Мягкое сентябрьское солнце заливало светом небольшую уютную комнату во втором этаже, которую добрейшая вдова дю Фонтре отвела своей гостье. Франсуаза, сидевшая в кресле у раскрытого настежь окна, опустила на колени почти не продвинувшуюся за последнюю пару часов вышивку и тихонько вздохнула. Четвертый день… Четвертый день она ждала, не желая признаться в этом даже самой себе и невпопад отвечая на расспросы мадам дю Фонтре, которая прежде никогда не замечала за ней особой страсти к вышиванию. Но это занятие позволяло проводить целые часы здесь, у окна, из которого была видна дорога на Этре. Четвертый день. Конечно, расследование могло занять время, много времени, но ведь… отсюда до Каменного моста рукой подать, и капитан мог бы легко ее навестить, если бы только… Если бы только захотел.
Или если с ним ничего не случилось.

«Я военный, меня может не стать уже через несколько часов…» Франсуаза вздрогнула и воткнула иглу в вышивку, словно ставя точку возле так и не законченной монограммы, в которой уже легко угадывалась буква «К».

«Пресвятая дева, прошу тебя….»

Только бы ничего не случилось. Она в который уже раз бросила взгляд на ленту дороги - и замерла, прижав пяльцы к груди. Сердце стукнуло невпопад. Всадник! И притом дворянин, судя по колыханию плюмажа на широкополой шляпе. Лица, полускрытого полями шляпы, было пока не разглядеть, да и конь был не вороной, как у капитана де Кавуа, а серый, но фигура показалась ей знакомой. Конь шел размашистой рысью – не пройдет и нескольких минут, как он окажется у ворот. Он? Или не он?

Она бросила вышивку мимо корзинки с рукоделием и выбежала из комнаты.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Столь поспешно покинуть свой наблюдательный пост Франсуазу заставило желание как можно скорее понять, не обманулась ли она в своих ожиданиях и не обозналась ли, приняв неизвестного дворянина за того, кого ей так хотелось увидеть. Вероятно, она выбежала бы навстречу, забыв о приличиях, но узкое, завешенное плотной портьерой окошко в нижнем пролете лестницы позволяло видеть весь двор, оставаясь незамеченной. Мадам де Монэ приникла к щели, волнуясь, сердясь на себя за это волнение и нетерпение и боясь ошибиться, но вот въехавший в ворота всадник спешился, повернулся… Жаркая волна радости залила молодую женщину - это был капитан де Кавуа. С гулко бьющимся сердцем она смотрела, как он отдает поводья выбежавшему навстречу слуге, как что-то говорит, как слуга, подозвав конюха, торопится к дому… Не в силах ждать больше ни одной минуты, Франсуаза поспешила вниз и едва не наткнулась на входящего в дом лакея.

- Простите, мадам! – Слегка опешивший от ее прыти слуга сделал движение, как бы желая удержать гостью. – Мадам, там приехал господин де Кавуа и спрашивает хозяйку, а госпожа отдыхает и не велела ее будить. Может быть, вы…

- Не будите, - чуть задыхаясь, распорядилась мадам де Монэ. – Это… ко мне.

- Прикажете… - начал было слуга и осекся, потому что Франсуаза уже исчезла за дверью.

Нерассуждающий порыв, заставивший молодую женщину выскочить из дома, исчерпался на крыльце. Она сбежала по каменным ступенькам – и замерла на последней, смущенная, растерянная и оробевшая, беспомощно глядя на капитана сияющими глазами.

- Сударь…

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Франсуаза тихо ахнула и легонько уперлась ладонями ему в грудь, но не отталкивая и не пытаясь высвободиться, а скорее не позволяя самой себе сделать то, чего ей хотелось больше всего на свете – прижаться покрепче. Она не помнила в этот момент ни о приличиях, ни о том, что во двор вот-вот выйдет конюх, что наверняка кое-кто из слуг уже прилип к окнам, что в любой миг может проснуться мадам дю Фонтрэ – только о том, что Кавуа здесь, рядом, и с ним ничего не случилось. И он рад ее видеть. Все остальное не имело значения.

- Вы на меня не сердитесь? – Взгляд молодой женщины не отрывался от лица капитана. Серо-зеленые глаза, те самые, на этот раз наяву. Жив. Приехал. И в самом деле рад. Все было хорошо, но в глубине души внезапно толкнулась смутная тревога – в первое мгновение захлестнувшая радость помешала понять, что обнимают ее только одной рукой. Все еще почти бессознательно тонкие пальцы скользнули по камзолу к плечу  и мгновенно отдернулись, ощутив под одеждой утолщение, могущее быть только повязкой.

- Ваша рука… что с ней?

Стоило бы, наверное, войти в дом. Там есть двери и стены, и там на них не смогли бы глазеть исподтишка. Но для этого нужно было отстраниться и сделать первый шаг, а это оказалось совершенно непосильной задачей.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Глаза Франсуазы чуть расширились, взгляд сделался тревожно-испытующим, но только на миг. Мужская гордость и мужское самолюбие – не то, на что имеет смысл обижаться, и не следует повторять вопрос, который как будто и вовсе не услышали – это она знала уже давно. Как будто и так непонятно, что он ранен. О чем она думала…

- О вас, - тихо сказала она. – Ужасная глупость, я знаю, но я… мне было очень страшно. За вас.

Молодая женщина опустила ресницы и медленно, неохотно отстранилась, все еще упираясь ладонью куда-то в пряжку перевязи – уже только одной рукой, опасаясь ненароком причинить боль.

- Пойдемте, сударь.

Подсматривал слуга или нет, но физиономия у него, когда он распахнул входную дверь, как была, так и осталась совершенно невозмутимой. Впрочем, в доме у мадам дю Фонтре других попросту не держали – вдова, потерявшая мужа много лет назад, терпеть не могла сплетников и тех, кто рисковал показывать свое отношение к ее знакомствам. Думать слуги были вольны все, что им заблагорассудится, но за пределами дома болтать было не принято.

- Пьер, принесите в гостиную вино и бокалы, - ровным голосом распорядилась Франсуаза, - и можете быть свободны. И не беспокойте мадам дю Фонтре. Прошу вас, сударь.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Рука Франсуазы с бокалом замерла в воздухе, а в глазах мелькнул уже привычный страх.

- А это имеет значение? – медленно спросила она. – Я сбежала от ваших людей, чтобы быть уверенной, что они об этом не знают. А вы называете это неосторожностью… Знает его величество. Его приближенный… кажется, его зовут Сен-Вир…

Она сделала маленький глоток и поспешно поставила бокал.

- Вы что-то узнали?

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Франсуаза покачала головой.

- Я думала об этом… Нет. Таких – нет. Да и вообще…

Она присела на краешек кресла.

- Сядьте, сударь, пожалуйста, - тихо попросила она. – Вы ведь ранены… Я чуть не сошла с ума, пока думала, кому и зачем это… могло понадобиться… Ведь если даже король ни на минуту не поверил, что это могли быть ваши люди, то зачем, зачем было пытаться выдать себя… за них?

Она подняла взгляд на Кавуа.

- Я боюсь за вас, - просто сказал она. – Получается, что навредить хотели вам.

Отредактировано Франсуаза (2016-02-20 16:37:42)

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Я тоже о вас думала, - едва слышно шепнула Франсуаза. Ответом на стихотворные строчки могли быть только такие же стихи, и никакие другие слова здесь не годились, разве что молчание, но и не ответить было невозможно. И она ответила – не словами на слова, но жестом на жест, осторожным, ласковым, почти пугливым движением коснувшись свободной рукой твердой, немного шершавой щеки гвардейца. Тонкие пальцы чуть вздрагивали, будто от собственной смелости. – Я рядом, а вовсе не далеко…

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

По телу молодой женщины пробежал трепет, который можно было бы принять за дрожь испуга, если бы в следующий миг она не подалась навстречу поцелую с той же искренностью и открытостью, с какой всего несколько минут назад выбежала на крыльцо -  вбирая полураскрытыми губами мужское дыхание и широко распахнув мгновенно потемневшие глаза. В пустоте не было слов, но они и не были нужны – пустоты не было, не было совсем, всю ее заполнил ослепительный свет, пульсирующий шум крови в ушах, жар и прикосновение.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Голова шла кругом, и Франсуаза не сразу осознала, что ее о чем-то спрашивают – это были слова, просто слова, а чтобы вновь научиться их понимать, нужно было вернуться в себя и к себе, в привычный мир, которого, кажется, больше не существовало. Во всяком случае, пока капитан был так близко, что их дыхание по-прежнему смешивалось, а его губы касались ее губ, лишая не только дара речи, но и воли. Подруга? Какая подруга? Смысл вопроса тоже дошел до нее далеко не сразу.

- Не знаю, - прерывающимся шепотом откликнулась она, с трудом вспомнив, что это такое – разговаривать. – Но мне, кажется… все равно…

Она на миг отстранилась, не размыкая рук, откинула голову, всматриваясь в лицо капитана; щеки молодой женщины пылали горячечным румянцем, дыхание сбивалось.

- Я не знала, что так… бывает… Никогда… раньше…

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны