- Умный поэт, верно сказано, - заметил Бутвиль, отхлебнув из фляги и передав её жене. - Человек, который написал эти строки, сам много воевал и мог оценить, что дороже всего мужчине, которого на каждом шагу подстерегает смерть. Как давно не удавалось мне услышать хорошие стихи и поговорить о чем-то, кроме войны и разных бед! В Париже есть дом, где красивое и точно выбранное слово ценится выше, чем острый клинок. Мы с братом и кузен Анри часто бывали там и отдыхали душой. И даже пробовали сами писать стихи. Сейчас даже не верится, что это в самом деле было...
Вдруг ему вспомнились строки, которые он слышал и запомнил давным давно - наверно, лет пять назад, а понял их суть только сейчас.
- В саду моем растут и розы, и лилеи,
Их вид и аромат – блаженство для души.
И все же мне стократ милее
Ромашки из венка, что мне сплетаешь ты.
Но сброшен мой венок и вянет на лугу.
Не месяцы, а дни я быть с тобой могу.
Неумолимая судьба меня ведет
В поля войны, где терн один растет...
Резкий порыв ветра брызнул ему в лицо холодными каплями, возвращая к действительности.
- Пейте, душа моя, напиток и впрямь отличный, прекрасно согревает и бодрит. Боюсь, что дождь нас все-таки прогонит отсюда, но я хочу еще кое-что рассмотреть во дворе - я заметил там нечто странное. Пойдемте же!
"Странным" он назвал уголок полуразрушенной башни напротив донжона, на самом краю обрыва, потому что там, вместо голого серого камня, виднелись какие-то цветные пятна, чуть ли не роспись, и чисто мальчишеское любопытство тянуло его туда.
Из сборника "Сонеты Альсида", неизвестный автор 17-го века
