Портос глянул на свою спутницу с некоторым недоумением. Служанка не знает, как на самом деле зовут ее госпожу? Все интереснее и интереснее! Впрочем, в лавке ростовщика горничная была им нужна примерно так же, как дыра в мосту, ведь не ее же мадам де Люз собиралась отдавать в заклад. И, что еще любопытнее – казалось, графиня совершенно не уверена, что та выполнит ее приказ. Во что же она впуталась на сей раз?

- Мне она там совершенно ни к чему, - пожал широченными плечами мушкетер, - просто прикажите ей подождать снаружи, и все. Но…

Портос замялся в некотором затруднении. Ему никогда еще не приходилось брать на себя роль наставника для молодых девиц (за исключением, пожалуй, наставлений во вполне определенной области человеческого познания). Ну не объяснять же, что она таким образом может себя сильно скомпрометировать?! Пришлось напомнить себе, что это не его заботы, а мужа.

- А, как скажете! – наконец махнул он рукой, в который уже раз почувствовав нечто вроде сострадания к несчастному, которому досталась такая жена. – Идемте.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Жилище мэтра Перрена, служащее ему одновременно и конторой, было неплохо укреплено и при необходимости могло выдержать небольшую осаду: добротная дверь, окованная железными полосами, зарешеченное слуховое окошечко и дюжий привратник, вооруженный дубинкой. Портос всегда подозревал, что где-нибудь под рукой у привратника найдется и аркебуза. Обычно привратник впускал посетителей в полутемную комнатку и запирал за ними засов, и только после этого ростовщик, взглянув на них через еще одно окошко, пропускал их – или не пропускал – в контору, неистребимо пропахшую пылью и чернилами.
На этот раз процедура ничем не отличалась.

- А, господин Портос! – Радушие в голосе мэтра Перрена звучало настолько убедительно, что Портос, если бы не знал старого хитреца уже давно, вполне мог бы принять его за настоящее. – Что так давно не заходили? Присаживайтесь, господа… сударыня…

Острый взгляд выцветших глазок мгновенно ощупал мадам де Люз с ног до головы и вновь вернулся к Портосу.

- Чем могу служить?

- Как обычно, - мушкетер решил быть краток. – Небольшой заем. Для мадам де Лавальян.

- Небольшой, говорите? – Перрен вновь глянул на графиню. – И сколько же?

- Триста пистолей, - так же лаконично сообщил Портос.

- Триста пистолей? – Перрен поцокал языком. – Приличная сумма, очень приличная… У мадам найдется, что предложить в залог? Простите великодушно, сударыня, - он с показным раскаянием развел руками, - но я пошел бы по ветру, если бы верил клиентам на слово.

- Найдется, - проворчал Портос. – Сударыня…

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

- Разумеется, не навсегда, - покивал месье Перрен, беря ожерелье и принимаясь его внимательно изучать. – Ежели, конечно, мадам вернет мне долг в оговоренные сроки и с оговоренными процентами. Тогда она получит свой жемчуг назад в целости и сохранности…

Он взвесил ожерелье в ладони.

- Господин Портос может вам подтвердить, что я веду дела честно, исключительно честно, и под совсем небольшие проценты, в любом другом месте вам предложили бы двенадцать процентов в месяц, но я слишком добр и порой даже терплю убытки из-за своего мягкосердечия, беру всего лишь десять…

Портос поморщился: сагу о том, как честен, порядочен и заботлив по отношению к клиентам месье Перрен, он слышал по меньшей мере раз десять, и она не стала лучше от повторения. Между тем Перрен, не умолкая ни на мгновение, продолжал вертеть ожерелье в пальцах, осматривая и чуть ли не обнюхивая каждую жемчужину. Наконец он поднял голову.

- Двести пятьдесят пистолей, мадам, - сообщил он. – Под десять процентов, итого через три месяца вы будете мне должны триста двадцать пять.

Портос, хорошо изучивший прижимистого старикашку, только хохотнул с полным пренебрежением.

- Перрен, вы же прекрасно видите, что это ожерелье стоит не меньше четырехсот, - он протянул руку и бесцеремонно вынул жемчуг из пальцев ростовщика. – И если вы не дадите триста пятьдесят, то мы с легкостью найдем другого.

- Побойтесь Бога, господин Портос, - возмутился Перрен, - какие четыреста? Четыре тысячи ливров вот за эти жемчужины?

- Именно за эти, - пожал плечами Портос. – Заметьте, я с вас не прошу все четыре. Вполне хватит трех с половиной. Ну же, решайтесь, не то мы уходим!

- Двести семьдесят, и по рукам? – предложил Перрен.

- Триста пятьдесят, - твердо возразил Портос.

- Двести восемьдесят?

Портос молча встал.

- Двести девяносто?

- Мадам, - игнорируя Перрена, проговорил Портос, - мы уходим.

- Но погодите, погодите же! – Перрен изобразил колебания. – Двести девяносто пистолей – хорошие деньги, очень хорошие…

- Триста двадцать, - ухмыльнулся Портос. – Только из уважения к вашим сединам.

- Режете без ножа, буквально режете без ножа, господин Портос! Пускай будет триста, ладно, так уж и быть, только для такого хорошего клиента, как вы.

- Вот это другое дело, - удовлетворенно кивнул Портос и сел обратно. – Мадам, на какой срок вы хотите получить эти деньги?

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

- Конечно, можно, - игнорируя раздраженный взгляд, которым одарил его месье Перрен, откликнулся Портос. – Чем раньше вы это сделаете, тем меньше придется выплачивать процентов.

- Что-то я не понял, господин Портос, у кого берут в долг – у меня или у вас? – кисло поинтересовался ростовщик.

- А я что-то не понял, месье Перрен, чем вы недовольны, коли я привел к вам клиента, - отпарировал мушкетер. – А условия ваши я знаю, разве не так?

- Да так, так, - пробурчал Перрен. – Мадам, я верну вам ожерелье в тот момент, когда вы выплатите указанную сумму плюс набежавшие проценты. Ну и, конечно, предъявите расписку, где указано, сколько вы мне должны и что было закладом. По рукам?

Портос вопросительно посмотрел на мадам де Бутвиль. Он и так сделал за нее все, что было можно – заставил старого скрягу признать настоящую стоимость ожерелья, обговорил сроки, теперь дело было за ней – не мог же он решать за нее.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Пока месье Перрен усердно скрипел пером, Портос со скучающим видом обозревал контору, хотя, собственно, ровно ничего, заслуживающего внимания, там не было. Мушкетеру попросту не хотелось встречаться глазами с мадам де Люз. Но, когда ростовщик, посыпав лист бумаги песком, протянул его графине, он первым взял расписку у него из рук и прочел самым внимательным образом.

- Все верно, - кивнул он наконец, передавая молодой женщине документ.

- Разумеется, все верно! – Перрен отпер один из ящиков конторки и выложил перед своими гостями один за другим три приятно звякнувших мешочка. – Будете пересчитывать? У меня все честно.

- Будем, - усмехнулся Портос. – Вы же сами всегда заявляете, что деньги счет любят, не так ли?

- Как угодно, сударь, как угодно…

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

- К… к кому? – Портосу редко удавалось скрыть свои чувства, вот и теперь, как бы это ни было бестактно, брови мушкетера взлетели вверх почти до предела, отмеренного природой, а глаза округлились. – К господину Ронэ?? Так вы…

Все-таки он успел прикусить язык – и слава Богу, потому что предположения, замелькавшие в уме, были одно другого лучше. Мадам де Бутвиль и Ронэ – любовники, и деньги понадобились для него, или… да мало ли зачем могли понадобиться деньги в таких обстоятельствах… Да пусть бы и любовники, это еще полбеды, как бы еще графиня де Люз не собиралась нанять бретера! И, чего доброго, не в первый раз, не зря же он знает и где ее искать, и каким именем она называлась… А кто, спрашивается, мишень? Портос тряхнул головой; шляпа съехала на нос, он нетерпеливым движением сдвинул ее обратно, но это дало ему пару мгновений – собраться с мыслями и совладать с любопытством. Конечно, это не его дело. Никак не его. Но, черт побери…

- Я знаю, где он живет, - выговорил наконец Портос. – Хорошо, пошлю, вот только сначала провожу вас, народ здесь всякий бывает и знает, что от месье Перрена выходят с деньгами.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)

Решительно, чтобы беседовать с мадам де Люз и сохранять при этом подобающее выражение лица, нужно было быть… как там их называли? Спартанцы? Нет, кажется, стоики. Портос смутно припомнил какую-то назидательную историю про лисенка за пазухой. Кто там вытерпел лисьи зубы, не изменившись в лице, он все равно не помнил, но, пожалуй, мадам де Бутвиль была бы тому лисенку достойным конкурентом. Опекает – какое замечательное слово! И, главное, всеобъемлющее. Вряд ли граф де Люз был бы в восторге от этой опеки…

- Ничего особенного я не подумал, - проворчал мушкетер. Пусть себе опекает, пусть что угодно – если пытаться в этом разобраться, то недолго и с ума сойти. – Идемте.

Подпись автора

Дерусь просто потому, что дерусь (с)