Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть IV (1629 год): Двойные игры » If we could turn back time. 10 июня 1629 г.
Мадемуазель де Сент-Уэр после эпизода Туз в рукаве. 9 июня 1629 года
Продолжение истории о похищенном письме и шантажисте.
Ответы на все эти вопросы знает только ее величество,
а расспросить ее можете только вы. (c)
Отредактировано Анна Австрийская (2022-02-07 17:11:23)
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Ох, сегодня можно было подумать, что это утро никогда не кончится, оно тянулось и тянулось! А ведь Изабелла всегда была так счастлива присутствовать при утреннем туалете ее величества, это было так красиво и восхитительно! И Луиза вначале тоже восхищалась, но только она потом привыкла, а Изабелла - нет. И ей даже непонятно было, как можно к такому привыкнуть, ведь ее величество была такой красивой, а ее наряды - такими роскошными! Даже нижние юбки - Изабелла, конечно, не подавала королеве ничего, она была недостаточно знатной, но она же видела! И трогала: как-то раз, помогая новой кастелянше - непонятно было, почему она была "новая", когда она уже служила ее величеству дольше Изабеллы, ну да неважно! - и даже белье ее величества было замечательное - такая тонкая ткань, такая гладкая!
И обычно Изабелла стояла с остальными фрейлинами и любовалась, пока маркиза дю Фаржи помогала ее величеству выбрать платье, а потом ее величество выбирала драгоценности… какие же у ее величества были красивые драгоценности! Изабелла смотрела бы и смотрела! Даже несмотря на эти гадкие письма - вчера, позавчера и раньше она только должна была чуть-чуть покачать головой, когда ее величество на нее смотрела, что мол, у нее нет новостей - а потом, хоть ей и было страшно стыдно, что она ничего не смогла сделать и от месье де Лаваля не было известий, все равно она не могла не любоваться ее величеством! А сегодня, едва она взглядом показала ее величеству, что у нее есть новости, так она была как на иголках и только и ждала, чтобы ее величество ее позвала, но ведь нельзя было сразу! И Изабелла понимала - месье де Лаваль очень хорошо все объяснил, что нельзя было напугать этого гадкого человека - но все равно сгорала от нетерпения, и мадам де Сенесе даже сделала ей замечание, что она вертится - ужасно стыдно! И после этого Изабелла старалась не шевелиться, но все равно не могла не разглядывать свиту ее величества и не гадать, кто же мог написать эти ужасные письма - месье де Лаваль ведь сказал, что это кто-то из самых близких… дам, наверно? Хотя вот месье Лапорт тоже очень близкий… но это ведь могла быть и прислуга… новая кастелянша, например… Ой, как же все-таки это было ужасно! И она совсем не хотела думать, что кто-то здесь… нет, совсем нет!
Ох, ну когда же это все кончится!
Королева нынче ночью долго не могла уснуть. Сон всё не шёл к ней, мысли о похищенном письме, шантажисте и его условиях не оставляли её - Анна была встревожена. В том письме не было ничего, что могло бы указывать на какие-либо чувства, испытываемые королевой, кроме одной фразы, пожалуй, даже одного слова, - но ревнивому Людовику и этого будет достаточно. Безумно влюблённый герцог готов был повиноваться ей, и разве не доказал он это на деле? Поэтому, когда ему грозила опасность, Анна Австрийская отправила с предупреждением верных ей людей - очень неразумно было бы лишиться такого агента, имевшего, ко всему прочему, влияние на английского короля. Она знала: король не поверит ей, скажи она правду, он слишком уверен в своих подозрениях, потому письмо следовало вернуть - то, что оно было написано вообще, уже служило обстоятельством против неё. И лишь после молитв Пресвятой Деве о помощи и защите Анна наконец забылась сном.
***
Когда вошла донья Эстефания, королева уже не спала. Ночью ей вновь привиделась последняя встреча с Бекингэмом - та самая, когда он прибыл в Париж и когда она подарила ему алмазные подвески. Дуэнья склонилась перед нею в почтительном реверансе, и королева знаком приказала ей звать дам. Донья Эстефания подошла к дверям и распахнула их. Подчиняясь регламенту, установленному ещё Генрихом III, вся церемония проходила в присутствии одних лишь дам, и потому даже пажей здесь не было. Две фрейлины помогали королеве при умывании, затем ей подали пеньюар из лёгкой тонкой ткани. Королева села перед туалетным столиком, над которым висело зеркало, и началась обычная утренняя церемония. Стоя неподвижно, пока фрейлины одевали её, и только изредка что-то приказывая или отвечая, Анна размышляла о том, что Изабель удалось узнать... Несколько дней без всяких известий взволновали, встревожили её, но теперь, когда вдали забрезжил слабый луч надежды на спасение, она не знала, что и думать, ведь новости могли быть какими угодно. После платья наступила очередь украшений. Королева указала на те, которые хотела сегодня, и фрейлины надели их ей. Анна подошла к высокому, во весь рост, зеркалу, и остановилась, несколько придирчиво разглядывая наряд. И как бы раздумывая, сняла кольцо - как если бы сомневалась, оставить или заменить его, - и повернула, словно рассматривая, после чего надела вновь. То был условный сигнал: она видела и поняла знаки Изабель. Оставалось лишь найти удобный случай.
Сопровождаемая фрейлинами и придворными дамами, наблюдавшими всю церемонию, Анна прошла в молельню, а после был подан завтрак. Наконец королева вышла из покоев в приёмную, где её уже ждали дворяне её свиты. Она приветливо кивнуа герцогу д'Юзесу. Злосчастные письма шантажиста не давали покоя. Что-то было в них, что она пропустила, и это "что-то" было важным.
- Мадам. - королева обратилась к ближайшей к ней придворной даме, - прикажите позвать моего секретаря.
Вчера, получив второе послание, решено было отправить официальное письмо той даме, о которой шла речь, и стоило секретарю явиться, Анна Австрийская велела от её имени пригласить на аудиенцию г-жу бароснессу де Юссон и назначить дату...скажем, дня через три. Кем бы ни был шантажист, он должен был об этом узнать.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Ой, как же медленно тянулось это утро! Изабелла так волновалась, что даже за окно не смотрела, и страшно удивилась, когда мадемуазель де Пренэ шепнула что-то про чудесный солнечный день, хотя и правда было ясно, пели птички и драгоценности ее величества сверкали так, что даже глазам было больно. Изабелла, у которой, кроме золотого перстенька и сережек, подаренных крестной, было только одно серебряное кольцо с топазом и сережки с агатом, всегда любовалась на украшения королевы и тайно мечтала, что когда-нибудь, может, она окажет ее величеству такую услугу, что ее величество подарит ей что-нибудь. Или нет, королеве нельзя, за ее тратами следят, и вдруг что-нибудь заподозрят! Но может, кто-нибудь другой подарит - вот Луиза же подарила ей целых два браслета-цепочки! Правда, их Изабелла не носила - они были, пусть и серебряные, совсем недорогие и немодные, и другие дамы над Луизой потихоньку потешались, что она такое носит. Как-то Изабелла решилась намекнуть подруге, что это старомодно, и ей было потом жутко стыдно, потому что Луиза сама все знала и объяснила ей, что такими цепочками удобно за помощь отдариваться, а потом удобно их продавать. Изабелла так поняла, что и ей тоже можно свои цепочки продать, но так и не решилась - и сама не знала как, и это же был подарок…
Ой! Шевалье де Лавалю надо было одну цепочку отдать! Он же ей помогал, а просто так никто не помогает!..
Пока ее величество молились, Изабелла думала про цепочку и вспоминала месье де Лаваля и наконец решила, что она правильно сделала, потому что Он все же был не придворный, а военный и настоящий рыцарь, а рыцарям не платят, особенно дамы - дамы их вознаграждают. Правда, она была ненастоящая дама, но ведь он же и не ей помогал, он помогал ее величеству, а ее величество его вознаградит.
Конечно, тут ей стало грустно, потому что она хотела бы, чтобы она была настоящая дама, и было бы так замечательно, если бы она была, а месье де Лаваль был бы ее рыцарем…
Тут Изабелла начала думать о совсем неправильных вещах - например, что было бы несправедливо, если бы месье де Лаваль получил в награду только благосклонный взгляд ее величества - нет, если бы он был ее рыцарем, то может, да, но ведь он же не был ее рыцарем, и даже если бы был, он же был только мушкетер, а мушкетерам и жалование-то не всегда платили. Она бы, может, до совсем неправильных выводов додумалась, когда она вдруг сообразила, что может, ее величество подает ей знаки, а она тут ворон ловит! То есть не сейчас, конечно - сейчас ее величество молилась - но вдруг, пока ее одевали… пока она кольца надевала…
Ой, какая же она глупая - не ее величество, конечно, а Изабелла!
И на всякий случай Изабелла уставилась на ее величество, чтобы уж точно никакой знак не пропустить, и ужасно обрадовалась, услышав, как ее величество приказала пригласить баронессу де Юссон на аудиенцию, потому что во-первых, это означало, что они выгадают целых три дня, а во-вторых, как только она отошлет секретаря, ее величество сможет уйти в кабинет и позвать… ой, нет, она сегодня не дежурная!.. Но может, ее величество что-нибудь придумает? Например, скажет, что она перья очень хорошо чинит - Луиза же говорила как-то, что вот жалко, что она такая неуклюжая, а то ее бы всегда звали перья чинить…
Отредактировано Изабелла (2022-02-12 16:17:14)
Секретарь, выслушав приказание королевы, удалился - о, если бы он знал, каким образом баронессе досталось это... приглашение, как нелегко было ей, Анне, даже изображать, чтобы выгадать время, будто она послушала шантажиста. Она - королева! - послушала шантажиста! Даже звучит странно. Невероятно. И ведь этот человек, у которого достало смелости и наглости угрожать своей королеве, один из тех, что окружают её - здесь, сейчас, - чужому нужен был бы сообщник, который выкрал бы ключи. Когда она назначила своей новой статс-дамой мадам дю Фаржи, её много раз предупреждали о том, что маркиза - сторонница кардинала, и неужели могла она... Нет, в это было трудно поверить. Как же хорошо, что Луизе пришлось на время покинуть двор - хотя бы её могла королева не подозревать. И как жаль, что мадам де Мондиссье не было рядом - её изобретательность была бы очень кстати. Королева стиснула веер. Кем бы ни был шантажист, он не просто угрожал ей, он заставил её подозревать всех, кто так или иначе был близок, обрёк её вновь на одиночество, потому что ей теперь будет видеться угроза всюду, и даже в самых верных ей людях будет таиться для неё опасность.
Анна поднялась - к ней приблизились дамы, зашелестели шелка, задвигались фигуры. Пройдя вдоль придворных, королева, остановившись лишь на несколько мгновений, необходимых для того, чтобы распахнуть двери, вошла в кабинет. Она вновь достала шкатулку с тем, первым письмом. Нож, обагрённый кровью, и платок, в который он был завернут, лежали тут же - последняя память о блистательном герцоге. И теперь осознала, что именно не давало ей покоя. Это было имя. Д'Онвре. Тот самый отвратительный человек... и какую же услугу оказывает ему шантажист, неужто ожидал, что его вновь здесь примут? Что, если опередить, написать самой королю? Сказать, что её оклеветали, что письмо подделано... Нет, нет, не пойдёт. Сказать правду, что письмо было исключительно политическим? Но тогда придется признаться, что она виделась с герцогом, что он был влюблён... и конечно же, король не поверит, что королева не любила Бекингэма. Отбросив перо в сторону, так и не написав ни слова, Анна позвонила.
- Позовите ко мне мадемуазель же Сент-Уэр. И велите пригласить ювелира. - Фрейлина сделала реверанс и хотела удалиться, когда была остановлена знаком королевы: - Ах, и... пускай паж справится от моего имени о здоровье мадам де Мондиссье. - И Анна Австрийская отпустила девушку, предоставив ей и остальным придворным самостоятельно решать, связаны ли друг с другом данные поручения.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Изабелла, когда ее величество ушла, сперва приуныла, потому что подумала, что ее величество не заметила ее знаков, а потом стала рассматривать придворных - кто-то же из них отправил это письмо! Кто-то… и месье де Лаваль уже знал кто, но ей не сказал… наверно, это была женщина. Знатная дама и, наверно, красивая… Месье де Лаваль пойдет к ней, конечно… и она поднимет его на смех… или нет… Нет. Его никто не поднимет на смех, никто, Он был слишком… слишком… Не поднимет, и все. А Она тогда, напротив, попытается его соблазнить… положит руку ему на рукав, заглянет в глаза… умоляюще-умоляюще. "Вы же не можете думать обо мне такое…" И, конечно, Он не сможет… Это будет герцогиня де Шеврез, никто иной - теперь Изабелла была почти уверена в этом, и конечно, мадам де Шеврез легко введет Его в заблуждение, все знают, что перед ней никто не устоит. Герцогиня, богачка и такая красавица… и ее не было при туалете королевы сегодня… и не потому ли, что она занята с Ним?
Нет, нет, Он не поддастся ее чарам!
Но может, тогда она прибегнет к другим средствам… Она ведь крестница королевы Марии, а королева Мария - итальянка, а итальянцы все сплошь отравители, и у нее была придворная ведьма, которую, правда, сожгли, но она же была? Если мадам де Шеврез потерпит неудачу, она может прибегнуть к яду. И Изабелла узнает об этом… ну, кто-нибудь проговорится в ее присутствии, и она, побледнев как снег, стремглав полетит к Его одру, но будет уже поздно… нет, не будет! Во-первых, он должен успеть назвать имя, иначе как они с ее величеством узнают, кто это был? Во-вторых… нет, она, конечно, умрет вместе с ним, но ведь он тогда умрет! Она успеет! Она выпьет яд вместо него, вот так! И…
- Мадемуазель?..
Вздрогнув, Изабелла уставилась на стоявшего перед ней пажа.
- Что?
- Вам письмо, - прошептал паж, и Изабелла чуть не шарахнулась. Письмо, не может быть, нельзя, ой, еще одно!
- Платок, - шепнул паж и, когда Изабелла продолжала на него смотреть, зло дернул подбородком. - Уроните ваш платок, ну!
Изабелла так растерялась, что вытащила платок и так сразу его и уронила, даже не попыталась притвориться, и паж тут же наклонился, поднял его и снова протянул ей - еще и с поклоном. Изабелла взяла и сказала спасибо, а сама думала только о том, что ей придется его трогать… и почему это кажется, что все на нее смотрят?
Она спрятала платок с письмом в рукав и только-только спряталась в оконной нише, как к ней подошла дежурная фрейлина и сказала, что ее величество хочет ее видеть. Только что Изабелла бы страшно обрадовалась, а теперь у нее подкашивались ноги, и реверанс она сделала, когда вошла в кабинет, бог знает как - косо, криво… ужас!
Королева не обратила внимание на оплошность своей фрейлины, думала при этом она не о письме и не о шантажисте; мысли её были о короле, его возвращении и том сюрпризе, который хотела она преподнести его величеству ко дню рождения, до которого времени оставалось не то чтобы много. За этим и был приглашён ювелир. Желая сохранить в секрете, она не говорила, что именно задумала, никому, дабы случайно раньше времени не узнал король. Когда вошла Изабелла, королева знаком велела ей приблизиться.
- Нынче утром вы были несколько рассеянны. Теперь мы одни, мадемуазель, и, полагаю, вы можете мне поведать о причине, вызвавшей это. - Испуг и волнение девушки королева списала на то, что ранее хотела рассказать ей фрейлина. - Дурные или хорошие вести принесли вы сегодня, я должна знать. - И после недолгой паузы просила, не выказывая нетерпения, так спокойно, будто речь шла о совершенно будничном:
- Что же вы, Изабель?
Руки машинально перебирали веер - единственный признак того, что королева переживала, ибо лицо её оставалось спокойно, а фигура неподвижна; когда она заговорила, могло показаться, будто лицо её застыло и двигаются только губы, но она завершила свою речь - и вновь словно застыла, только подрагивающие ресницы, чуть вздымавшаяся грудь и пальцы, теребящие дамскую безделушку, говорили о том, что сидит здесь живой человек. Что бы ни было дальше, она была готова это услышать. Понимая, что шантажист не остановится. Что последуют, возможно, ещё угрозы или условия.
Отредактировано Анна Австрийская (2022-02-24 18:41:49)
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Изабелла, конечно, хотела сразу ее величеству ответить, но когда она уже засунула два пальца в рукав, чтобы вытащить письмо, у нее задрожали руки, и ничего сказать не вышло, она только рот открыла и закрыла и снова открыла, и ничего не выходило, потому что она как представила себе, что сейчас она скажет ее величеству про еще одно ужасное письмо, и ее величество, которая, конечно, великая королева и умеет себя держать в руках, даже в лице не переменится, только побледнеет немножко, и в глазах у нее будет такое выражение… Ой, как же она не хотела, а ведь у нее сначала были хорошие новости!
И получилось все от этого только хуже, потому что ее величество и сама все поняла, Изабелла по ее лицу увидела и по тому, как она оцепенела прямо - бедная, храбрая королева! Изабелла чуть не разрыдалась прямо на месте, но она должна была тоже быть храброй, потому что ее величеству было настолько хуже! А она держалась!
- Я… - дрожащим голосом сказала она, - я еще письмо получила. Мне паж дал… ой!
Ой! А она даже не додумалась спросить ничего! Какая же она глупая!
Она достала наконец это проклятое письмо и протянула ее величеству дрожащими руками. Когда мальчик ей его дал, она на него даже толком не посмотрела, но в нем и не было ничего такого - только благоухало оно очень сильно, и Изабелла подумала вдруг, что запах был ужасно знакомый: ну, розовое масло, конечно, но и что-то еще, что-то похожее на чьи-то благовония… и она почти вспомнила чьи, когда ей в голову вдруг пришла совсем другая мысль: хорошо, что она не стала спрашивать! Месье де Лаваль велел же не спрашивать!
Или у шантажиста сообщник во дворце, или он сам среди придворных... "Пресвятая Дева!" - мысленно взмолилась королева, когда фрейлина - бедняжка! такая испуганная! - протянула ей письмо. Медленно развернув его, словно оттягивая время, она пробежалась взглядом по строкам. Аромат письма вкупе с его содержанием явно говорил о том, что на сей раз паж передал письмо не от шантажиста, как подумала Изабель - и неудивительно, после таких-то событий! - а от некоего неизвестного автора, выступавшего в роли "поклонника" мадемуазель. Анна ещё раз прочитала письмо - медленнее и внимательнее, а затем, взглянув на едва ли не плачущую девушку, чуть улыбнулась уголками губ.
- Не переживайте напрасно, мадемуазель: это письмо - не от...того, о ком вы подумали. Имя отправителя, полагаю, вам неизвестно, однако, думается мне, я догадываюсь. Но прежде всего, скажите, Изабель, давно ли вы стали получать подобные письма? - И королева вернула письмо фрейлине.
Судя по тексту, составлено оно было женщиной - или несколькими, не вполне представлявшими, как сочинять такие послания. Должно быть, шалуньи-фрейлины решили подшутить, а милая мадемуазель де Сент-Уэр приняла всё за чистую монету! Возможно, они даже обратились за помощью или советом к кому-нибудь из более опытных придворных дам. Будь здесь Луиза, Анна почти наверняка подумала бы, что это была её затея. Впрочем, Изабель как будто была подругой Луизы...
Королеве был знаком аромат, однако она решила не выдавать сразу. А после, потом... когда Изабелла расскажет, что удалось узнать, когда она уйдёт, призовёт к себе и повелит прекратить письма: нечего давать девушке неоправданную надежду.
Отредактировано Анна Австрийская (2022-03-05 22:20:34)
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Какая же ее величество была великодушная! Если бы Изабелла такую глупость с кем угодно еще сделала, например, с мадам де Сенесе, не миновать бы ей выволочки! А ее величеству еще и угрожали, и все-таки она не посмеялась над Изабеллой, что та опять все напутала, и не разгневалась, и даже не улыбнулась - ни от облегчения, ни еще как-нибудь! И пусть другие говорят, что ее величество, как все испанцы, ничего не чувствует, Изабелла-то понимает, что она чувствует! Она видела!
Это-то все Изабелла, конечно, потом подумала - и тогда тоже снова решила, что она принадлежит ее величеству и душой, и телом - только не считая того, что ради месье де Лаваля она на все пойдет, но это и не в счет! А когда ее величество ей это письмо отдала, она вообще ничего не думала и даже ничего не поняла, а только взяла его и начала читать, и только со второго раза поняла, что это письмо на самом деле было ей.
"Дражайшая мадемуазель Изабелла! - так оно начиналось. - Вы прекраснее всех на свете, и очи ваши мечут стрелы, поразившие меня в самое сердце! Снизойдите же к несчастному, умирающему от ран, нанесенных рукой Амура, и придите завтра после полуночи в малую гостиную. Клянусь вам всеми святыми, что ни одна рука не тронет вас, если вы придете. Тот, кто неизменно остается вашим преданнейшим слугой".
Это было так ужасно! И это был третий раз уже! Изабелла никогда не ходила… ну, то есть в первый раз пошла, когда подумала, что это Он, только на всякий случай взяла с собой горничную, но никто не пришел. И она обрадовалась… нет, огорчилась тоже, но и обрадовалась, что Он не повел себя так недостойно. А потом она не ходила, и в тот самый первый раз, когда она побежала к Нему за помощью, она не спросила, но очень надеялась, что он что-нибудь скажет, и он не сказал. Значит, это точно был не Он, и это было уже третье письмо, и ей было жалко этого незнакомца, конечно, но и приятно тоже, он такие красивые слова всегда говорил…
А теперь ее величество это прочитала и подумала, наверно, что она как другие!..
- Я не знаю-не знаю! - воскликнула она. - Я никогда… То есть это только третий раз, но я никогда не ходила, ваше величество! Это после турнира, это… Я не знаю даже, кто это, ваше величество!
- Не стоит так беспокоиться, мадемуазель, я верю, что вам действительно не известно. Однако мне подумалось, что у вас могли быть предположения. Что же до этого письма, мне кажется, я знаю, к кому обратиться, чтобы разгадать эту загадку, она довольно проста. Вас эти письма более не потревожат, и вам не придётся скрывать их от вашей матушки.
"Снизойдите же к несчастному, умирающему от ран, нанесенных рукой Амура..." - Ах, милая Изабелла, ставшая жертвой невинного розыгрыша своих подруг! Читая письмо, Анне представлялось, будто она слышит звонкий заливистый смех: "давайте добавим про Амура", "А ещё обязательно нужно добавить про несчастного - так в романе было, я читала!", "А где назначить встречу?", "Что же думаете, придёт?" и далее в таком роде. Эта история в своём роде позабавила королеву. Однако времени у них не так много, а Изабелла вряд ли так была взволнованна утром из-за этого письма. Или всё же из-за него? Впрочем, нет - Анна помнила, что у неё сложилось ощущение, как будто фрейлине не терпится сообщить о чём-то важном... Неужели хорошие известия? Их так мало в последнее время...
- Итак, Изабелла, сегодня утром вы хотели что-то мне сообщить. Я готова выслушать вас. Прошу вас, говорите всё без утайки, как есть. Что бы ни случилось, хорошее или дурное, я должна знать.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Конечно, Изабелла была до глубины души благодарна ее величеству! Ее величество была так великодушна! Изабелла знала, конечно, что она должна была рассказать маменьке про эти письма, но как-то все время забывала. И не подумала даже, что ее величество ей сейчас вместо маменьки, это даже на латыни как-то называется! И значит, она вообще не должна маменьке ничего сама говорить, а ее величество… ах, как же она добра! Ведь маменька бы так рассердилась! И мадам де Гершвиль тоже, ведь она столько раз повторяла, что Изабелла должна ей все рассказывать! Но ведь ее величество запретила… и Изабеллу иногда так и подмывало так им и сказать! Но тогда бы маменька расстроилась… а Изабелла совсем не хотела ее расстраивать… Ах, ну какое же чудо ее величество!
А главное, писем больше не будет, и значит, больше не придется о них беспокоиться. И Изабелла была очень рада! Хотя ей, конечно, было любопытно теперь, кто это был, но не спрашивать же ее величество? И она надеялась, что с этим кавалером ничего плохого не случится, потому что он же ничего плохого не сделал… только кто же это был? И неужели он так мало любит, что испугается гнева ее величества? Изабелла бы побоялась, но она ведь женщина, ей можно…
Нехорошо было, конечно, что она не хотела, чтобы этот кавалер перестал ей писать, со всех сторон нехорошо! И потому что она любила совсем другого человека и будет его всегда любить, и потому что это было совсем неприлично для девушки, и потому что, если он не послушается ее величества, ее величество разгневается, то есть она как будто хотела для этого человека, чтобы ему было плохо. Но теперь у нее опять не будет кавалера, а у всех дам были, и у многих фрейлин тоже…
Нет, у нее был шевалье де Лаваль, но это было не совсем то…
- Хорошее, ваше величество! - воскликнула она. - Очень хорошее! Потому что месье де Лаваль… Я раньше не говорила, ваше величество, как его зовут, потому что… ну… - По правде, потому что она боялась, что у него не получится… То есть она ничуть в нем не сомневалась, нет, но все-таки немножко боялась, что вдруг что-то случится и у него не выйдет, и тогда лучше было бы, чтобы ее величество не знала… то есть она бы ничего плохого не сделала, но маменька говорила, что мужчины не хотят, чтобы о них знали, что у них не вышло. Но теперь у него вышло, и можно было рассказать: - Потому что это было тогда не важно, но теперь важно, потому что он смог выяснить, кто отдал пажу второе письмо! Это дворянин! И он с ним поговорит и все узнает!
Милую, наивную, очаровательную Изабель Анна Австрийская любила вовсе не за то, что та была подругой ее дорогой Луизы. Напротив даже, королева была уверена, что никакой дружбы между этой девочкой и ее Луизой нет: юная фрейлина, несмотря на свое хорошее происхождение, была Луизе не ровней. Озорная, смешливая, лукавая Луиза - и робкая провинциалочка? Полноте! Сама Анна поначалу испытывала к ней только жалость, но людям, даже монархам, свойственно любить тех, кто их любит, и постепенно она прониклась к девочке совершенно искренней приязнью. И однако ее дружба с Луизой сыграла свою роль - пускай полуосознанно, но королева доверяла Изабель куда больше, чем советовало здравомыслие, неоднократно напоминавшее Анне Австрийской, что Изабель, хоть и не предаст ее намеренно, может довериться не тому или просто нечаянно проболтаться. Сердце, впрочем, подсказывало иное, и сейчас, услышав от девушки обещание добрых вестей королева не только воспряла духом, но и испытала что-то вроде совершенно неподобающего облегчения - все же до сих пор она избегала спрашивать у Изабель, кого та просила о помощи - что, как она не могла не понимать, было просто детской попыткой, спрятавшись под одеяло, не видеть неминуемой опасности.
- Это прекрасная новость, дорогая Изабель, - согласилась она, привычно подавляя порыв неуместного воодушевления. - Месье де Лаваль, говорите вы? Он несомненно заслужил награду… Сядьте, моя дорогая, вы так взволнованы… Дайте мне руку… вот так. А теперь расскажите по порядку: кто такой месье де Лаваль, и что он узнал? И… что, вы сказали, он собирается делать? Поговорить с тем… с тем?..
Звать по имени мерзавца, писавшего ей эти омерзительно снисходительные письма, королева не стала бы, даже если бы могла, но и назвать его человеком она была не готова - он этого не заслуживал, он был всего лишь омерзительной тварью, и то, что он пробудил в ней - дочери, сестре и жене королей, ходивших в битвы и в Крестовые походы! - незнакомые ей прежде чувства, переполняло королеву такой ненавистью, что, завладев руками Изабель, она и сама испытала облегчение, как будто девушка, которую она успокаивала, сама успокаивала ее.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Кто такой месье де Лаваль? Тут Изабелла оказалась в затруднении, потому что как она могла это объяснить ее величеству? То есть она могла сказать и сказала, что он мушкетер, но это же было не главное!
- Он отважный, - добавила она, - и необыкновенно великодушный… и благородный… очень благородный… И очень умный! Потому что он расспросил того пажа… месье… месье де Нантье, вот! Он придумал, что как будто это меня… как будто эти письма… как будто это все из-за меня, как будто мне кто-то пишет гадкие письма, а месье де Лаваль ищет, кто, по просьбе моей матушки. Только мне нельзя это рассказывать - только вашему величеству! Чтобы та женщина, которая их пишет… или тот человек! Чтобы они не испугались и не осуществили свои угрозы. А тот человек, про которого рассказал месье де Нантье, он тоже очень благородный, поэтому он тоже, наверно, ничего не знает, но кто-то же дал ему письмо как будто для меня? И он назовет этого человека, и если это не тот, кто вам угрожал, ваше величество, то месье де Лаваль узнает, кто ему дал письмо, и так далее… то есть пока все не выяснится! И он будет очень осторожен, он обещал! А еще он сказал, что вы замечательно все придумали с баронессой де Юссон и что очень правильно вести себя так, как будто вы боитесь и готовы уступить. А я… а я должна наоборот с ней подружиться, войти к ней в доверие и попробовать у нее узнать, кто ей помогает, потому что это кто-то из самых близких ваших дам, ваше величество, так он сказал!
Конечно, месье де Лаваль ничего такого ей не говорил, но Изабелле ужасно - просто ужасно! - не хотелось никому делать гадости, даже этой баронессе, которая вряд ли хорошая женщина, а так ей не придется, и тогда она и вправду может что-то узнать! Может, даже раньше месье де Лаваля, и благодаря этому она его сможет спасти… от чего?
Может, он как раз будет готовиться к дуэли с любовником этой гнусной мерзавки? А она поведает обо всем королеве, и… Нет, так не выйдет, они все равно будут драться - мужчины всегда дерутся, если уже решили…
Ни одно слово не успокоило бы Анну Австрийскую так же, как слово "мушкетер" - ни в ком она не была так уверена, как в мушкетерах. Четыре мушкетера уже спасли ее однажды, и теперь она даже удивилась, как это ей не пришло в голову обратиться к ним за помощью снова. Имя месье де Лаваля было ей совершенно незнакомо, но не это обеспокоило ее в рассказе Изабель. И сияющие глаза девушки, и румянец на ее нежных щечках, и запинки, с которыми она произносила его имя - все это полностью убедило королеву, что спасителя ее выбрало чистое сердце девушки.
Женщина, более умудренная опытом, нежели Анна Австрийская, увидела бы в этом выборе не только положительные стороны. Она вспомнила бы тут же, что д'Артаньян, помогая ей, добивался тем самым благосклонности возлюбленной - но юная м-ль де Сент-Уэр не была замужней кастеляншей, она была фрейлиной хорошего рода, и ее благосклонность могла быть получена только в браке. Она подумала бы, что м-ль де Сент-Уэр еще сущий ребенок, а мушкетер, к которому она обратилась за помощью, мог быть не столь благороден, как четверо храбрецов, помчавшихся в Англию ради нее. Она не забыла бы, наконец, что мушкетеры, даже оставшиеся в Париже, служат королю, а не королеве и месье де Лаваль может оказаться в сложном положении. Но Анна Австрийская не чувствовала никаких сомнений, только огромное облегчение - месье де Лаваль был мушкетером, значит, она могла ему довериться и положиться на его честь. И он одобрил их план, это тоже говорило в его пользу.
- Месье де Нантье, - повторила она. Если этот паж назвал имя месье де Лавалю, он назовет его и королеве, и это ощущение - что наконец она что-то узнает о мерзавце, посмевшем ей угрожать - придало ей новых сил. - Я его вызову… под каким-нибудь предлогом…
Обычно Анна Австрийская не вызывала своих пажей по именам, они были нужны ей, только чтобы выполнить то или иное поручение, и один подходил не хуже другого. Но вот месье дю Роше она запомнила и иногда упоминала по имени… и его друга… нет, друга она не запомнила.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Всего, чему ее учили о жизни при дворе маменька и добрая баронесса де Гершвиль, Изабелла, конечно, не запомнила, память у нее, как часто говорила маменька, была как решето, но вот то, что спорить с королевой нельзя, она не забыла! Ой, нет, и еще что нельзя оставаться наедине с мужчинами… то есть сперва забыла и встретилась ночью с месье де Лавалем, а теперь вот вспомнила, и это было ужасно! Нет, месье де Лаваля бояться было смешно, но главное-то - она забыла! Маменька объясняла, а она все забыла, глупенькая! Но зато она точно помнила, что возражать королеве ни в коем случае нельзя! А ее величество хотела вызвать к себе месье де Нантье, и, как бы Изабелле ни хотелось узнать, кто дал ему письмо, она сразу вспомнила, как Он предупреждал ее, что они ни в коем случае не должны давать этому негодяю - не месье де Нантье, конечно, а негодяю, который присылал ее величеству эти ужасные письма - повода заподозрить, что на него идет охота.
- Ваше величество… - пролепетала она, не зная, как продолжить. Она должна была быть умной и как-то так возразить, чтобы не спорить, а она была глупенькая! - Ваше величество, а вдруг… а вдруг… а он узнает, что вы его вызвали? То есть не месье де Нантье узнает, а этот негодяй или негодяйка! То есть вдруг он… или… ой! - Это было так просто! Так просто, даже она, глупенькая, сообразила! - А вдруг так получится, что ну… это же кто-то из вашей свиты, ваше величество! И он… то есть, может, она, может, они видели, как месье де Нантье принес мне письмо! А вы его вызовете, и они заметят…
Ой, а ведь она же сама уже месье де Нантье вызывала! Вдруг он заметил? То есть не он, который месье де Нантье, а тот, который, может, она…
Анна Австрийская недовольно сдвинула узкие, словно прорисованные тончайшей кистью искусного мастера, брови. Нравы французского двора были свободнее чем в Эскуриале… намного свободнее. И всякий раз ей приходилось напоминать себе, что она должна быть снисходительнее, однако подавить раздражение ей удавалось не всегда.
- Никто не обращает внимание на пажей, моя дорогая, - твердо сказала она. Такая милая девочка, Изабель, видно, как она тревожится… Надо как-то успокоить ее, она совсем ребенок… - Мы прибегнем к хитрости…
Королева встала и сделала несколько шагов вперед-назад по кабинету, напряженно размышляя, но никакие хитрости ей в голову не приходили. Если подумать, это было унизительно - выдумывать какие-то ухищрения… и все ради какой-то фрейлины! Но сдаваться она не собиралась, и может, это и вправду лучше… не надо привлекать к пажу внимания…
- Надо как-то сделать так, чтобы он сам пришел, - решила она. - Чтобы не я вызвала именно его, а чтобы именно ему пришлось прийти. И кажется, я придумала, как это сделать. Вы сможете догадаться, моя дорогая?
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Какая же ее величество была умная и изобретательная! А Изабелла была глупенькая и к тому же еще ребенок, так говорила маменька и была права! Если бы на ее месте была мадам де Мондиссье, она бы непременно что-нибудь придумала бы! Вот сразу взяла бы и придумала! Или угадала бы, она была настоящей подругой ее величеству и поняла бы, конечно, что ее величество задумала, а Изабелла даже сама ничего не могла придумать. Ну, вот как можно сделать, чтобы именно этот самый паж пришел, хотя его не звали?
- Позвать их всех! - воскликнула она. Придумала, она придумала! - Всех по очереди, да? Чтобы… чтобы… чтобы сделать им подарок? И тогда никто не удивится, что ваше величество с ними подолгу говорили!
Можно еще на самом деле предложить месье де Нантье подарок! Если бы Изабелла должна была сама ему что-то подарить, она бы такое не предлагала бы, у нее денег на подарки не было, но королева может! И еще из ее собственных рук! Если бы она была на месте месье де Нантье, она бы сразу влюбилась в ее величество и служила бы ей как самой Деве Марии! И страдала бы втайне, потому что кто ее величество, а кто - какой-то паж! Вот как она сама страдала, потому что месье де Лаваль… Какая жалость, что фрейлинам нельзя быть оруженосцами! Девушкам ничего нельзя, даже страдать - вот была бы она пажом, она могла бы любить издалека… ой, нет-нет-нет, месье де Лаваля ей тогда никак нельзя было бы любить… Зато королеву можно было бы, и ее величество этого заслуживала… то есть не ее заслуживала и не маленького месье де Нантье, а вообще любви заслуживала и поклонения…
Анна Австрийская благосклонно наклонила голову. Подарки были хорошей идеей… Нет, не сами подарки, это как раз было бы неверным шагом, подарки каждому по отдельности можно дарить, только если подбираешь всем разное, а откуда ей было знать, что кому дарить? А что, если она хотела выбрать пажа для чего-то другого… выбрать, кто бы ей подошел?..
- Я объявлю, что мне нужен… мне нужно доверенное лицо, - задумчиво сказала она, - Кто-то, кому я дам тайное задание. Или нет, отправлю с важным поручением! Это еще и отвлечет внимание! И я даже знаю, что я ему прикажу. Ах, Изабелла, вы такая умница, вы почти угадали!
Чем больше королева эту мысль обдумывала, тем больше она ей нравилась. Пажей много, на них мало кто обращает внимание, и все, кто за ней шпионит, сразу станут шпионить за ними, а она сможет вводить их в заблуждение… Какая замечательная мысль!
- Мне нужно поговорить с месье де Лавалем! - воскликнула она. Как это она только сразу не догадалась! - Изабелла!..
Как это устроить? Просто пригласить его на аудиенцию его она не могла… Но если он о ней попросит, она могла ее ему дать. Под каким предлогом? Ах, ну, конечно!
- Пусть он попросит об аудиенции, - приказала она, - а вы предупредите секретаря, что это касается вас. Он будет якобы просить вашей руки.
Le temps perdu ne se rattrape jamais
Ой, нет! Изабелла вся помертвела от одной мысли. Чтобы Он к ней посватался, даже не по-настоящему… Ой, если он догадается!.. Если кто-то догадается…
Нельзя, нельзя было спорить с ее величеством, ни в коем случае! И возражать тоже было нельзя, и Изабелла принялась снова пересказывать ее величеству все, что Он сказал - все-все, во всех подробностях, которые она могла припомнить - потому что зачем тогда будет с ним видеться, если она уже все рассказала? Она рассказывала и сбивалась немножко, конечно, но говорила быстро-быстро, чтобы успеть, чтобы не перебили, хотя конечно, королева всегда могла перебить, она же королева, и, только дойдя до того, что негодяйку - или негодяя, конечно! - надо искать в самом ближнем кругу, вдруг сообразила, что все это было напрасно, что Он очень скоро поговорит с тем, кто дал записку месье де Нантье, и тогда ему обязательно надо будет увидеться с ее величеством…
Тут Изабелла словно онемела, только сглатывала все время, словно рыба, которую сняли с удочки, а потом вдруг спохватилась и невпопад воскликнула:
- А пажам можно приказать охранять ваш кабинет, да?
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть IV (1629 год): Двойные игры » If we could turn back time. 10 июня 1629 г.
