Графиня де Люз повернулась к молодому человеку. Если бы взгляды могли сжигать, шевалье Илер де Корнильон осел бы в ту же минуту горсткой пепла. Еще один родственник мужа! Как раз вовремя! И зачем, спрашивается, драгоценный супруг его привел?!
- А кто вы, собственно, такой, чтобы вмешиваться? - спокойный голос молодой женщины источал яд. - Граф взял вас себе в помощь, потому что разучился говорить? Равно как и читать, по-видимому? Потому что в противном случае он давно уже из моего письма узнал бы, где я.

От высокомерия этих двоих у Эжени сводило скулы.
Она стояла молча, с прямой спиной, скучающе глядя на всю сцену, потому что проявить заинтересованность или, не дай боже, что-то сказать, было бы настолько дурным тоном, что и представить себе нельзя; и в то же время, бросить Эмили на растерзание она тоже не могла, хотя, возможно, так следовало поступить. Было бы правильно, ведь это был ее муж.
И его родственник.
Эмили в свое время не бросила ее, едва знакомую женщину, в беде. Хотя сама находилась на волоске от множества несчастий. Отважная, бесстрашная Эмили.
Мадам де Вейро в одном была уверена точно, Ронэ не скажет ей спасибо, если по ее вине мадам де Люз утратит расположение мужа, но после всего, что уже произошло, после того, что и как здесь прозвучало, ее вмешательство уже ничего не могло изменить.
Но сказать... сказать она была обязана.

- Я отправила вам письмо от мадам де Люз две недели назад. Лично, через прислугу, - тон Эжени был идеально спокойным, даже несколько скучающим, и выражение лица южанки - едва заметное, впрочем, - сильно напоминало выражение лица человека, вынужденного присутствовать при неприятной, постыдной сцене, и в то же время не имеющего возможности покинуть место действия.
Мадам де Вейро недурно владела лицом, когда хотела того, но сейчас знание, что происходило с Эмили, пока ее муж был неизвестно где, страшно давило на нее.

- Надеюсь, вы не пожелаете подвергнуть сомнению и мои слова, - добавила она тем же скучающим тоном. - Уже хотя бы потому, что их легко проверить.

Когда ругаются Монморанси, провинциалам лучше молчать. И пусть говорят, что для женщин честь - совсем не то, что для мужчин, Эжени (в который раз за свою короткую жизнь) не смогла поступить как лучше.

Илер кивнул и встал рядом с Луи-Франсуа, ответив на его неожиданную просьбу пожатием руки.

До сего момента молодой человек во всей этой истории не понимал ровно ничего. Теперь же он сразу стал думать как в бою – то есть очень быстро. И что-то наконец стало проясняться. Брат говорил, что дражайшие родственники не в восторге от его выбора… Его жена только что упомянула монастырь, а госпожа де Вейро – письмо отправленное две недели тому назад, которое Луи-Франсуа в глаза не видел…

- Поверьте, есть масса способов устроить так, чтобы письмо не дошло до адресата, - Корнильон усмехнулся, припомнив встречу, предшествовавшую его приезду в Париж, - И похоже, кто-то был в этом очень заинтересован…

Отредактировано Илер де Корнильон (2017-12-09 16:16:34)

Эжени немногое поняла из сбивчивой речи подруги, хотя знала историю по ее рассказам. Южанка подумала только, что и граф, должно быть, немногое понял. А этот, его родственник... Ох, лучше бы он вообще ничего не сообразил.
А месье де Бутвиль, надо отдать ему должное, замечательно выбрал время для своей просьбы.
Удивительно даже, насколько мужчины умудряются не замечать очевидного.

- Конечно, присаживайтесь, граф, - мягко ответила ему южанка. - Вы так бледны. Может быть, лучше сделать это наверху, в наших комнатах. Служанка уже принесла вино, так что прошу.

Она даже рукой указала, куда подниматься, хотя ошибиться было невозможно, лестница была одна. Жест вышел мягким и округлым, хотя Эжени, сочувствуя подруге, прямо-таки кипела внутри. Но южный темперамент приходилось держать в такой узде, которая больше подошла бы тяжеловозу из Перша.

Отредактировано Эжени де Вейро (2017-12-13 03:30:55)

Человеку расстроенному всегда неплохо немного подвигаться, желательно - на свежем воздухе, но и подъем по лестнице оказался упражнением полезным: к Бутвилю вернулась способность сознательно рассуждать. Слова брата тут же вызвали у него в памяти много мелких, но многозначительных подробностей,  которые подтверждали, что догадка Никола верна. Однако граф недаром в качестве вице-губернатора разбирал десятки семейных споров в Санлисе и знал, что вещи вполне очевидные для обиженных родственников могут оказаться  ошибочными при  ближайшем рассмотрении.
          Войдя в комнату следом за женой, он наскоро огляделся и, бережно взяв  Эмили под руку, помог ей сесть на ближайший обнаруженный стул.
- Я, конечно же, не делал ничего, что вы мне приписываете, дитя мое. Сейчас мы во всем разберемся, но вам нужно сперва выпить хотя бы немного вина.

- Я опьянею, - хмыкнула Эмили. - Вы же знаете...
Он не делал... Холодные тиски, сжимавшие ее душу, стали потихоньку отпускать... Но...
- Но откуда … ваш родственник, - молодая женщина сверкнула глазами на Илера, - знает, что меня отвезли насильно? Откуда знает, что там были наемники?

- Думаю, что шевалье де Корнильон пришел к этому выводу, исходя из ваших же слов, - Бутвиль ободряюще улыбнулся.  Ему  очень не хотелось лишаться последней иллюзии молодости - веры в прочность родственных уз и благородство ближайших родичей, но дело необходимо было расследовать сразу же. - Пожалуйста, объясните, каким образом вы оказались в монастыре? Вас туда заманили обманом, или увезли силой? Кто это сделал?

- Надеюсь, что шевалье де Корнильон просто необыкновенно умен. - мадам де Бутвиль мрачно посмотрела на мужа. - Но я ничего такого не говорила. А объяснить я объясню, конечно. В квартиру мадам де Вейро ворвались люди. Я их знала, они меня один раз уже увозили. Они меня схватили, связали. Хозяин поднялся на шум — они его просто убили. А меня отвезли в монастырь. И говорили, что я зря сопротивляюсь, потому что это по-вашему приказу. А там сказали, что я вам не жена, потому что была замужем в Англии. И тому есть свидетели и документы. И я бы сдалась или умерла, потому что мало есть можно, но когда не спишь, совсем тупеешь.
Все время, пока говорила, Эмили не сводила глаз с лица графа.
- Мадемуазель де Брольи красива?

- Мадемуазель де Брольи? - переспросил граф, высоко вскинув брови. Ему снова показалось, что Эмили повредилась рассудком:  зачем она назвала это имя? Кого имеет в виду?
- При чем тут мадемуазель де Брольи, скажите на милость? Кто она такая?

- Ваша невеста.
Графиня покосилась на Эжени, которая знала уже всю эту историю. Интересно, что она думает? Луи-Франсуа не лгал, он правда был не при чем. По крайней мере, Эмили очень хотелось в это верить. Но как тогда этот его очень догадливый молодой родственник? А вдруг?..

Надо же до такого додуматься!  Илер в последний  момент сумел все-таки сдержаться и не сказать вслух того, что он думает по  поводу столь нелепых подозрений обеих дам. Что супруга, что ее подруга! Почему мадам де Вейро настроена столь враждебно – не понять!  Реагировать на ее взбалмошную выходку Илер счел унизительным. Но Эмили…  Девочка до сих пор напугана – настолько, что ей в любом незнакомом человеке мерещится враг.  И значит, нужно просто спокойно все ей объяснить:

  - На то, чтобы понять, что с вами случилось, необыкновенного ума  не требуется, сударыня –  вы трижды спрашивали моего… кузена, не он ли приказал отвести вас в монастырь. И очевидно, что с таким намерением за вами должны были явиться отнюдь не добрые монахини… 

Молодой человек вновь поднес бокал к губам, машинально сделал еще глоток и повернулся к брату:

- И что ты думаешь по этому поводу? Кроме того, что  история не просто мерзкая, а редкостно мерзкая, и что к этой затее ее авторы подошли весьма обстоятельно?

Эмили вдохнула. Выдохнула. Открыла рот, потом снова закрыла, не сводя растерянного взгляда с мужа, и щеки ее порозовели. Она ведь знала, что этот момент наступит, и придется объясняться, и не хотела об этом думать, ведь гордиться-то было нечем. Но что-то же надо было ответить, потому что он не так понял...
- Я не забыла и не... это... не презрела... Но, Луи, я так соскучилась, а там еще это письмо! - воскликнула молодая женщина и умолкла, понимая, как глупо и жалко это звучит. Даже малые дети знают, что нельзя читать чужие письма.  А еще была обманутая Мария-Фелиция, и мысли о ней особенно тревожили совесть мадам де Бутвиль, потому что она искренне привязалась к доброй герцогине, и та вовсе не заслуживала такого к себе отношения. И еще потому что и герцог, и Луи-Франсуа из-за этого наверняка ужасно рассердятся. Хотя, похоже, это «ужасно» уже случилось... - И все говорили... и я вспылила. Потом поняла, что зря, но уже...
К концу этой невнятной речи бледное до того личико графини де Люз стало почти пунцовым, и Эмили казалось, что у нее горят даже уши. Если бы еще не свидетели! Ну ладно Эжени... Она покосилась на Илера и брякнула.
- А ни о каком кузене де Корнильоне среди ваших родственников я не слышала.

Что взбалмошная особа выкинет такой фортель, Корнильон, разумеется,  не ожидал. Но ничем не показал своего удивления. Только румянец на щеках вспыхнул ярче и еще заметней стал свежий шрам  –  это от молодого человека уже не зависело. Происходящее слишком напоминало сцену из комедии, причем комедии авторства весьма посредственного сочинителя

Илер нарочито неторопливо взял поставленный на столик бокал, сделал еще глоток. Шевалье думал было сказать, что подобные выходки на него впечатления давно  не производят, но промолчал. Вся эта нелепица напрямую касалась жены брата, потому высказываться по ее поводу прежде Луи-Франсуа будет неправильно.

Отредактировано Илер де Корнильон (2017-12-30 08:03:17)