Та, ради которой Рошфор пришел на прием в дом, где врагов у него было больше, чем друзей, выскочила на него сама. Вернее, заинтересованный женский взгляд он на себе поймал, еще когда отбывал обязательную повинность всякого недавно прибывшего гостя: беседу с хозяйкой дома. Но переглядываться с красотками, когда разговариваешь с высокопоставленной дамой, тем более, такой наблюдательной и опытной, каковой принцесса де Конти, безусловно, являлась, и к тому же все еще претендующей на звание прекрасной - а вот по этому вопросу теперь уже встречались разные мнения - было бы не только до крайности неучтиво, но и неосторожно. Даром, что та сама, при всей своей светской искушенности, не могла удержаться - то и дело, по виду не отвлекясь от разговора, ловила украдкой взгляд виновника торжества. Бассомпьер лишь недавно вернулся с театра военных действий, и Рошфор в очередной раз подумал, что сплетни, пожалуй что, и не врут: тут не поверхностная светская связь, а настоящая глубокая привязанность. Это имело значение, потому что, в отличие от маршала, чьи отношения с Ришелье можно было назвать неровными или сложными, но никак не прямой враждой, принцесса де Конти была врагом кардинала, может быть, пока не совсем открытым, но определенным; отняв не так давно должность у ее брата, Шарля де Гиза, его высокопреосвященство приобрел не только противника, но и противницу. Противницу, которая была одной из ближайших подруг королевы-матери. А та вовсе не так легко заводила новые привязанности, и отказывалась от старых; по крайней мере, эта дружба была давней - еще король Генрих в весьма грубых выражениях сетовал на ее влияние, а многие полагали, что принцесса "управляет" флорентийкой - полагали так, впрочем, о ком угодно, к кому та склоняла свой благосклонный слух, от личного врача, и до нынешнего первого министра, и полагали, с точки зрения графа, знавшего больше многих, не то, чтобы вполне справедливо.

Тень неприязни, которую принцесса испытывала к министру, ложилась, конечно, и на его доверенное лицо, но в глазах света они все еще принадлежали к одному лагерю - окружению королевы-матери, из рук которой буквально только что выпали бразды регентской власти, врученные на время отсутствия короля, что не могло не ослабить ее положения, каким бы доверием сына она ни продолжала пользоваться. Сейчас, когда войска с триумфом возвращались из-под Ла Рошели, и заслуги Ришелье в этом деле хоть на время заставляли притихнуть самые злые языки, это сочетание обстоятельств вело лишь к тому, что хозяйка дома уделила не слишком приятному ей гостю вдвое больше времени и благосклонного внимания, чем ему полагалось по рангу и положению, а сам Рошфор осыпал вдвое большим, чем было необходимо, количеством комплиментов как красоту принцессы, так и ее любезность, блеск обстановки, изысканность собравшегося общества, и особенно выбор повода для торжества - тот самый, над которым, надо полагать, сейчас посмеивались большинство присутствующих. Затянувшийся разговор был замечен, неприязненных взглядов прибавилось, заинтригованных тоже, но его самого весьма интересовал тот, что он уловил на себе вначале.

К тому моменту, как граф получил возможность с почтительнейшим поклоном покинуть хозяйку дома, уже окруженную другими претендентами на ее беседу, и неторопливо направиться в сторону маршала Бассомпьера, которого тоже ведь необходимо было поздравить с триумфом, интерес незнакомой дамы в его сторону уже никак нельзя было считать комплиментом. Теперь ее внимание к не слишком-то скромной особе графа уже привлекали другие люди, хотела она того или нет: парочка немолодых господ, в свою очередь, на взгляды не скупились - неприязненные и даже возмущенные взгляды, и говорили явно о нем, и говорили явно дурное. Один из них был барон де Безьяс, одному из родственников которого Рошфор некоторое время назад действительно слегка подпалил хвост. Что против него имел второй, он понятия не имел, и не особо интересовался бы, если бы этот второй не оказался господином де Мондиссье, с супругой которого он, собственно, и намеревался свести знакомство, заинтригованный некоторыми сплетнями - что поделаешь, снова сплетни! - ходившими по Парижу о ее стремительном взлете при Малом дворе, а также кое-какими деталями биографии, которые передавались из уст в уста, обрастая все менее правдоподобными подробностями по мере того, как новенькая набирала влияние на королеву Анну. Все, что до сих пор Рошфор слышал об этой паре, говорило о том, что увиваться таким образом Мондиссье на данный момент способен только вокруг собственной жены.

Пока граф прикидывал, как подойти к теперь уже окончательно интересующей его даме, одновременно пробираясь сквозь светскую толпу в сторону, где столпились вокруг маршала де Бассомпьера вперемешку его многочисленные друзья, льстецы и клиенты, раскланиваясь со знакомыми, останавливаясь для коротких бесед ни о чем - фортуна - будем пока называть это так - решила все за него.

Даму, налетевшую на него в толпе, пришлось подхватить под локоть левой рукой - она была такой легкой, что это не составило никакого труда - а бокал поспешно отвести в сторону. Несколько капель вина все-таки расплескались - на обнаженное запястье незнакомки, не дай бог не на ее наряд, и на отворот черного бархатного камзола графа, где заблестели, не причиняя никакого вреда.
- Простите, сударыня, я был ужасно неловок, - извинился Рошфор совершенно серьезным тоном, склоняясь к собеседнице, которая была не только хрупкой, но и удивительно миниатюрной - не по моде, но очень, очень мила. Лицо графа было таким же серьезным, как и слова, но глаза смеялись, когда он, словно спохватившись, выпустил ее руку, и достал платок, протянул, чтобы дама могла стереть капли с запястья, увитого многочисленными серебряными цепочками - что означало это странное украшение, он понятия не имел. Неужели так носят в Савойе?

Отредактировано Рошфор (2018-05-30 12:55:42)

На сообщнический жест милейшей госпожи де Вержи, не в первый раз оказывавшейся на его стороне в маленьких светских передрягах, граф ответил таким благодарным, почти влюбленным, взглядом поверх склоненной головы своей визави, какого не позволил бы себе не только в адрес эфемерного создания, стоявшего перед ним и впрямь с видом жертвы, назначенной на заклание, но и в сторону любой мало-мальски привлекательной женщины, не испытывающей недостатка в поклонниках. И тут же вернул свое внимание по назначению.

- Да полно, мадемуазель, - рассчитанно ошибся он, и тут же поправился, - простите. Мадам, - по платью впасть в заблуждение было невозможно, разве что смотреть все это время только в лицо, и на опутанные сложно выплетенным серебром запястья. - Как вы можете быть неуклюжей, ведь вы же сама воздушность? И - что это? Неужели я вас все-таки запачкал?

Платок, уже оказавшийся снова в его пальцах, почти коснулся слегка замаранного кружева, но вовремя отклонился - какой смысл? Вино не оттереть полотном, даже отделанным не менее тонкими кружевами.

А глаза у нее, право, были совсем серебряные. Почти как цепочки на руках.

Отредактировано Рошфор (2018-05-30 17:55:43)

Вот это да, женщина представилась ему первой? И не герцогиня или принцесса, имеющие право брать все, что им захочется, а просто мадам де Мондиссье. Робкий кавалер на его месте смутился бы, храбрый - вспыхнул, и перешел в наступление на честь дамы. Граф де Рошфор просто про себя подумал, что сегодняшний вечер не будет скучным. Но с этой минуты она уже больше не была для него незнакомкой, с которой позволено многое. Он знал ее имя, она была свитской дамой королевы Анны, для которой его патрон был врагом, как известно всем.

- Польщен, что ваших ушей коснулось мое имя, - Рошфор неторопливо склонился над рукой дамы, - хотя, по правде сказать, я подозреваю, что те господа просветили вас так, что вам скоро и взглянуть в мою сторону не захочется. А вы та самая Мондиссье, о которой шепчется весь Париж? Наперсница королевы? И, кстати, прежде, чем вы ответите, и я потеряю право даже смотреть на вас. Если ваша сестра родилась на Средиземноморье, то она и понятия не имеет, что такое воздушный смерч. Водяной смерч, это маленькая воронка, а воздушный - черный страшный столб, как из Апокалипсиса. От самой земли до неба. Идет, и сметает все на своем пути.

Отредактировано Рошфор (2018-05-30 20:59:46)

У Рошфора тоже была эта привычка - замечать смешное в окружающих ситуациях и людях, да и в себе самом, и, хотя как правило юмор его был довольно злым, если бы он мог прочесть последние мысли Луизы, они бы, наверное, посмеялись вместе. Зато другие ее мысли угадать не составляло большого труда, глядя в ее огромные изумленные глаза: волк не торопился тащить овечку в кусты. Хотя смотрел с явным вожделением. Странно, да? Впрочем, тот, кто станет обманывать ожидания женщины слишком долго, рискует стать в ее глазах уже не загадкой, а просто глупцом.

- Мадам наперсница королевы, на вас смотрит сейчас половина зала, - произнес он вместо ответа шутливо-заговорщицким тоном, в котором, тем не менее, проскальзывала та же нежность, что и во взгляде, и снова склоняясь ближе, чуть интимнее, чем позволяется этикетом. - Если вы совсем не боитесь беды со своей покровительницей, и, зная, кто я такой, не намерены показать мне спину, хотя бы, осмелюсь вам посоветовать, примите холодный вид, словно вы не знаете, как от меня избавиться, и давайте уйдем с прохода. И я буду безмерно счастлив рассказать вам про смерч, если вам угодно, про львов, и про что вам заблагорассудится. И, кстати - прекрасный город Турин, я когда-то бывал там, - последнее было сказано по-тоскански, зато чуть громче, и более светским, почти фатовским, тоном. - Вы умеете принимать холодный вид? - слегка поддразнил он, вновь понижая голос, и уже предлагая даме руку, чтобы отвести ее в тень, где на них не будут направлены все взгляды. - Вот, посмотрите.

Разумеется, разговор, подозрительно похожий на флирт, между ближайшей конфиденткой королевы, и человеком, которого почти вслух называли шпионом кардинала, не мог остаться незамеченным. Так что статная светловолосая дама неподалеку, и ее собеседница чуть постарше, к которым Рошфор привлек внимание своей визави едва заметно указав на них взгядом из-под темных ресниц, как раз демонстрировали образцовое владение этим необходимым любому придворному человеку искусством: одновременно старательно не замечать то, что происходит у тебя под носом, и источать глубочайшее презрение именно к тому, чего ты не замечаешь. Рошфор поклонился дамам, и ответил саркастической улыбкой на подчеркнуто холодный кивок.

Отредактировано Рошфор (2018-05-31 08:57:06)

Она его снова опередила - прямо-таки с языка сняла. Меньше всего граф сейчас был заинтересован, чтобы Луиза де Мондиссье подумала, что он ее вербует для Ришелье. Хотя бы потому, что он еще не составил мнения. И потому, что с этой восторженной детской улыбкой она была просто обворожительна, особенно если не забывать, что эта птичка уже обаяла двух королев - а если верить слухам, то и несколько принцев впридачу - по ходу весьма примечательно вышла замуж, и только что нанесла чувствительный удар по Марии Медичи, совершенно случайно в самый удобный момент, и в самое уязвимое место. Что было на данный момент решительно не в интересах Савойи, надо сказать. Зато очень в интересах ее величества королевы Анны. Так что думал граф, когда шел знакомиться, вовсе не о туринских корнях госпожи де Мондиссье, а о Малом дворе и его отношениях с Люксембургским дворцом. А сейчас, когда он увидел ее вживую, ему мимоходом пришло в голову, что те, кто служит правящей королеве, редко получают от нее в награду что-либо, кроме неприятностей. И эта хрупкая птичка вскоре может угодить в такие жернова... в такие, что ей понадобятся союзники - напомнил он себе, чтобы не заноситься в мыслях куда не следует. Чем, собственно, она сейчас, надо думать, и занята. Чем, собственно, был занят и он - протянуть нить. Ничего покуда не предлагая, тем более не настаивая.

- Не будем, - он с совершенно искренней благодарностью поцеловал даме руку, словно не замечая больше любопытных взглядов. - Мы ведь не лакеи, чтобы сплетничать о хозяевах, - это было сказано очень серьезно, как равной, или даже, верней, как равному, но буквально на следующем слове его голос снова приобрел легкий оттенок насмешливости, направленной, впрочем, вовсе не на собеседницу. - Зато мы с вами можем сколько угодно язвить о его величестве, о принце Гастоне с его сонетами в честь бедной мадемуазель Гонзага, и даже о королеве-матери. Что до моего итальянского языка, то он, сами видите, совершенно книжный. Вот ваш - живой. Хоть и можно понять, что вы из Пьемонта, но сразу заметно, что вы на нем не только читали. А я лишь бывал в Италии по делам. В разных местах, но ни разу не жил подолгу.

В Турин его в последний раз занесло чуть больше года назад, во время гонок за Монтегю, и, кажется, он там не наследил так, чтобы это могло кого-то заинтересовать. Но бывал там и раньше, не только по делам кардинала: в те годы, когда молодой граф еще имел время и возможности ввязываться в собственные приключения, и не пренебрег, кажется, ни одной из них.

Рошфору стало по-настоящему весело. Из двух наживок - о Турине и о политике двора - прекрасная новая знакомка не схватилась ни за одну, выбрав нейтральную тему для разговора. И тут же снова сломала все ожидания. Восхитительно! И это ей-то нужны советы, как передать случайному собеседнику нужную сплетню? Ему даже захотелось пошалить тоже, совсем чуть-чуть, как в старые времена.

- Дразнить вас? Что вы, мне бы и в голову не пришло, - произнес он тоном человека, который не пытается никого обмануть, просто говорит то, что должно, в надежде, что это примут как еще один комплимент. - Что же до остального..., - Рошфор улыбнулся и поинтересовался самым невинным тоном, - а вы позволите предложить вам бокал вина?

Он отстранился, не дожидаясь согласия, как мужчина, привыкший, что дамы в подобных случаях не перечат, выпрямился во весь рост, и неторопливо оглядел зал, как бы просто высматривая лакея с подносом, уставленным бокалами. Гости принцессы де Конти пили, флиртовали, беседовали о поэзии, строили политические козни - у большинства уже нашлись более важные дела, чем наблюдать за уединившейся в стороне парой. От разговоров стоял достаточно громкий гул, чтобы на расстоянии было ничего не слышно. Но оставалась и пара любопытствующих - достаточно заинтересованных, чтобы продолжать следить, когда в их внимании явно не нуждались, и недостаточно сдержанных, чтобы не подобраться поближе. Рошфор дружески кивнул одному из тех, кто не успел отвести глаза достаточно быстро, так что тому оставалось либо подойти к савойской выскочке и шпиону третьим - чего тот категорически не собирался делать - либо отправиться восвояси; пристальным взглядом заставил резко отвернуться и покраснеть другую.

-  В здешней толчее никакой язык до конца нас не защитит, - заключил он, - но можно и просто говорить совсем тихо. У меня хороший слух, и, поверьте, я весь внимание.
Граф не преминул воспользоваться этим предлогом, чтобы придвинуться ближе. Еще ближе, чем до того.

Лакей, между тем, действительно материализовался рядом, заметив, что примечательный господин высокого роста и с властным выражением лица ждет его услуг. Вместо того, чтобы снять с услужливо поднесенного подноса бокал, граф жестом заставил слугу нагнуться достаточно низко, чтобы миниатюрной даме удобно было выбрать себе напиток по вкусу или отказаться. У женщин есть такой же вкус, как и мужчин, и за удовольствие кавалера на миг прикоснуться к твоим пальчикам потом вечно приходится платить, смакуя что-нибудь слишком сладкое, или слишком терпкое, или просто лишнее на сегодня - к той бывшей пассии, которая некогда его на этот счет дружески просветила, как и во многих других подобных вопросах, Рошфор до сих пор испытывал благодарность, к единственной, пожалуй, из всех.

Отредактировано Рошфор (2018-06-02 09:07:17)

Стоило даме отступить, Рошфор отстранился тоже, и так, словно его резко - но справедливо - одернули, хотя она и слова не сказала, и щебетала по-прежнему все так же мило. Хотя бы потому, что рисковал репутацией и доверием патронессы здесь не он. И время тоже истекало не у него, а - у нее, а в том, что она вовсе не потеряла голову под взглядом его замечательных черных глаз, он только что окончательно убедился, так что ей и решать. Подставлять своих дам было не в его обычае, даже если речь шла о простом флирте.

- Простите, - сказал он спокойно, еще одним небрежным жестом отправляя лакея прочь, - я забылся. - В конце концов, она уже дважды упомянула о муже. - Сонетов его высочества я вам читать не стану, они так дурны, что способны лишь оскорбить мало-мальски взыскательный слух, и не годятся даже на то, чтобы насмешить, - его голос остался таким же мягким, но заигрывающих ноток в нем больше не было. - Но поверьте на слово, такой чепухи ни один наемный поэт не слепит. Стоит вам показаться у Рамбуйе, и вам напишут намного лучше, там есть настоящие мастера. Вот например, мой друг, Теодор де Ронэ..., - он подумал, что бы такого мало-мальски пристойного можно было бы процитировать из творчества шевалье, но решил без этого обойтись. - Когда вы его увидите, не говорите ему, что я так сказал.

Представив себе диалог между де Ронэ и Луизой де Мондиссье, он от души пожалел, что вряд ли сможет при этом присутствовать.

Отредактировано Рошфор (2018-06-02 17:46:50)

- Вот как, а говорите, что вам никогда не писали стихов? - не поддразнить опять было просто невозможно. - Что же за прекрасный пастушок вздыхает по вам, Астрея?

Пастораль Рошфор ненавидел всеми фибрами души, четвертый и пятый, недавно вышедший, том д'Юрфе даже открывать не стал, зато "Сумасбродного пастуха" пробежал с большим удовольствием. Но язык прециозных салонов, конечно, знал, куда бы он от него делся. И разговор о сердечных делах принца Гастона не поддержал не только из-за того, что знал об этом чуть больше, чем мог показать, но и потому, что галантная беседа о разделенных жестокой судьбой любовниках с неизбежностью влекла за собой необходимость переходить на литературные аллегории - Дафнис и Хлоя, Пирам и Фисба... Да еще наиболее точная аналогия, которая первой пришла в голову, скорее всего осталась бы непонятой - по-английски дама читала вряд ли, а входили ли новеллы Банделло в Савойе в список женского чтения, уже он не знал.

Отредактировано Рошфор (2018-06-03 03:59:28)

Насколько Рошфор знал, у Луизы де Мондиссье в Париже была только одна подруга. И любые подробности жизни этой подруги ценились на вес золота.

- Помилуйте, сударыня, да кто же подумает, видя вас, что стихи посвящают кому-то еще? У этого пастушка, вероятно, совсем глаз нет.

Граф уже и не помнил, когда в последний раз отвешивал дамам настолько банальные комплименты, но он не хотел увести этот разговор в сторону, и отвечал, как положено - так, как обмениваются любезностями поклонники "простой и невинной" игры, вошедшей в последние годы в моду, заранее зная не то, что каждое слово, а каждый жест собеседника. Так просто и так невинно, что удавиться от скуки можно, и всегда ведет в одном направлении - к адюльтеру.

Но тут собеседница призывно заулыбалась куда-то ему за спину, и Рошфор, даже не оглядываясь, понял, что на помощь овечке спешит спаситель, готовый вырвать ее из пасти волка. Муж, или любовник, или какая-нибудь пожилая дама, так или иначе, времени у них оставалось мало. И это было жаль, и он позволил себе ничего не играть, а просто сделать то, что хочется - окинул взглядом ее фигурку с грустью, потому что настоящим-то волком здесь был не он, да и не тот или та, с кем вот-вот придется иметь дело, а та невидимая, но и почти непреодолимая, сила вещей, что сейчас разведет их в стороны, хотят они этого или нет.

Отредактировано Рошфор (2018-06-04 10:17:38)