«Боже, дай мне силы», - сказал Левассер богу. И, - Ну, теперь-то я спокоен! – графине.
Рассказывать стоило бы раньше, а не потом, но, если разобраться, о саамом важном, про «будут убивать и грабить», мадам де Бутвиль предупредила его загодя. Так что упрекнуть ее не в чем.
Покойный, судя по всему, не был так же откровенен с нанятыми им оборванцами, ничего не сказал им про драгоценности, да и про саму даму, видно, не слишком много. Иначе они бы не отказались от своих намерений так легко и быстро.
Объяснения с городской стражей Левассер полагал излишними, им  найдутся другие рассказчики, благо, зрители имелись. Единственный, с кем Франсуа буквально свербело перекинуться парой ласковых, это Бержуан. Может, это в Париже воздух такой особенный, голову людям кружит, или еще чего. Потому что Левассер привык, что его распоряжения исполняются. Раньше так оно и было.

Бержуан предчувствовал выволочку. Прирежут хозяина – беда, не прирежут – тоже радости мало. Хлопотно с этими господами, он не один таков. Только что Левассеров слуга имел возможность полюбоваться на мытарства Томаса. Тот-то не мужчине служит, а этой, как ее, даме. И что он смог супротив блажи своей госпожи сделать? Вот то-то же!

- Садитесь в карету, мадам – поторопил Франсуа Эмили, усмехнувшись тому, что графиня, не смотря ни на что, так и не выпустила саквояж из рук. – Никто не любит опозданий, деловые люди – тем более.
На свидания можно, кавалер стерпит. А к скупщику – не стоит.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-01-29 20:24:39)

Их ждали, и, похоже, остались довольны увиденным на улице.
Левассер не знал, какое впечатление оставил о себе назначавший встречу «паж», - лично он не ждал бы от такого посланника многого, - но на этот раз скупщику не в чем было усомниться. Карета, кучер, слуга и даже сопровождающий даму мужчина. Всех их, конечно, в святая святых за массивную дубовую дверь не впустили. Но дворянина оставить на пороге не посмели, так что внутри они с Эмили оказались вдвоем. Старый слуга что-то нашептал своему такому же немолодому господину, так что тот, с заметным трудом, но поднялся из своего кресла навстречу графине де Люз.
- Мое почтение, сударыня.
«Животворящая сила герба на карете», - догадался Левасер.
Слуга пододвинул к столу еще одно кресло, поставил напротив хозяйского.
- Прошу вас присаживайтесь. А вы…
- А я постою, не утруждайте себя, - отмахнулся Левассер. Когда уже стоишь, в случае чего, вскакивать не надо.
- Вчера ваш паж сказал, что меня вам рекомендовал один достойнейший человек, - напомнил скупщик. Видимо предлагая гостье повторить имя того, кто дал ей адрес.
«Ну-ка, что за достойные люди у вас тут бывают?» – предпочел прислушаться Левассер. Для общего, так сказать, и всестороннего своего развития.

Дальше начинались тайны, напоминающие игры дядюшки Джорджа. Записки, рекомендации.
Левассер предпочитал оставаться безмолвным свидетелем происходящего, потому что в этом доме и в этом кабинете мадам де Бутвиль, определенно, убивать не станут. Грабить? Возможно, но он ее предупреждал.
Знатные люди, гордо называющие свое имя собеседнику, вправе требовать для себя самого лучшего. Прочие – как договорятся. Может ли юная графиня де Люз постоять за себя перед лицом поднаторевшего в торгах господина скупщика? Ну, стащить эти драгоценности как-то смогла, значит, и остальному научится.

Из-под инкрустированной слюдой и перламутром крышки дневной свет отразился радужными бликами. Драгоценные камни. Граненые. Занятно.
Но поскольку Франсуа никто не предлагал взглянуть на содержимое шкатулки, он не стал слишком уж откровенно приглядываться, гадая, что в ней. Разглядывать лицо мэтра Бовэ было куда занимательнее. В седой голове старика, под шерстяным колпаком, явно не сходился приход с расходом.

Было не слишком понятно, почему нет. Но если дама втемяшила себе в голову, что сделка должна свершиться именно сегодня…
- Госпожа графиня согласна с тем, что срочность отразится на цене, которую вы сможете предложить, - сообщил Левассер, раз уж все изволили смотреть на него, сначала Эмили, потом старик в колпаке.
В этот момент Франсуа думал совсем не о драгоценностях, а почему-то о том, что не дай бог дожить до столь преклонных годов и носить такой вот дурацкий колпак.
- Если вы по какой-то причине не располагаете нужной суммой…
После этого предположения скупщик недовольно поджал губы, но Левассер предпочел проигнорировать эту гримасу. Рекомендации, какие б они и были, есть услуга обеим сторонам, одной сокращает время на поиски покупателя, второй дает возможность заработать хорошие комиссионные. Так что морщись – не морщись, а ты, дедуля, в столице не один.
- …то мы готовы взять вексель на предъявителя для вашего банкира, если его имя покажется нам достойным доверия.
Насколько он уяснил из всех прочих разговоров, мадам де Бутвиль сама собиралась положить сумму, полученную от продажи этих драгоценностей, в банк, чтобы обеспечить кому-то ренту с капитала, так почему бы не ускорить дело.
- И каких же банкиров вы полагаете заслуживающими доверия? – уточнил мэтр Бовэ.
- Неаполитанский банк, Севильский…, - у этих точно полно и серебра, и золота, не даром флибустьеры, и он сам в том числе, с таким рвением охотятся за испанскими конвоями. – Ну и флорентинцы, куда же без них. Если вы подпишете вексель на Парижское представительство дома Медичи, мы с удовольствием пожмем друг другу руки.
- Госпожа графиня, это так? – теперь скупщик буравил взглядом даму.
«Если вы глуховаты, мэтр, может, вам на покой пора?»

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-01 07:24:23)

Все, как говорится, познается в сравнении. Для герцога де Монморанси, возможно, это была ничего не значащая сумма, для королевы-матери, например, тоже. Болтали, что однажды, рассорившись с сыном-королем, он удалялась из Парижа в сопровождении двадцати пяти мулов, груженых золотом. Сто пятьдесят тысяч ливров, особенно если получить их не серебром, а золотыми монетами, один человек вполне в состоянии унести, мул не нужен. И в то же время это было много, очень много. Можно было новый корабль построить и снарядить. И даже не один. Трудно, наверное, выпускать такое сокровище из рук, превращая его в одну бумажку с подписью и личной печатью ювелира.
- Да, мы возьмем вексель, - подтвердил Левассер.
«С глубоким отвращением, разумеется. Хорошо, что его отдадут не мне».
Банк Медичи считался самым надежным в Европе, в том числе именно он занимался финансами католической церкви и самого Папы. Но Левасер был протестантом, и все, что исходило от папистов, его раздражало.
Вскоре нужная бумага была оформлена, сургуч разогрет и печать поставлена.
- Всегда к вашим услугам, мадам, - кланялся мэтр Бовэ графине. Значит, тоже не остался в накладе.
Спросить у него адрес банка? Или столь глупый вопрос испортит все впечатление от сделки?
«Мне нет, я в первый раз увидел, как торгуется знатная дама. Это было… поучительно. А вот мэтр будет озадачен».
Вместо этого Левассер предпочел спросить иначе:
- К кому конкретно вы нам теперь порекомендуете обратиться в банке? Кто-нибудь, кто ведет именно ваши дела? Все же сумма велика.

В этом мире никогда не стоит пренебрегать обещаниями помощи и покровительства, но мадам де Бутвиль в глазах Левассера столь мало подходила на роль покровительницы, что мужчина лишь беспечно кивнул головой.
«Не дай мне Боже так вляпаться, чтобы этой девочке пришлось меня выручать».

- Я горжусь вами, мадам, вы держались достойно, - в свою очередь похвалил он юную даму. – Надеюсь, человек, для которого вы так стараетесь, по достоинству оценит ваш труды. Вы хорошо его знаете?

Вопрос мог прозвучать неучтиво, но Франсуа не вкладывал в него никакого задевающего честь Эмили умысла. Это она, помнится, волновалась о том, что собеседник решит, будто речь о любовнике. Левассера занимала исключительно формальная часть вопроса: каким образом превратить человека в рантье, если речь идет не о члене семьи или родственнике. Вексель, допустим, на предъявителя, но предъявлять его в банке будет графиня, и дальше все это придется как-то оформлять.

- Едем к Медичи? – об этом тоже стоило спросить, а потом, если вдруг да, объяснить дорогу кучеру. Хотя бы одному из двух.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-02 17:40:58)

- Конечно, я поеду с вами, мадам, - заверил ее Левассер. – Ведь в противном случае нам с Бержуаном придется возвращаться в особняк пешком.
И да, на этот раз он предпочел сесть в карету вместе с мадам де Бутвиль, полагая, что возможность оказаться ограбленными и убитыми у них уже позади.

- Я не знаю, как у вас принято делить награбленное, - заключил Франсуа, выслушав пояснение графини, - но вряд ли вам стоит решать за мужчину, какой образ жизни ему вести. Даже если он вам не по нраву. И тем более, если сам господин де Ронэ не по нраву вашему мужу. Вы можете оказаться в проигрыше… по обеим фронтам. Деньги решают многое, но не все, мадам. Если ваши мужчины сочтут, что их гордость задета, последствия могут оказаться непредсказуемыми.
Впрочем, мадам де Бутвиль, возможно, еще слишком молода для того, чтобы понимать, что великодушие может казаться унизительным, а попытки утаить от человека что-либо «для его же блага» выглядят, как лживые уловки.
- Хорошенько подумайте, как вам поступить. Пока еще можете, - посоветовал Левассер.

- Я целиком и полностью разделяю ваше отношение к монастырям. – Франсуа едва заметно пожал плечами. – Но я кальвинист, так что это неудивительно. Что до остального, если представить, что у нас теологический диспут, мадам, то гордыня есть отрицание главенства божьей воли в нашей судьбе. А гордость всего лишь желание не позволять решать за нас другим людям там, где мы можем и должны сделать это сами. Что более свойственно вашему… кхм… другу, вам виднее.
Она была забавной, эта юная дама, сетующая на то, что с молодыми женщинами никто не разговаривает серьезно, и убежденная в том, что у мужчин больше свободы.
- Если вы полагаете, что сможете обставить все так, чтобы господин де Ронэ принял эту ренту, как должное, дерзайте. Тем более, если вы точно уверены в том, что ему плохо, причем плохо именно от недостатка средств.
Пожалуй, не стоило морочить бедной графине голову. Он не знаком с ее мужем. И с ее другом тоже. Кто знает, что они за люди. А главное, какое ему до этих людей дело.
- Я никогда не имел дела с такими суммами, так что в банке я вам не помощник. Подожду вас на улице. Но, в случае чего, не стесняйтесь звать на помощь.