Несколькими часами позже на дорогу, ведущую от ворот поместья ле Фонтре в Этре, выехала укутанная в теплый плащ всадница в сопровождении двух крепких слуг. Вдова дю Фонтре, считавшая Франсуазу чем-то вроде племянницы или крестной дочери, ничем не обманула ее ожиданий. Немолодая, но все еще энергичная дама, справившись с первым ужасом от услышанного, немедленно развила бурную деятельность и была преисполнена решимости лично явиться к его величеству с требованием покарать виновника – причем у нее не возникло даже тени сомнения в том, кто именно этим виновником является. В этом доме его высокопреосвященство не жаловали.

- Дитя мое, ты даже не представляешь себе, на что способен этот пособник Сатаны в человеческом обличье! И что с того, что его капитан о тебе позаботился? – Вдова бросила на нее проницательный взгляд. – Ты красива, что ж тут удивительного. Военные есть военные… Смотри не поддайся на его обаяние. Или мой совет уже запоздал?

- Ннет… - Молодая женщина поспешно опустила голову, пряча вспыхнувший на щеках румянец. Переубеждать мадам де Фонтре в чем-либо было все равно, что копать колодец в безводных песках. – Но к королю я должна ехать сама. А вы…

Она умоляюще посмотрела на хозяйку дома.

- Нужно позаботиться о… телах… - Франсуаза сглотнула комок в горле, - там, дома… но у меня нет сил это видеть… еще раз… Вы не могли бы…

- Конечно. – Вдова обняла молодую женщину. – Я не подумала. Такой ужас… Я все сделаю, дитя мое, можешь быть спокойна. Но ты уверена, что не хочешь подождать и ехать к королю вместе со мной?

- Нет. Я должна сама.

- Ну хорошо. Только сначала тебе нужно привести себя в порядок – в таком виде тебя к его величеству никто не пустит.

Мадам де Фонтре взяла со столика тяжелый старомодный колокольчик и позвонила.

…Никогда в жизни не бывавшая при дворе, Франсуаза не очень-то отчетливо представляла себе, как добиваются аудиенции. Ей хватило решимости, чтобы уверенно, не выдавая своего волнения, войти в распахнутые двери ратуши, по обе стороны которых стояли караульные в голубых плащах, но что делать дальше? По счастью, на красивую молодую женщину с тревожными глазами, пусть и выглядевшую дремучей провинциалкой, тут же обратили внимание.

- Мадам, я могу вам чем-нибудь помочь? – Взгляд был на грани оценивающего, но Франсуаза этого почти не заметила.

- Мне необходимо видеть его величество.

- А, в таком случае вам сюда.

Встреченный дворянин оказался настолько любезен, что проводил ее в приемную, усадил на табурет и, пообещав отыскать секретаря, скрылся за портьерой.

Отредактировано Франсуаза (2016-01-25 17:21:38)

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Ваше величество…

Все советы мадам дю Фонтре, которыми та, не имевшая придворного опыта, но зато имевшая богатый жизненный, щедро снабдила молодую женщину, разом вылетели из головы вместе с заготовленными словами. Как именно приседать в реверансе, на сколько шагов подойти, как посмотреть, что сказать… Задохнувшись от волнения и забыв о том, что где-то здесь присутствует приведший ее дворянин, Франсуаза сделала шаг к королю и упала на колени.

- Ваше величество, я пришла просить вас о справедливости и защите. Выслушайте меня, сир, умоляю вас!

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Мадам де Монэ, ваше величество. – Франсуаза низко склонила голову. «И не будь чересчур многословна, дитя мое, у короля много дел!» Она сжала подлокотники кресла, унимая дрожь в руках. Пальцы внезапно заледенели от страха, что король сочтет ее слова ложью или бредом воспаленного воображения, но отступать было поздно… И невозможно.

- Мои родные были убиты вчера вечером, ваше величество, - не глядя ни на Людовика, ни на Сен-Симона, выговорила она, - а дом сожжен. И я обратилась бы к прево, сир, но на убийцах были алые плащи с белыми крестами... Плащи гвардейцев его высокопреосвященства. Вы можете мне не поверить, ваше величество… Я не поверила бы и сама, если бы не видела все своими глазами.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Так же, как уверена, что вижу перед собой короля Франции. – Голос молодой женщины дрогнул. Она была готова и к недоверию, и к тому, что ей придется вновь пересказывать свой кошмар, но все равно боялась не справиться с собой. Вдова дю Фонтре утверждала, что плакать перед королем – грубейшее нарушение этикета…

- Я была в саду, сир, когда…

Франсуаза говорила медленно, стараясь не упустить ни одной страшной подробности. Оказалось, что человек привыкает ко всему – или это просто кончились слезы, но со стороны молодая женщина выглядела даже спокойной. Она смотрела перед собой сухими глазами, и только тонкие пальцы, лежащие на подлокотниках кресла, дрожали все сильнее и сильнее.

- Я не могу сказать точно, сколько их было, ваше величество. Не меньше десяти. Меня не заметили, но потом… один из них направился в мою сторону, и я убежала в дюны…

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Но почему?! – с отчаянием прошептала Франсуаза. Позабытый ею в руке стакан венецианского стекла дрожал так, что вода плескалась о стенки. - Только ради этого! За что?! Ваше величество, я передумала это тысячу раз! Капитан… он сказал то же самое, и я не могу не верить ему, я не могу не верить вам, сир, но кто же тогда? Кто и зачем? Ведь их не видел никто, кроме меня… Ваше величество, ради всего святого!..

Голос мадам де Монэ пресекся. Если бы она способна была сейчас рассуждать здраво, она бы, скорее всего, испытала нешуточное облегчение – король не мог ошибаться, и король не мог не знать о делах своего министра, а значит, не только гвардия и сам Кавуа были невиновны, но и капитану не грозила никакая опасность… Однако разум молодой женщины, измученный потрясениями, уловил пока лишь одно: ее семью перебили для того только, чтобы выставить гвардию кардинала в невыгодном свете. Это казалось настолько чудовищным и невозможным, что она поникла в кресле, потерянно сжимая в ладонях злополучный стакан и окончательно обессилев.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Франсуаза подняла голову. Охватившее ее было чувство безнадежности, холодное и беспросветное, словно поздний ноябрьский вечер, при упоминании капитана странным образом начало таять. Так, словно, увязая в болоте, она вдруг нащупала твердую опору или ухватилась за чью-то надежную руку – руку, которую она до сих пор пыталась оттолкнуть. О, капитан, конечно, возьмется за расследование! Достаточно было вспомнить его глаза… Собственная выходка с побегом от охраны вдруг показалась невероятной глупостью. Что он о ней подумает?

- Вы очень добры, ваше величество, - едва заметно запнувшись, проговорила она. – Меня приютила мадам дю Фонтре, ее поместье в поллье отсюда… и останусь там, пока мне не удастся отстроить дом.

С последними словами у молодой женщины вырвался едва слышный вздох. Добрейшая вдова, конечно, рада будет ее присутствию, но нельзя до бесконечности оставаться у нее приживалкой. А сможет ли она восстановить имение… Мадам де Монэ даже не знала, что от него осталось после пожара и хватит ли ей на это средств, но просить короля о помощи еще и в этом ей помешала гордость. Кажется, аудиенция подходила к концу. Поискав глазами, куда бы поставить стакан,  и осторожно пристроив его на резной подлокотник, Франсуаза поднялась с кресла и присела в почтительном реверансе, который был бы куда более грациозным, если бы не больное колено.

- Благодарю, ваше величество, - тихо проговорила она. – Я могу идти?

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Да, ваше величество, - с неожиданной твердостью проговорила мадам де Монэ. – У меня есть еще одна просьба.

Участливый ли тон короля придал ей смелости и помог собраться с мыслями, или просто, успокоившись достаточно, она начала наконец думать трезво – Бог весть, но только теперь молодая женщина осознала простой и очевидный факт. У нее не было имения, которое можно было бы восстанавливать. Ее отец совершенно не собирался покидать земную юдоль так скоро и внезапно, и уж подавно ему и в голову не могло прийти, что его сын последует за ним, а потому он не оставил никакого завещания. Если бы Анри остался жив, поместье унаследовал бы он, и для нежно любимой старшей сестры там всегда нашлось бы место. Теперь же выморочные земли отходили к королю, а на долю мадам де Монэ приходились лишь весьма скромные остатки приданого. Нет, она по-прежнему не собиралась просить у короля денег. Но мысль о том, что клочок земли, на котором она родилась и выросла, где умерли ее родные, где каждый камешек и каждая дюна знакомы с детства - отойдет в чужие равнодушные руки, что на него будут так же равнодушно смотреть чужие глаза – невелико достояние, несколько десятков акров песка и болот! – причинила ей боль. Пусть даже на месте дома осталось только пепелище…

- Я не наследую земли своего отца, но мне будет больно, если имение, где я родилась, отойдет к чужим людям, ваше величество. Оно невелико, но это мой дом, и другого у меня нет, как нет больше и родных. – Франсуаза вскинула голову. – И мне не надо другого, если ваше величество сочтет возможным оставить его мне.

С учетом сгоревшего дома, подобное наследство скорее можно было бы считать обузой, чем хоть сколько-нибудь полезным приобретением, и Франсуаза это понимала. Жалкого дохода едва-едва хватит, чтобы отстроить дом, если хватит вообще. Но поступить иначе было невозможно.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

В карих глазах мадам де Монэ мелькнула растерянность. Вопрос был совершенно неожиданным, и ни о чем подобном она даже не думала. После смерти мужа, которого она хотя и не любила, но уважала и прожила три года в полном согласии, привлекательная, но почти лишенная приданого молодая вдова не пользовалась вниманием женихов – в Этре хватало и более завидных невест. Ей оказывали знаки внимания, порой даже весьма настойчивые, но отнюдь не ради заключения брака, а когда окрестные ловеласы убедились, что очаровательная женщина не собирается заводить интрижек – прекратилось и это. Франсуазу вполне устраивала мирная жизнь в родительском поместье. Новый брак? Но… Еще несколько дней назад она ответила бы королю с улыбкой, что препятствием является только отсутствие женихов. Почему бы и нет, в самом деле? Но теперь многое изменилось.

-  Я… не знаю, ваше величество, - чуть запнувшись, ответила она. – У меня нет жениха, если вы спрашиваете об этом. Это серьезное препятстствие?

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Франсуаза молчала, хотя с языка чуть было не сорвалось «Но вы же король!» После гибели хозяина земли принадлежали королю, и в его власти было ими распоряжаться. Что ему этот клочок? Но если он не хочет… или не может… Впрочем, для нее это не имело значения. Обещать, что выйдет замуж, она не могла никоим образом. И тем более никак не могла быть уверенной, что даже в этом случае у нее родится сын. А просить…

- У меня нет никаких причин избегать повторного брака, ваше величество, - медленно проговорила она, не поднимая глаз, - но и обещать, что он будет, я не могу, поскольку это не в моей власти. Как и рождение сына. Еще раз благодарю вас, сир.

Она снова присела в реверансе, отчетливо понимая, что вот на этот раз сказано уже все и ей пора уходить.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны