Слушая Эмили, Левассер в какой-то момент не удержался от скептической гримасы.  Пытаясь вообразить, каково это, оставаться милым, рассказывая дамам о резне и кровопролитье. Определенно, неведомый ему граф – человек многих талантов.
А потом наступило время хмуриться.
Мадам де Бутвиль, наоборот, буквально лучилась от удовольствия. Что ж, она и правда большая умница, разузнала все, о чем он ее попросил, и даже готова была и дальше принимать участие в судьбе маленькой Жанны. Но монастырь, черт бы его побрал. Монастырь!
То есть этого следовало ожидать, куда еще пристроить сироту. В сиротский приют? Говорят, они ужасны, а люди просто так болтать не станут. В приемную семью? Слишком много возни. А монастырей вокруг великое множество, и для девочки-католички грядущий постриг, - почему-то Франсуа был уверен, что Жанна, даже повзрослев, никогда не покинет стен приютившей ее обители, - обычная практика. Вот только дочь Дидье – не католичка. И когда он узнает, где Жанна…
«Мои проблемы с Дидье только начинаются».
Левассер задумчиво просмотрел на воодушевленную своим успехом графиню. Одно дело попросить разузнать, что да как. Совсем другое предложить поучаствовать… ну, например, в похищении ребенка. Совсем недавно она сказала ему, что ненавидит монастыри. Но не настолько же?
- Мне надо посмотреть на этот монастырь, - решил  Франсуа. – И переговорить кое с кем.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-15 18:45:38)

Трудно было не понять столь прозрачный намек.
А для юной графини все происходящее, похоже, вновь превращается в увлекательную игру. Ишь как глаза засверкали в предвкушении.
Левассер понимал, что, как его не наряжай, он будет походить на женщину, - дуэнью, кормилицу, компаньонку, святую деву – вот тут уже без разницы, - примерно так же, как мул походит на дестриэ. Но… Как говорится, золото – это ключ, что открывает любые двери. Превращает зрячих в слепцов. И прочие приятные чудеса.
- Значит, нам пора снова посылать Бержуана с запиской? – спросил он. – К матери-настоятельнице бедных Кларисс? С просьбой разрешить двум почтенным дамам посетить обитель? Хотя, знаете, лучше такую записку отвезу я сам, а вы, умоляю вас, не подписывайтесь своим настоящим именем.
Игры играми, но неприятностей для мадам де Бутвиль Франсуа не желал. Она так часто поминает мужа и беспокоится, как бы отсутствующий супруг по возвращении в Париж не подумал лишнего. Верно, любит его, беднягу, хоть и своеобразно.
- Давайте выдумаем какую-нибудь добросердечную провинциальную дворянку, которой не терпится пожертвовать на нужды монастыря, так будет… - Он хотел сказать «безопаснее», но вовремя сообразил, что на графиню лучше действуют иные слова. - … Занятнее. А потом останется только раздобыть мне платье. Ваши, к сожалению, не подойдут, а шить на заказ… пожалуй, не стоит, портниху, чего доброго, удар хватит.

- Одеваться у старьевщика? Когда-нибудь я вам это припомню,- расхохотался Левассер, предвкушая уже грядущее объяснение со слугой. «Выбери мне женское платье, Бержуан. Да так, чтобы поновее и подходило под цвет глаз… Господи, жаль, что тут нет такого дрянного, но крепкого пойла, как на островах. Потому что на трезвую голову как такое вообще вынести?»
- Записку пишите сейчас, я же сказал, что отвезу ее сам. Бержуан там всех перепугает.
Тут Франсуа преувеличивал. Ничего такого ужасного в его слуге не было, просто он сам хотел осмотреть окрестности монастыря прежде, чем соваться вовнутрь. Разумеется, как бы ни повернулось дело, несколько десятков женщин для него опасности не представляют, хотя отсутствие должной охраны часто уравновешивается общей неприступностью стен. Опять таки, для человека, которому случалось убирать паруса в шторм, пара туазов каменной кладки – не препятствие, но с ним будет девушка и, возможно ребенок. Да и в любом случае если имеется возможность избежать лишнего шума, ею стоит воспользоваться. Поэтому стоит взглянуть, что там за предместье Сен-Марсель, и чем славятся его обитатели.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-17 01:59:39)

- Я вижу, что вы получаете от происходящего удовольствие, - констатировал очевидное Франсуа, забирая у Эмили записку для настоятельницы, – Воистину, вы достойная племянница свого дяди.
В иных обстоятельствах подобное утверждение могло показаться бранью, но сейчас звучало похвалой.

- Я должен сделать что? – Бержуана явно подводила его сообразительность.
- Отвезти господину Дидье два письма, видишь я уже пишу их, - Левассер и правда взялся за перо и бумагу, одно письмо было для самого Дидье и касалось его дочери, второе – для управляющего замка в Конье. – Передать ему деньги. Потом поехать к старьевщику. Мне нужно платье на высокую широкоплечую даму, длинный темный плащ, чепец и маска.
Слуга испустил сдавленный всхлип.
- Не плачь, Бержуан, ты справишься.
- Туфли, чулки и белье тоже? – спросил ехидный поганец с таким серьезным видом, что Франсуа обронил с кончика гусиного пера жирную кляксу прямиком на письмо в замок, чего с ним давненько не случалось.
- Хм, нет. Этого не надо. Подай плащ и перевязь, поеду проветрюсь.
- Хотел бы я видеть, как вы эту перевязь под юбку пристроите, - оскалился слуга, умудрившись ловко увернуться от ожидаемого пинка.
- Испанцам продам, - привычно пригрозил Левассер. Тоже свого рода игра.

Предместье Сен-Марсель получило свое название от одноименных парижских ворот. Или наоборот. Обитель принадлежала женскому ордену францисканцев и называлась монастырь Кордельер церкви Сент-Клер в Урсин-ле-Сен-Марсель. Францисканцы, как всем известно, орден нищенствующий. И, как было известно лично Левассеру, все паписты – лгуны, монахи и монахини – тем более. Обители бедных Кларисс принадлежало восемь акров земель на берегу реки Бьевр. Разумеется, как и каждый монастырь, этот имел множество финансовых льгот. И, конечно же, сдавал свои земли в аренду. Так что местность оказалась довольно людной. Левассер предполагал, что берег Бьевра будет заболочен, однако, спустившись к воде, он приметил безусловные следы выработки песчаника. Старые карьеры? Что ж, если тут и были каменоломни, то они уж лет сто, как заброшены. А может, и все двести. Любопытно, а как строили сам монастырь? Вырубая камень из собственных потом подвалов, или из привозного.
Пока он ждал реакции на свой стук в монастырские ворота, успел в задумчивости поковырять камень старой кладки. Определенно, известковый туф. Занятно.
Открыли ему, разумеется, не ворота, а крошечное решетчатое окошечко в калитке. Туда Франсуа и передал записку графини.
- Это для матери настоятельницы. От мадам де Лавальян. Она нуждается в духовном утешении и просит разрешения посетить вашу обитель. И это тоже. От нее.
Эмили никаких денег ему не перепоручала, и тем не менее, монеты, переданные еретиком, не сожгли руку монахини адским огнем.
- Когда ваша хозяйка хочет приехать? – спросила она елейно.
- Завтра, если можно.

- Завтра вас ждут в монастыре, мадам, - отчитался Франсуа по возвращении в особняк Монморанси. – И меня тоже. Особенно меня. Платье будем мерить публично, или пришла пора скромности? Я еще не видел его. Но мне не терпится. Пристрелить Бержуана.

Утро начиналось ужасно. С необходимости побриться. Причем не подправить усы и «испанскую» бородку, а избавиться от них.
- Вы уверены? – поинтересовался Бержуан торжественно.
- Волосы – не зубы, отрастут.
Разумеется, каждый настоящий мужчина в состоянии раздеть женщину, некоторые даже одеть ее. Но одеть себя женщиной, особенно когда ваш слуга головорез, а не горничная, не так-то просто.
- Проще скальп снять, чем приладить на него этот чертов чепец, - жаловался Бержуан.
- Не будь чепца, тебе пришлось бы завивать мне волосы, - обозначил альтернативы Левассер, слуга принялся тихо браниться.
В разгар происходящего Франсуа увидел, как от особняка удаляется карета с гербами Монморанси.
- Якорь мне в глотку, - в сердцах завопил он. – Она что же думает, что мы пешком пойдем?!
Мало того, что в предместье, так еще и в платье? Да проще пушку раздобыть, поставить на колесный лафет и расстрелять монастырские ворота в упор, чем ковылять в юбке и чепце через пол-Парижа. А потом юбку приподнять эдак изящно… А под ней ботфорты не женского размера.
- Не все рождаются красавицами. Смиритесь, мадам, - демонстративно вздохнул Бержуан.
А вот этот смерти ищет.
- Беги найми нам портшез, висельник, - рявкнул на слугу Левассер, с огорчением понимая, что вчерашняя еще его шутка про перевязь оказалась пророческой. Шпагу придется оставить, ограничившись ножом. Как страшно быть женщиной.

Бержуан умчался довольно резво, а вот хозяин его вышагивал осторожно, целых две юбки, нижняя и та, что от платья, путались между ногами, на которых еще и штаны остались.
«Что должна сделать почтенная дама, если ее шлепнули по заду? - спросил сам себя Франсуа. – Правильно, нос сломать наглецу. И руку, пожалуй, тоже».
- Ну, как? – поинтересовался он у Эмили, уже ожидающей в гостиной. – Вы не прислали ко мне горничную, мадам. Это было бесчеловечно.

- Так уж и до смерти? – буркнула ряженая «дама».
Левассер прекрасно отдавал себе отчет, насколько он смешон. Так что глупо было упрекать мадам де Бутвиль в том, что она с трудом сдерживает смех. Если уж и изучать чью-то реакцию на себя в чепце, стоит начать с носильщиков. Если эти от смеха с ног не попадают, значит, зрелище в принципе терпимо.
- Обождите, не спешите, - окликнул он Эмили. – Я послал Бержуана за портшезом. До Сен-Марсель, конечно, не так далеко, как до настоящего Марселя, но и не близко. Предместье на другом берегу Сены, так что нам сначала к реке, потом через реку. Я в этих юбках за себя не ручаюсь. К тому же, раз я теперь дама, пускай мужчины носят меня на руках.
Продолжая говорить, Франсуа напялил маску и надвинул поглубже капюшон.
- Значит, плечи опущены и семеним?  Какие-нибудь еще спасительные напутствия?

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-18 09:30:35)

Левассер покладисто кивнул. Полная мадам де Бутвиль дура, или нет, станет понятно, когда он поставит ее перед фактом, что собирается забрать маленькую Жанну из монастыря.
А до того он будет любезным, насколько сможет, и перекрестится, хоть крест протестанты полагают символом мучений Христа, на ворота монастыря, хоть его единоверцы и разгоняют монастыри. Потому что важна вера, а поступки в глазах небес ничего не определяют. Зато в несовершенном мире живых людей они определяют многое.

Последние поручения хозяина были для Бержуана непривычными. Нет, чтоб «лодку угони», а иди, ищи какие-то крытые носилки, будь они неладны. Но он справился, опущенный на землю поршез дожидался своих пассажирок, носильщики переминались с ноги на ногу, а при появлении двух дам, принялись почтительно кланяться. Один из них любезно распахнул дверцу.
«Кто садится первый?» – забеспокоился Франсуа. Раньше у него таких вопросов не возникало, первой садится дама. А когда дамы две? Первая та, что старше? Или та, что знатнее? Ладно, неважно. Важно понять, как на него сейчас смотрят мужчины. Да и женщины тоже, хотя зрительниц пока нет.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-18 22:08:41)

- Я не волнуюсь, - вздохнул Левассер. – А если и волнуюсь, то не за себя.
Портшез, покачиваясь, плыл на мужских плечах, и Франсуа слегка приоткрыл оконную шторку: давняя привычка не путешествовать вслепую, нигде и никогда.
- Какие бы глупости мы не творили, мужчинам сложно испортить свою репутацию. Об этом приключении в будущем я смело смогу рассказывать приятелям, никто меня не осудит. А вот вы… не знаю.
За окном маячила макушка Бержуана, ловко отгоняющих от их экипажа желающих попросить милостыню. За каретами не набегаешься, еще и кнутом приласкают. А портшез – легкая добыча.
- Скажите, окажись вы на месте этой девочки, вы были бы благодарны за свое спасение? Или возненавидели бы спасителей, ведь они сожги ваш дом и убили вашу семью? – внезапно спросил Левассер. Как он и обещал, носильщикам придется пройтись, а у них есть время поговорить.

Левассер кивнул. Кое-что в графине де Люз ему все же нравилось. Ее  простодушная честность. Другая бы обозвала маленькую Жанну неблагодарной дурой, предположив, что та может быть несчастна в монастыре под покровительством самого кардинала. А Франсуа именно это и предвидел: какое там счастье, откуда ему взяться, еще и для сиротки-протестантки.
А вот жалобы Эмили на женскую скуку, - причем, звучали они далеко не в первый раз, - озадачивали.
- Вам действительно нечем себя занять в роли мадам де Бутвиль? – удивился он. – Мне казалось, у хозяйки большого дома множество забот, возможно даже, незаметных со стороны. Но важных. И… почему муж вас оставил? Я имею в виду, одну. Война, - если бы причина была в ней, - закончена. Почему он не призовет вас в Лангедок, раз уж дела удерживают его вдали от Парижа?
Прекрасная тема для беседы, самое время графине вытолкнуть его из портшеза, как она и обещала.

Отредактировано Франсуа Левассер (2024-02-19 22:53:14)