Если бы счастье, как корона, увенчивала бы только самые прекрасные головы и самые благородные сердца, то Анна Австрийская была бы самой счастливой женщиной во Франции. Но увы, оно стучалось в другие, менее достойные двери. Герцогиня де Шеврез почитала своим долгом не давать царственной подруге скучать, даже рискуя вызвать этим гнев короля, так и не простившего ей оплошность 1622 года. «Не думайте о короле», - говорил ей ее первый супруг, герцог де Люин. – «Думайте о королеве, а королем займусь я». О, как ей не хватало Шарля, они были не только супругами, но и союзниками. Герцог де Шеврез был достойной партией, к тому же он вернул ее ко двору, но Мари подозревала, что в глубине души Клод попросту побаивается свою слишком резвую супругу. Что поделать, брак редко бывает удобным и куда реже бывает счастливым, а герцогиня де Шеврез искренне желала видеть королеву Анну счастливой, и если Его Унылое Величество с этим не справляется – что ж, всегда можно найти ему замену! Например, герцог Бэкингем, чем плох?

С того мгновения, как ей в руки попал перстень с изумрудом, предназначавшийся прекрасной Юдифи, Мари не терпелось пустить его в ход. Расчет был прост – увидев свой изумруд на королевской руке, герцог, неизбежно, заинтересуется, задастся вопросом, не могла ли сама королева тайно сыграть роль Юдифи для Мари-Олоферна? Кармин, белила покрывала – это способно изменить женщину до неузнаваемости, к тому же, все участницы спектакля поклялись хранить тайну, чтобы не нанести ущерб репутации их милого поэта. Таинственное исчезновение Юдифи также должно было сыграть ей на руку и разжечь в англичанине жгучий интерес. А взглянув на Анну Австрийскую не как на недосягаемый символ королевской власти, а как на женщину, разве сможет он устоять? Конечно, ее царственная подруга так же добродетельна, как и прекрасна, но разве не истосковалась она по любви? Без любви женское сердце обречено на преждевременную старость…

- Моя королева! – Мари присела в реверансе перед Ее величеством. – Вы сегодня прекрасны как заря!
- Утренняя или вечерняя? – дерзко осведомилась одна из придворных дам королевы.
- Утренняя, мадам. День, когда Ее величество дарит нам свою улыбку, будет ясным, даже если небо затянуто тучами. Вечерняя заря играет яркими красками, но время ее на исходе, впереди только тёмная ночь.
Дама, и правда выбравшая для себя наряд ярких цветов, щедро украшенный вышивкой и кружевами, закусила губу от досады, но не нашлась с колким и остроумным ответом.

- Ваше величество, позволите ли обратиться к вам с просьбой?
Придворные дамы оживились. Милость, оказанная одной, всегда вызывает ревность остальных. Каждая заверяла Анну Австрийскую в своей любви и верности, некоторые даже были вполне искренни, и каждая желала бы стать той единственной утренней звездой, спутницей царственной зари, которой дозволено сиять рядом с ней.

- О, Ваше величество, моя просьба, по сути, ничтожна, - поспешила заверить свою царственную подругу мадам де Шеврез.
Королева очень добра и осторожно, Мари, на свой лад, тоже была осторожна. Уединись они в кабинете Ее величества (даже в присутствии верной доньи Эстефании) тут же пойдут шепотки и сплетни. К чистому, разумеется, грязь не пристанет, но у чему лишние разговоры? К тому же, в ее просьбе не было ничего тайного. На первый взгляд. И даже на второй.
- Прошу вас, рассудите мой спор с госпожой де Буа-Траси. У вас безупречный вкус, кто еще может быть беспристрастным судьей, если не вы, моя королева.

- Вы не сошлись во мнении из-за мужчин? – осведомилась «вечерняя заря», обмахнувшись веером.
- О, как говорится, голодный во сне хлеб видит, а жаждущий воду! Из-за изумрудов, сударыня.
Мадам де Шеврез сняла со своего пальца тот самый перстень, который предназначался Юдифи и почтительно протянула его королеве Анне.
- Ваше величество, я утверждала, что этот изумруд в совершенстве подходит по цвету и оттенку к вашим изумрудным серьгам, а госпожа де Буа-Траси со мной не согласна. Говорит, что этот камень темнее и превосходит королевские изумруды в блеске.

Вышивки и сплетни тут же были забыты. Блеск драгоценностей удивительным образом объединяет всех женщин. Змию в райском саду следовало бы повесить на древо не яблоко, а алмазные подвески, или жемчуга, впрочем, возможно он так и сделал. Какое-то там яблоко вряд ли могло послужить причиной падения праматери Евы.

- Мне кажется, этот изумруд светлее.
- Да нет же, темнее.
- Но он превосходен. И огранка!
- О да. Но не идеальна.
- Предоставим судить Ее величеству, - улыбнулась мадам де Шеврез.