То ли не найдя что ответить, то ли не видя причин отвечать, бретер остаток их недолгого пути молчал. И подбирал рифму к слову «рифма». Безуспешно. Подходила ему только «бритва» – но, как он ни бился, ничего осмысленного не получалось.

С мэтром Пино, цирюльником и хирургом, Теодор встречался дважды. Впервые – в 1622 году, когда только прибыл в Париж. И снова прошлой зимой. В первый раз одному из завсегдатаев «Серого волка», дешевого трактира у Нового рынка, вздумалось проучить провинциального бретера. Во второй раз та же мысль пришла в голову ему самому. В обоих случаях мэтр Пино оказался на месте дуэли – в первых рядах любопытствующих. И Теодор, сам не поняв, как так получилось, дотащил раненого противника до его дома. Запомнив оттого узкую дверь между двумя лавками – скобяной и полотняной. В которую и постучал сейчас кулаком. Спохватился некстати, что из двух известных ему пациентов мэтра Пино первый умер сразу, а про второго он никогда больше не слышал. И через минуту постучал снова.

– Кончайте шуметь, ночь на дворе! – заорали из соседнего дома.

– Иду, уже иду! – крикнули сверху. Ставня второго этажа приоткрылась. И из-за нее выглянула широкая физиономия в ночном колпаке. Мечущийся свет лампы в пухлой руке выхватывал из темноты то угреватые румяные щеки хирурга, то его засаленную ночную рубашку, то острый багровый нос. – Ох-ох-ох, никак молодой господин порезался?

Ставня захлопнулась. За дверью заскрипела, отзываясь на шарканье ног, лестница. И толстяк распахнул дверь.

– Ай-яй-яй, – он отступил на шаг, впуская внутрь неурочных гостей. И заодно пряча одну ногу в рваной пантуфле за другую. – Шпагу небось чистили, а, сударь? Кто же это на ночь глядя с оружием возится? Такие хитрые бестии, испанские клинки, слов нет! Даже средь бела дня – стоит зазеваться, и вжик! – одной дыркой на теле больше. В руку угодило, а? Сию минуточку глянем, сударь, прошу вас, но осторожно, осторожно, тут ступеньки, как бы это сказать? – не совсем ровные.