Франческа приоткрыла рот, но её познания в банковском деле оказались слишком ограниченными, чтобы вставить замечание и разоблачить юнца, который слишком уж гладко плёл словеса. Не меньше хотелось и стереть  мечтательность с острого лица перезрелой невесты. Уже о Господе пора думать, а она размечталась о женихах, стыд-то какой!..

А пока дамы витали в облаках, нагнанных воображением Анзоло, валенсиец перешёл в наступление. Действовать приходилось быстро и при этом чрезвычайно аккуратно, дабы не привлечь внимания родственниц.

– Господи, благодарю за возвращение домой и за то, что все мои любимые живы и, как думается, рады мне. Особенно моя дражайшая и несравненная родственница, - шептал Родерик, молитвенно сложив руки и вперив взор в каменное лицо Пречистой Девы с барельефа над чашей со святой водой. Смотреть на деву земную хотелось больше, но бдительные спутницы могли ненароком проверить, кто это пристроился возле Лукреции.

При первых же словах молодого человека длинные ресницы мадонны Лукреции дрогнули и взгляд ее черных глаз с удвоенным вниманием сосредоточился на ее отошедших родственницах.

- Все ваши любимые? - еле слышным шепотом уточнила она, явно не включая в это описание лиц мужского пола. - Тогда вы, верно, порадуетесь и тому, что мои любимые новые родственницы, тетушка и кузина моего покойного мужа, пускай и чувствуют себя слишком утомленными жарой, чтобы покинуть город, все же не больны и рады сопровождать меня повсюду.

Начав с лукавого упрека своему кавалеру, в конце красавица не могла скрыть раздражение, но направлено оно было уже не на каталонца.

– И совсем не позволяют вам остаться наедине?

Слова женщины позволили Родерику испытать облегчение - он не ошибся, Лукреция ему рада и вовсе не позабыла за месяцы разлуки, - и одновременно озадачиться поисками способов увидеться. Прежде это было делом несложным, несколько монет покупало молчание прислуги, а разумные предосторожности избавляли от чрезмерного внимания соседей. Теперь же назойливая публика поселилась в доме любовницы.

– Даже под покровом ночи?

Черные глаза красавицы вернулись к лицу любовника с выражением искренней муки, и алые губы искрились в грустной гримаске, но уже мгновением позже ее прелестное личико скрылось за той же маской долготерпения и взгляд вернулся к занятым беседой спутницам. Стороннему наблюдателю, пусть и отметившему предыдущее выражение ее лица, скорее всего показалось бы, что вызвано оно было чересчур явным интересом, которое ее спутницы проявляли к смазливому мальчишке.

- Мои ночи принадлежат мне, - шепнула она в ответ. - А теперь и вам, друг мой, если вы сумеете разделить их со мной.

Даже если бы каталонец настолько пренебрегал ее репутацией, что задумался бы о том, чтобы влезть в ее дом через окно, как он хорошо знал по предыдущим визитам, окна ее спальни выходили в сад.

– В таком случае, мне придётся потревожить ваш покой, - улыбка молодого человека, вслед за речами, выдавала полное отсутствие раскаяния. Соблазнить вдову, готовясь к церковному служению, а после договариваться о прелюбодеянии в храме божьем, - всё это смутило бы Дона Алонсо, но никак не его племянника.

Он  украдкой взглянул на Анзоло, соловьём разливавшегося перед богомолками.

– Ждите меня как обычно. Служанка отопрет дверь из сада?

- Нет! - отчаянно прошептала его возлюбленная. - У меня другая горничная, я ей не доверяю.

Мгновение Родерик пытался восстановить в памяти подробности устроения дома, где проживала прекрасная вдова. Раз вход через дверь был заказан, оставалось забраться через окно, однако каменные выступы на фасаде встречались нечасто, нога скользила, а заветные покои находились слишком высоко. Но разве эта мелочь могла остановить пылкого любовника?..

– И это не беда, - весело прошептал он, слегка, будто ненароком, касаясь Лукреции рукой. Родственницы её уже слишком недоверчиво поглядывали на венецианца, а значит, следовало совершить тактическое отступление. - После первой стражи, как обычно.

Опустив руку в чашу, студент перекрестился и направился к выходу.