньор гранд" не превратилось вдруг в настоящую насмешку, он бы заметил и понял раньше.
Такой опыт у него был.
Но и Рохас откуда-то взялся на шхуне, хотя оставался на "Консуэло" - и правильно, так и  должно было быть. Если погибнет один, командование примет другой, и неправильно рисковать обоим сразу, это канон военной науки, что на суше, что на море. Другое дело, что ситуация позволяет не всегда. Но ведь не сегодня.
Черт!..
Франсиско, сообразив, порывисто сжал предплечье Рохаса:

- Так ты.. - он спохватился, смутился: - Вы...

Нет, не говорят такие вещи на "вы". Отчитывать командиров на "вы" он умел, но сейчас звучало фальшиво, как расстроенная гитара.
Вечер уже заканчивался, над морем догорало солнце. Торчало краем из волн, как раскаленный диск металла. И ветер сильно посвежел.
И никто их не слышал.

- Ты из-за этого в драку полез? - решившись, шепотом продолжил Варгас, которого невысказанное понимание распирало изнутри. - Или...

- Я обязательно дам им такую возможность, - усмехнулся Варгас. И искренне добавил: - Они очень хороши. И наверняка успели решить, кто будет здесь лейтенантом, если никто не придет на замену. Или не дойдет. Так же, как...

Он тихо рассмеялся.

- Приди я сюда капитаном, сколько бы я прожил? Пусть даже - сегодня? Когда есть ты?

В голосе его звучали странные ноты, как если бы он горячо одобрял то, о чем говорил, и то же читалось в глазах сквозь привычную иронию и совсем непонятную боль.

- Я видел, как ты с ними... Там, на палубе, - Франсиско мотнул головой в сторону шхуны. - У меня никогда так не получалось, а я всегда хотел. На "Росите" только, но это из-за Касареса. Это он...  Моих заслуг там немного. Ну, "Себастьян", понятно. Я... Я всегда буду чужаком.

Он спохватился, разжал пальцы, отпуская руку Анхеля.

- И это нормально, - завершил он почти спокойно. - Но я очень не хотел бы из-за этого убивать. Только не здесь. Мне... мне нравится этот корабль. И эта команда. И ее капитан. И мне страшно надоело.