Лапен заметил сопровождение.
Обостренное чутье, выработанное за годы бродячей жизни и позволяющее заранее чуять грядущие тумаки, подсказало: сейчас именно тот случай. Бить будут.
Но хуже всего было не это. Главная беда была в том, что у Лапена закружилась голова и начали подкашиваться ноги.
Не от страха. От голода.
Он только что отыграл спектакль. Он плясал, балагурил, ходил колесом, передразнивал героев пьесы. А сейчас, когда схлынул сценический азарт, усталость и голод навалились на него дружно и слаженно, словно два головореза.
Какая там драка, если он на ногах едва стоит?
Лапен обернулся к своему мрачному спутнику, улыбнулся приветливо и дружелюбно:
- Надеюсь, эта встреча будет взаимно приятной, как сказал воробей ястребу!

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Если отлупят, так пусть хоть накормят сначала!
А если повезет, так, может, и удастся, поев, удрать и предоставить расплачиваться своему малоприятному спутнику...
Слегка воспрянув духом, Лапер принялся балагурить. Рассказывал, как прекрасен пикардийский край и как замечательны пикардийцы. Верзила отмалчивался, даже не улыбнулся ни разу в ответ. К тому времени, когда оба оказались на пороге трактира, Лапен окончательно убедился в том, что вся эта затея ни к черту не годится.
Он попытался пропустить верзилу вперед, надеясь за его спиной дать тягу - лишь бы вынесли ослабевшие от голода ноги... да что им, привыкать, что ли?
Но этот номер не прошел. Великан-пикардиец ухватил актера за плечо и толкнул через порог с такой силой, что Лапен винтом прошелся до самой стойки. Остановившись, бедолага во весь рот улыбнулся хозяину заведения. Мол, такие у нас дружеские шуточки, а вы что подумали?

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Оттягивая черное мгновение первого удара, Лапен провозгласил на весь кабак:
- Да здравствует прекрасная Пикардия! Что мужчины здесь бесстрашны и сильны - это я уже видел. Что девы здесь прекрасны и щедры - вижу прямо сейчас. А вот правду ли говорят, что здешнее вино превосходит вкусом и крепостью все прочие вина Франции, Италии и Германии? Неужели сегодня мне выпадет счастье это узнать?
Обернувшись к дылде-трактирщице, Лапен состроил умильную физиономию:
- Красавица, а не про тебя ли поэт сложил эти строки: "Ее улыбка озаряет весь трактир, к ее ногам готовы мы сложить весь мир..."
Огляделся, словно приглашая всех разделить свой восторг (а на самом деле - прикидывая путь к отступлению) и добавил вежливо, но уже обычным тоном:
- Плесни, красавица, винца и отрежь колбаски закусить...
Колбаса его сейчас интересовала больше вина. Жрать хотелось невероятно, да и пить на голодный желудок было опасно.

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Кабатчица осталась холодна к комплиментам. Посетители кабака настроены явно враждебно.
Сейчас самым умным было бы забиться в угол, затихнуть и стать как можно более незаметным.
Увы, именно это - стать незаметным - у Лапена получалось хуже всего. Вся его бродячая актерская жизнь учила яркости, громкости, броскости. Учила быть в центре внимания - только так и можно было заработать на кусок хлеба и на глоток вина.
А потому язык, длинный язык комедианта, заработал прежде, чем догадался посоветоваться с мозгом:
- Как говорили древние греки - а это был умный народ - за погляд денег не берут. Красавица, хорошо, что ты не пришла смотреть наше представление. А не то никто не глядел бы на сцену - только на тебя...
Неприязнь посетителей стала уже не просто заметной, а ощутимой, хоть ножом ее режь... кстати, и ножа у Лапена с собой не было. А может, и хорошо. что не было.
Со двора все громче доносилось злобное хрюканье. Но Лапен не обратил на него внимания. Свинина сейчас интересовала его только в копченом или жареном виде.
- Что же до моей мамаши... - начал было он.
Но тут в стену рядом с его головой врезалась деревянная кружка.
Лапен нагнулся, поднял кружку, приятельски кивнул тому из грубых пейзан, кто ее метнул:
- Да, верно, перед рассказом надо бы горло промочить. Красавица, вон тот добрый пикардиец меня угощает, плесни-ка винца... Так вот, насчет моей мамаши, какая с нею история вышла. Приехало как-то в давние времена в Париж турецкое посольство...

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Язык актера сам по себе молотил байку про турецкого посла, а глаза шарили по трактиру.
Залезть под лавку? Или этой самой лавкой шарахнуть по окружающим?
А окно? Не получится ли в него выпрыгнуть?.. Вряд ли, маленькое очень...
И тут Лапен заметил, что за окном, у забора, какой-то парень отвязывает кабанчика.
Можно заорать "Свинью воруют!!!" Тогда чертовы пейзане точно отвлекутся, а бедолага Лапен сможет удрать...
Кринуть Лапен не успел - и слава богу! Потому что незнакомый благодетель развернул кабанчика рылом к двери трактира и дал зверю пинка. И тот помчался, как этот... как его... троянский вепрь!*
Замечательное животное ворвалось в трактир и проложило себе путь под ругань пикардийцев и визг девки за стойкой. Первой жертвой героического кабана пал тот долговязый мужлан, которого Лапен оценил как самого опасного противника. Но почему он так завыл, словно ему оттоптали самое драгоценное?
Единственным в кабаке, кто не растерялся, был Лапен, потому что, как говаривали древнегреки, кто предупрежден, тот кому угодно зубы вышибет. Пропустив целеустремленную зверюгу мимо себя, парень кинулся к двери.
Путь ему преградил воющий верзила. Циркач оттолкнулся, ринулся вперед, обеими руками уперся в плечи поверженного противника, перекувырнулся через него и вылетел за порог. Из трактира неслись вопли и грохот.
Куда теперь бежать?

Отредактировано Лапен (2019-12-10 19:11:16)

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

За Жилем Лапен не побежал, хоть тот и издал призывный клич. Хватит, пошел уже за этим дурнем в кабак - и чуть не намяли им там бока.
На крыльцо вышел парень. Лапен настороженно глянул ему в лицо, узнал того, кто отвязал кабанчика - и успокоился.
- Благородный потомок древних вепрей все еще громит заведение? - поинтересовался он "актерским" голосом. - Да хранят его старые свиные божества! Да избежит он ножей холостильщика и мясника! Да не превратится он в ветчину и отбивные! Да населят его бравые хрюкающие потомки всю Пикардию!
И закончил обычным голосом:
- И спасибо тому, кто его отвязал и наставил на путь истинный...
При словах "ветчина и отбивные" вернулось легкое голодное головокружение.
Надо было возвращаться в фургон, пока не брякнулся в обморок.
Угу. Возвращаться. Голодным и без добычи. А ведь рассчитывал хоть кусок хлеба припрятать для маленькой Мышки, ее жаль больше всех. Так лихо отплясывала девочка во время спектакля - а у самой, должно быть, еще не так голова кружится...

Отредактировано Лапен (2019-12-10 23:53:14)

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Когда Лапен смекнул, что предлагает ему незнакомый парень, он задохнулся от благодарности.
Подтянувшись на руках, легко влез в окно.
Кухонные запахи едва не отправили его в обморок. Лапен жадно огляделся. Встал так, чтоб его не видно было из открытых дверей. На кухню вряд ли кто сейчас как раз сунется: кабанчик пировал почти в дверях.
На столе, на деревянной доске, лежала наполовину нарезанная коврига хлеба. Лапен жадно цапнул ломоть, поднял с пола котелок, в котором на дне еще оставался бурый мясной соус, макнул в это изумительно пахнущее месиво хлеб и жадно зажевал.
Проглотив кусок, заозирался по сторонам.
Ага, на стене - связка колбас... на крюке -  небольшой початый окорок...
- Можешь считать меня поганым ворюгой, - тихо сказал он парню, - но я отсюда с пустыми руками не уйду. Я-то жру, а друзья там голодными сидят. Ты же был среди зрителей, я тебя помню. Разве плохое представление мы вам показали? А ведь на голодное брюхо плясали и пели!
Лапен решительно сдернул со стены два колбасных кольца, надел на левый локоть. Снял с крюка окорок, тоже взял в левую руку. А свободной правой цапнул еще ломоть хлеба - разве удержишься?

Отредактировано Лапен (2019-12-14 20:37:27)

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Выбираться в узкое оконце, имея при себе два кольца колбасы и пусть небольшой, но все же окорок, было не так уж просто, но чтоб бывший цирковой акробат с этим не справился?!
Оказавшись во дворе, Лапен и его неизвестный спаситель тут же дунули через ограду и в дырочки переплетения ивовой лозы принялись наблюдать, как из двери вывалился верзила, почему-то держась за задницу, и тут же плюхнулся на четвереньки. Вслед за ним на крыльцо шагнул плешивый мужичонка, на котором, вцепившись ему в плечи, висела трактирщица.
- Стой, гад! - вопила она. - Твой свин - тебе его и унимать! И расходы... расходы...
- Эти мирные пейзане очень заняты, - тихо сказал Лапен спасителю. - Скажи, добрая душа, можно ли отсюда как-нибудь... э-э... незаметно... подобно тени облачка... ну, не могу же я тащиться через всю деревню с этой колбасой! Никто же не поверит, что она бутафорская!

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Башмаки на Лапене были деревянные. (Вне сцены он таскал сабо, берег сценическую обувь.) Так что парень без переживаний устремился в кусты за своим провожатым, проломился сквозь густой ивняк, съехал в воду по глинистому крутому берегу, прошел вброд по ручью и выбрел на берег уже ниже по течению. Вдали над ивняком виднелись крыши домов - стало быть, от деревни они ушли недалеко. Лапен прикинул: ну да, новый знакомый (да пошлет ему господь всяческого процветания!) обвел его вокруг деревни. Стало быть, луг, на котором остановился фургон, неподалеку. Можно передохнуть... он добычу-то не растерял?
Добычу Лапен не растерял. Более того, оказалось, что в левой руке он держит окорок, а на локте нанизана колбаса, но в правой он почему-то стискивает пирог. Когда он успел его тяпнуть? И как ухитрился со всем этим добром выбраться в окно? Не иначе как попечением своего святого покровителя!
- Добрый поселянин, - с чувством сказал Лапен, - ты сегодня свершил благородное деяние, спася от голодной смерти не только меня, недостойного, но и целую труппу актеров. Чем я могу тебя отблагодарить? Прочесть монолог из какой-нибудь пьесы? Изобразить пьяного испанца? Жонглировать не могу, ибо для этого надо положить на траву мою бесценную добычу, а это выше моих сил. Мне кажется, что если я выпущу это богатство из рук, оно исчезнет и растает легким дымом, как облачко, что в небе на заре беследно тает... Сейчас, только причащусь этой дивной благодати...
Актер впился зубами в пирог.
- М-м-м, какое чудо! С капустой, с луком и, не боюсь этого слова, с яйцами!

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

- Какая же тягость? Передам, - благодарно сказал Лапен. - А песенку... вот послушай про пьяного испанца.
Он все-таки положил свой драгоценный груз на травку. А выпрямился уже другим человеком. Глаза блестели маслено и бессмысленно, губы расползались в похабной улыбочке.
Актер нетвердой походкой прошел мимо Веснушки к невысокой иве у ручья, вцепился в нее, словно пытаясь удержать равновесие. Это ему не удалось, Лапен сполз по стволу вниз и, оставаясь на коленях, глядя вверх и обращаясь к иве, словно к женщине, загорланил хрипло, страстно и не совсем музыкально:

Беса ме, беса, моя сеньорина!
Взгляды твои - раскаленные ядра!
У твоих ножек сам дон Дурачино
Де Мизераблес-и-Тонто-Бастардо!

С явным трудом взгромоздившись на ноги, "испанец" прижался к стволу и принялся его нежно поглаживать и ощупывать.

Беса ме, беса, моя сеньорина!
Перед тобою - солдадо и мачо!
Будем мы пить с тобой гранде вина...
Что значит - "хватит"? Ведь я не бораччо!

"Испанец" уже тискал несчастное деревце так, что будь на месте ивы женщина, не миновать бы Лапену затрещины.

Я - кабальеро, отважный и дерзкий,
Сквозь лос батальос я шествую гордо.
О, помаши мне подолом, принцесса!..
Ах, сеньорина, за что же вы - в морду?!

Лапен отлепился от ивы, рухнул в траву, повозился немного и захрапел с обиженно-глупым выражением лица. Впрочем, почти сразу открыл глаза, ловко вскочил на ноги и открыто улыбнулся Веснушке.

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше