Шере с сомнением посмотрел на сына и тут же вновь опустил взгляд, старательно завязывая тесемки заплечного мешка. В его душу начало закрадываться сомнение. А удастся ли уговорить мальчика молчать?

- Мне кажется, - осторожно сказал он, - это не слишком хорошая идея. Эти молодые люди рассчитывали на то, что этот их отец Бонифаций как правило проводит время своего дежурства в трапезной или где они там сказали? И разумеется, они не предполагали, что сегодня он отступится от своего обычая. Однако не забудь, что сегодня здесь появились мы — люди посторонние и в какой-то мере сомнительные.

Тут он чуть не засмеялся. «В какой-то мере сомнительные» - это было некоторым преуменьшением, хотя, конечно, привратник не имел об этом ни малейшего представления. Уступая возникшему у него опасения, Шере  забрал у Александра свечу и внимательно изучил пол. Но мальчик постарался на славу — никаких следов земли не осталось, и сомнительная плита лежала вровень с остальными.

– Я это к тому, что он вообще-то может вернуться в любой момент – просто на нас тобой посмотреть, чтобы мы не натворили ненароком чего-нибудь.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере сочувственно глянул на сына. Что мальчик захочет спать, он знал и даже хотел поначалу малодушно отложить вопрос до утра. Но утром у них могло не найтись времени, да и собственно, лучше было, может, уйти прямо сейчас, но снаружи шел дождь, и это было бы полбеды, но они находились сейчас на Левом берегу — более того, в предместьях, где у Шере было куда меньше связей. Если не убьют по ошибке, то даже один разговор скажет Александру куда больше о «брате», чем Шере готов был ему поведать.

- Мне кажется, - тихо сказал он, - что лучше всего тебе будет ничего никому не рассказывать, ни про ход, ни, может, даже, что мы внутрь попали.

Последнее можно было как раз рассказать, но ему нужно было оставить место для торга.

Отредактировано Dominique (2016-08-17 01:16:33)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере вздохнул. Как ему ни хотелось обнять сына, который был так очевидно огорчен, он боялся, что мальчику это понравится еще меньше. Как же он вырос, Господи, трудно себе представить!

- Понимаешь ли, - смущенно объяснил он, - они же не будут молчать, твои друзья. Молчать вообще мало кто умеет. И рано или поздно кто-нибудь либо попадется, либо предупредит отца настоятеля. А узнать затем, откуда пошла эта история, не так уж и трудно, и я не возьмусь предсказать последствия ее для тебя. Да и для нас обоих, на самом деле.

В отличие от тайного пути в Лувр, обнаруженного летом прошлого года, этот ход казался совершенно бесполезным, но ведь ходили же куда-то по нему настоятель и казначей! И в этом случае, пожалуй, не стоило Александру вообще появляться в этой истории.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Взгляд, который Шере бросил на сына, был исполнен участия и никак не выдавал снедавшее его сомнение. Почти никто не умеет молчать, это правда, и можно ли требовать это от мальчика? Господи, если бы он мог оказаться на его месте! Или хотя бы одолжить свое понимание и свой опыт…

- Ты понимаешь, - продолжил он, - ты не такой, как они. Как все остальные. Ты особенный. Ты должен быть старше их. Не годами старше, а умом. Я до сих пор поверить не могу, знаешь, что ты сумел стать пажом самой королевы. Это же поразительно, такая удача, так только в сказках бывает. Если у тебя это получилось, то ведь у тебя же получится там задержаться? Не на время, понимаешь? Но это такая возможность, а тебе не на кого рассчитывать, кроме самого себя. И есть множество людей, которые хотели бы занять твое место. Кто знает, может, вся эта затея для того и была придумана, чтобы кто-нибудь из вас попался? Ночью, в церкви… Мало ли что тут можно приписать.

Он снова посмотрел на тщательно зарисованную пентаграмму и подумал, что лучше, может, будет ее стереть. И обернулся к входной двери едва ли не в тот же самый момент, когда та отворилась, пропуская отца Бонифация, а с ним незнакомого монаха преклонных лет с лицом узким и длинным, как боевой топор, и холодными проницательными глазами. Шере поклонился, еще не успевая сообразить, с кем имел дело, потому что очевидно было, что вошедший простым монахом не был.

Отредактировано Dominique (2016-08-21 01:35:40)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

- Добрый вечер, господин Леруж, - проговорил новоприбывший, изучающее разглядывая мнимого ученого и его юного помощника. – Я – отец Ансельм, настоятель сей скромной обители, и тоже в какой-то мере любопытствую изучать замысел Создателя сквозь призму его творения. Брат Бонифаций осведомил меня о вашем прибытии, и я не мог, разумеется, противустоять естественной своей любознательности. Позвольте, позвольте взглянуть.– Он неожиданно быстро, несмотря на семенящий шаг, оказался рядом с исчеркивающими пол рисунками. - Не смею отрывать вас от ваших многоученых занятий, господин Леруж, однако надеюсь, что отрок сей, чей вид усталый указывает на некоторую непригодность его нынешнюю для услуг научных, посвятит мне несколько минут, потребных для моего уразумения ваших занятий.

- Помилуйте, святой отец, - возразил Шере и даже сумел придать своему голосу какое-то подобие оживления, - я буду счастлив…

- Нет-нет, любопытно мне с отроком сим побеседовать. Как зовут тебя, сын мой?

Шере заставил себя опустить глаза. Очевидно было, что выбор настоятеля пал на Александра не случайно и что любая попытка ему помешать может очень плохо закончиться для них обоих. Насколько этот отец Ансельм в чем-то разбирался?

Отредактировано Dominique (2016-08-21 01:34:34)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Улыбаясь той же скупой улыбкой, отец Ансельм взял мальчика под локоть и повел к алтарю.

– Не будем мешать господину Леружу. Давно ты ему служишь? Расскажи мне – в чем заключается твои обязанности? В столь поздний час мальчику твоих лет давно пора спать, так что они, наверное, очень важные?

Шере, который отчаянно напрягал слух, стараясь расслышать каждое слово, стиснул было кулаки, но тут же их разжал. Отец Бонифаций, однако, заторопился следом за настоятелем и на него не смотрел.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере в этот момент тоже пожалел, что не посвятил Александра в то, что задумал. Надо было, конечно, договориться по дороге, один Господь ведает, почему он этого не сделал – не иначе как пыль в глаза пустить захотелось, как тому же Александру! И что теперь делать, ведь очевидно же, что мальчик врет, достаточно на его заплечный мешок взглянуть. Какие тут инструменты, что здесь носить?

Отцу Ансельму, однако, эта мысль в голову, похоже, не пришла – или может, он и не подозревал г-на Леружа в подлоге и в самом деле хотел знать, чем тот занимается?

– Чудесно, чудесно. А расскажи мне тогда, сын мой, что вам до сих пор установить удалось в исследованиях ваших?

Шере убрал в заплечный мешок уцелевшие песочные часы – не столько даже потому, что ничего особо научного в них не было, сколько для того, чтобы занять чем-нибудь руки.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Отец Ансельм покивал.

– Змеи, значит, огненные. Огромные, – он коснулся рукой груди чуть ниже креста – неосознанно выдав тем самым, куда, верно, спрятал письмо. Не то чтобы Шере хотел его вытащить – да и не взялся бы, потому что не умел – но читать такого рода движения его научили.

Почему все-таки он пришел сюда, посреди ночи-то? Не затем же, чтобы помолиться? Шере хотел уже вмешаться, тем более что и делать-то ему было нечего, но тут настоятель заговорил снова:

– А здесь их нет. Но вы же сюда пришли их изучать?

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

К этому времени два собеседника и тенью следовавший за ними отец Бонифаций дошли до алтаря, и отец Ансельм повернул обратно.

- Опасные, да, - повторил он. - Но вот для души опасные или для тела?

Посмотрел он при этом на Шере, и тот с трудом удержался, чтобы не отвести взгляд. Потому что все сразу стало понятно. Огненные змеи, где-то в земле, - удивительно, что настоятель не стал принюхиваться, войдя в церковь? Черт, а он еще пентаграммы рисовал!

Шере потребовалось немалое усилие, чтобы охвативший его ужас не отразился на его лице.

- И то, и другое, святой отец, - он опасался, что его голос дрогнет, но он звучал твердо и даже как будто уважительно, а не заискивающе. - Неслучайно я сие место избрал для изысканий своих. Пуще того, и прочими предосторожностями не пренебрегаю.

Отец Бонифаций тут же уставился на рисунок, и сердце Шере екнуло. Так и есть, в пентаграмме дело. И дернул же черт.

Отец Ансельм, если думал о том же, ничем этого не выдавал, глядя то на мнимого ученого, то его ученика столь же доброжелательно.

- Предосторожностями... И для себя и для отрока сего, я полагаю? Какие меры принимаешь ты, сын мой, дабы дух свой понеже тела в безопасности сохранить?

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.