Покинув гостеприимный кров Семеньи на следующее утро, солнечное и ясное, молодые люди поехали не обратно - по выпавшему вечером и за ночь снегу это было бы затруднительно - а по указанной им младшим г-ном де Семеньи узкой тропке, которая должна была привести их дороге на Шалон, а оттуда обратно на парижскую дорогу. Однако, то ли пропустив нужный поворот, то ли свернув не в ту сторону, они битых два часа ехали меж двух колючих изгородей, прежде чем заметили человеческое жилье. Отворившая на стук бабка не знала ни слова по-французски, однако покивала, услышав отчетливо повторенное слово «Париж», и жестами указала, как проехать - добрых полдюжины поворотов, с подробными описаниями на местном наречии, которое было Жюль-Сезару не более понятно, чем какой-нибудь швейцарский.

Проехав, как им было указано, до второго поворота налево, они заметили в лесу у дороги дровосека, который, выслушав их со всем вниманием, молча указал на уходящую в лес тропинку. Между молодыми людьми тотчас же разгорелся спор, и в конце концов, они поехали дальше и через еще час, удачно выехав к хутору, возобновили расспросы.

Итогом этого дня стал оттого придорожный трактир, к которому они подъехали уже в сумерках. Служка, принявший лошадей, также не говорил по-французски, но хозяин, обнаружившийся уже внутри, смерил обоих недоверчивым взглядом и кашлянул.

- Ежели ваши милости соблаговолят, то как до Шалона доедете, оттуда прямая дорога на Париж и будет.

- О, такая же прямая, как кишки нищего, - жизнерадостно заметил сидевший за столом по соседству средних лет мужчина - по виду, солдат или наемник. - Мы с приятелем тоже в Шалон едем, можем завтра вместе поехать.

Его приятель, тощий заморыш с широкой улыбкой, в которой не хватало доброй половины зубов, доброжелательно похлопал ладонью по лавке.

- Д-да, к-конечно… - несмотря на проведенный в обществе г-жи де Бутвиль день сегодня и вечер - вчера, Жюль-Сезар все еще то и дело спотыкался там, где на язык просилось слово «сударыня». - Если вы присядете…

- Присаживайтесь, конечно, - ободрил заморыш, - похлебка здесь очень ничего, даже кусочки мяса попадаются.

Хозяин немедленно выразил свое возмущение, заверив обоих новоприбывших, что похлебка мало того, что мясная и ложка в ней стоит, но и он лично добавлял в нее куриные крылышки, утиную шею, говяжьи обрезки…

- Да, неделю назад, - согласился другой наемник, - да мы разве жалуемся? Мы ж наоборот нахваливаем! Садитесь, сударь, в ногах правды нет. Я аббат де Баац буду, из Беарна, а это де Брез, приятель мой.

Жюль-Сезар представился, опустив на этот раз чин и полк, которые к нему уже не относились, и, бросив сырой плащ на лавку для просушки, пошел торговаться с трактирщиком.

- Я из Аспской долины, - жизнерадостно отозвался аббат, перебивая трактирщика, пытавшегося одновременно объяснить новоприбывшим, что его похлебке никак не больше пары дней, и заверить Жюль-Сезара, что комната, которую он готов был им предоставить, сочетает в себе размеры, подходящие для полка, и цену, достижимую лишь для чердачной каморки. - Кюинь, позвольте… Что-то мне это имя говорит… Ваш батюшка, случаем, не военный был?

Жюль-Сезар бросил на наемника возмущенный взгляд, который тот, к тайному его облегчению, казалось, не заметил. Чем дольше длилось их странствие, тем очевиднее для него становилось, что г-жа де Бутвиль и в самом деле могла бы с легкостью проделать этот путь одна и никто бы не глянул на нее дважды, столь успешен был ее маскарад. Он мог еще напоминать себе, что путешествовать с ним для нее безопаснее, но никто пока даже не пытался дать ему возможность это доказать.

Отредактировано Провидение (2019-01-16 02:32:34)

- Да мы ж почитай соседи! - обрадовался аббат. - Это надо запить! Кюинь, что-то это мне говорит!

Поскольку все это было произнесено на гасконском наречии, пускай и во весь голос, Жюль-Сезар не понял ни слова и уставился на де Бааца с глубочайшим недоверием во взгляде.

- Земляки они с вашим приятелем, сударь, - объяснил де Брез и подвинулся к стене, освобождая место на лавке, - надо выпить, за встречу-то. Эй, хозяин!

Трактирщик уже спешил к очагу, где возвышалась на распорках огромная бочка с торчавшим из нее краном.

Сложное положение, в котором оказалась его спутница, не ускользнуло от внимания Жюль-Сезара, и в этот раз он оказался вооружен уже готовым ответом:

- С вашего разрешения, однако, господа, мы выпьем мятного отвара с медом, - сообщил он обоим гасконцам, - мы изрядно продрогли, а путь нам предстоит дальний. Не сочтите за обиду, сударь, но я не понял, что вы сказали.

- О, - засмеялся де Баац, - я всего-навсего спрашивал господина де Кюиня об общих знакомых, не так ли, сударь?

- Вы могли бы задать тот же вопрос и по-французски, - тотчас же указал Жюль-Сезар, сообразив, что «г-н де Кюинь» мог и не иметь никаких общих знакомых с «земляком».

- Прошу прощения, - миролюбиво согласился аббат, - но видите ли, радость от встречи… мы же практически соседи!

Трактирщик бухнул на стол четыре кружки и умчался к очагу, буркнув что то про похлебку, прежде чем Жюль-Сезар успел закончить слово «милейший».

Под взглядом г-жи де Бутвиль Жюль-Сезар совершенно смутился, схватил свою кружку и ополовинил ее одним глотком, о чем тут же пожалел - вино было почти невыносимо кислым.

- Редкостная гадость, - неожиданно поддержал де Баац, - но что вы хотите: это ж север! Милейший!

Заорал он так, что юноше даже показалось, что с потолочных балок посыпалась труха, но трактирщик подскочил как ужаленный и обернулся.

- Это не вино, - бушевал беарнец, - это моча! Вылей это свиньям и принеси что-нибудь поприличнее! Испанского или бордо! И этот… отвар!

- Мятный отвар с медом, - поспешно добавил Жюль-Сезар.

Де Брез понюхал кружку и брезгливо ее отодвинул.

- Партию в кости? -  предложил он, ни к кому особо не обращаясь.

- А давайте, - с готовностью отозвался де Баац. - Молодые люди пока поедят, а кто ест - дурной собеседник.

Он протянул руку к стаканчику, выбросил пять очков и, когда его друг выбросил шесть, подставил лоб под щелбан.

- Бросите, юноша? Или вы больше по картам?

- Вам показалось, - отрезал Жюль-Сезар. На самом деле, он даже не собирался играть, но какое право она имела ему указывать, да еще и выдумывать какие-то обеты? Уж если на то пошло, это ей нечего было играть - женщине! - Мы с вами договаривались, забыли? Я не играю до февраля, а вы - весь февраль! На целых три дня меньше чем я!

Этой маленькой подробностью он точно крыл все ее козыри - ну кто после этого подумает, что они оба все выдумывают?

Шутке г-жи де Бутвиль засмеялись все, даже Жюль-Сезар, который был на нее зол, но, только он подумал, что, кажется, об игре можно будет забыть, и взялся за ложку, как де Баац непринужденно сказал:

- В любом случае, мы играли в кости и только по-дружески.

- Было бы невежливо отказать молодым людям, - возразил де Брез, - и вообще-то у меня есть колода. Даже почти новая.

Он принялся объяснять, что, поскольку они едут, чтобы присоединиться к армии его величества, он заранее позаботился о трубках, костях и картах, а де Баац, в свою очередь, признался, что везет книжку - нет, две: что-то по-итальянски, раз уж они будут в Италии или где-то рядом, и словарь - только словарь, оказалось, испанский. Они оба посмеялись и кинули кости еще раз, выкинув оба по четыре очка, а потом хозяин принес кружки с мятным отваром и еще вина, забрал у них опустевшие миски, и де Брез вытащил колоду.

- Ну, чтоб не скучно было - по су за игру?

Жюль-Сезар кивнул - это он мог себе позволить, только пару партий - и де Брез протянул ему колоду.

- Сдадите?

Жюль-Сезар с некоторой неуверенностью слегка перетасовал карты, сдал всем четверым и, заглянув в свои, с облегчением вздохнул. Ничего ужасного.

В полку играли в ландскнехт и в тридцать-и-одно, и Жюль-Сезар сообразил, что надо было бы спросить мнения остальных, только уже раздав всем по три карты. Никто, однако, не стал спорить, и молодой человек благоразумно смолчал.

- Тройка, троечка, трешница, -  пропел сидевший напротив де Баац, сбрасывая тройку червей и прикупая карту.

- Господь наш един в трех лицах, - прогнусавил де Брез и первым же засмеялся. - А схожу-ка я на базар, а снесу-ка я… - он подергал себя за бороду, - двоечку!

Он взял себе карту взамен и скорчил рожу, как если бы получил что-то плохое, и сразу же за тем подмигнул г-же де Бутвиль.