Безмятежный взгляд мадемуазель Делорм на миг выразил непонимание, но затем память ее озарилась догадкой. Единственный заимодавец, который мог угодить в герои анекдота, достигшего ушей короля, был несчастный господин Мартен. Марион едва сдержала смех.

– Но, сир, – лукаво возразила она, – вы были мне чрезвычайно полезны, однако, как и положено монарху и сюзерену, при посредничестве дворянина, который вам служит. Ведь благодаря услуге мушкетера именно вашего полка я была вовремя избавлена от надоедливого общества месье... месье... боюсь, я не припомню теперь его имени. Господин мушкетер был так неловок, что уронил его в лужу, после чего бедолаге не оставалось ничего другого, как оставить меня в покое и с позором удалиться.

Подпись автора

Роман закончен, когда его продолжение перестает интересовать...

Мадемуазель Делорм опустила ресницы, затеняя взгляд бархатной тенью, сама становясь тенью и ускользая от ответа. В эту минуту на нежном лице Марион король мог прочесть не больше, чем на гладкой поверхности отполированного венецианского зеркала.

Любому другому Марион ответила бы насмешливо, даже резко: ни за кем из своих любовников она не признавала права ревновать ее. Но король... Дело было не в монаршем титуле (хотя и в нем тоже – мадемуазель Делорм была честна перед собой), а в самом Людовике. Ревность была для него не острой возбуждающей приправой, но смертельным ядом, и Марион не хотелось играть с ним. Раны, нанесенные этим оружием, были бы чересчур глубоки.

Она протянула руку и накрыла ладонью сжатую в кулак руку короля.

– Если вы настаиваете, сир, я постараюсь припомнить, как он мне представился, – улыбнулась Марион. – Услуга, оказанная господином мушкетером, задержалась в моей памяти дольше, чем его имя. А знакомству с ним я обязана громогласности и дурным манерам моего невежи кредитора.  Ваш мушкетер оказался в нужном месте в нужное время, вот и всё.

Подпись автора

Роман закончен, когда его продолжение перестает интересовать...

– Полезны?! – воскликнула Марион. – О, сир, – взгляд и голос куртизанки выразили искреннее огорчение, – мне больно от мысли, что вы думаете, будто я в вижу в вас источник неких благ, будто мне недостаточно вашего расположения, недостаточно радости, испытываемой в вашем обществе...

Она глубоко вздохнула, так, что кружева, обрамляющие вырез на груди, соблазнительно дрогнули, и покачала головой.

– Нет, нет, я не просила и не стану просить вас о чем-то. Считайте это гордыней, капризом, чем хотите, но я слишком дорожу нашей дружбой, чтобы ставить ее под угрозу ради сиюминутных благ.

На узкой руке зеленью сверкнул изумруд, преподнесенный королем после одной из ночей любви. Ничего не прося и не требуя, Марион все ж не запрещала делать подарки.

Подпись автора

Роман закончен, когда его продолжение перестает интересовать...