Если бы кто-нибудь спросил у Франсуазы, почему она не открыла коробочку сразу, она бы только удивилась – а как же иначе? И дело было вовсе не в кокетстве и подавно не в выдержке. Кавуа ведь сказал – дотянуться. А не открывать. Футляр лежал в одежде мужа, и г-жа де Кавуа, несмотря на все свое любопытство, ни за что не стала бы в него заглядывать… без разрешения. Даже догадываясь, что это подарок, ведь дарить бывает не менее приятно, чем получать, и зачем же своей поспешностью портить дарителю возможную задумку? Вот теперь можно…

Молодая женщина осторожно открыла футляр и вытряхнула вещицу на ладонь. Как по заказу, в камине с тихим шорохом развалилось прогоревшее полено, угасший почти огонь вспыхнул – и, словно в ответ, разгорелись глубоким алым пламенем рубины на броши. Франсуаза тихо ахнула от восхищения.

- Какая красота!

Несколько мгновений она любовалась огненными переливами, поворачивая брошь то так, то эдак, потом, спохватившись, подняла глаза на мужа.

- Какое чудо… - Она запнулась, не зная, как словами выразить то, что она чувствовала – и, вместо слов, молча притянула к лицу руку пикардийца, поцеловала в ладонь и прижалась щекой, продолжая смотреть в глаза. Кавуа редко говорил ей о любви, но зато постоянно ее доказывал – взглядами, жестами, поступками… и она, сама того не замечая, невольно перенимала у него эту манеру. Как она вообще жила раньше – без него? Какая пустая и бессмысленная штука – жизнь без него.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Когда Франсуаза снова открыла глаза, она не знала хорошенько, сколько прошло времени. Должно быть, не так много, потому что угли в камине еще теплились. Спальня почти погрузилась в темноту, только отсвечивал дробящимися алыми искрами хрустальный бок графина на столике и смутно вырисовывалось склоненное над ней лицо Кавуа, остальное рисовалось неясными пятнами. Молодая женщина улыбнулась и погладила мужа по щеке, прослеживая ладонью знакомые до малейшей черточки, любимые черты. Самые лучшие в мире.

- Спасибо, - шепнула она.

Где-то очень далеко, на пределе слышимости, хлопнула дверь – то ли вернулась горничная, то ли пришел Эжен, обещавший быть к ужину. Значит, надо вставать и, как ни жаль, возвращаться к повседневным делам. Г-жа Кавуа не могла допустить, чтобы капитан отправился на службу без ужина. У Аньес уже наверняка все готово. Кстати, было же еще что-то… Темнота, свечи… Ширма…. Да, конечно. Мари. Франсуаза вздохнула. Ей не хотелось начинать разговор сейчас, когда Кавуа мог подумать, что она подгадала момент нарочно, в надежде его смягчить, но другого времени может не найтись.

- Ты спрашивал, что у нас случилось, - тихонько проговорила она. – Мари ни за что тебе не признается. Спроси сначала меня.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Там, наверное, все мокрое, - спохватилась Франсуаза. – На крючке ваш халат, а это оставьте, я позову горничную…

Она села на постели, подогнув ноги и обеими руками убирая с лица распущенные волосы. Интересно, Аннет уже вернулась? Иначе придется звать как раз Мари, и глупышка перепугается еще сильнее.

- Мари проговорилась мне, должно быть, случайно, перепугалась сама, упрашивала никому не говорить, - чуть виновато сообщила она, - и я пообещала, чтобы ее успокоить. Так что не выдавайте меня, прошу вас… Дело вовсе не в проступке и не в строгости.  – Франсуаза снова вздохнула. - Она влюбилась, а кавалер наобещал с три короба и передумал.

Понять, что именно наобещал кавалер, можно было двояко, но г-жа де Кавуа, ни за что на свете не согласившаяся бы лгать мужу, старалась пока по возможности не уточнять.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Если бы это был Барнье, я бы еще как-то ее поняла, - с невольным смешком откликнулась Франсуаза. Синеглазый хирург, хотя по возрасту и годился не только Мари, но и ей самой в отцы, не растерял с годами ни обаяния, ни мужской привлекательности. На г-жу де Кавуа последнее не действовало вовсе, но оценить его по достоинству это ничуть не мешало. – Вы не поверите, но это месье Шере. Ума не приложу, что она в нем нашла, но…

Молодая женщина даже плечами пожала.

- Мне ее жаль. А господина Шере я считала более… порядочным. Потому я и прошу вас – не надо ее расспрашивать. Она и без того очень переживает, хотя, по сути, ни в чем не виновата…

Последней фразой г-жа де Кавуа немного слукавила. Но ведь Мари сама уверенно говорила, что никаких последствий скрывать не придется, стало быть, репутация дома не пострадает, а остальное… за остальное девушка будет расплачиваться сама, уже расплачивается – слезами, разочарованием, страхом… Франсуаза была далека от мысли, что за подобные проступки следует наказывать.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Разумеется! – сердито отозвалась Франсуаза. Сердилась она, конечно, не на мужа, а на Шере… или, вернее, на всех обманщиков, вместе взятых. Ну, быть может, самую капельку на мужа - за то, что он так легко и весело мог говорить о том, что для Мари было самой настоящей трагедией. Ловкие пальцы в то же время привычно и почти машинально разбирали и переплетали в косу спутанные пряди волос. Ничем не связанная коса продержится недолго, но хотя бы некоторое время волосы не будут падать на глаза и лезть в нос и в рот. А там уж придет горничная. – И я вовсе не шучу. Я и сама поначалу не поверила…

Откинув тяжелую косу за спину, она соскочила наконец с кровати, прошлась по ковру до середины комнаты и нашарила босой ногой туфельку. Одну. Второй под платьем не оказалась, и г-жа де Кавуа несколько мгновений пыталась вспомнить, в какой момент она с нее свалилась. Кажется, когда муж поднял ее на руки… тогда она должна быть… должна быть… Франсуаза сделала шаг назад – наугад, потому что впотьмах не видела на полу ровно ничего – и после непродолжительных поисков наступила на искомое. Как она и ожидала, туфелька валялась на полпути между платьем и кроватью.

- Вот она где! – В голосе молодой женщины прозвучало самое настоящее торжество. – Представьте себе, сударь, не вы один можете найти что-то в темноте!

Это было невинным преувеличением, так как Франсуаза не нашла, а скорее вспомнила, где может лежать потеря, и темнота тут была вовсе ни при чем – она и собственного-то мужа перестала различать, как только он накинул темный халат. Нет, все же без ширмы не обойтись.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Зато… темнота оставляет столько возможностей, не правда ли? – с озорной искоркой в глазах улыбнулась Франсуаза, поднимая с кушетки пеньюар и закутываясь в него без излишней спешки. – Только тогда было еще темнее.

Дом в дюнах, осенняя ночь, голубоватая от лунного света щелка в ставнях и голос Кавуа совсем рядом, мягкий, волнующий – она помнила все это так хорошо, словно прошло не больше года, а от силы пара дней. «Темнота оставляет столько возможностей» - это были слова самого Кавуа. Чудесное воспоминание, но сейчас было некогда ему предаваться. Аньес - знает или нет? Должно быть, не знает, не зря же Мари так перепугалась и умоляла никому не говорить.

- Думаю, что нет, - задумчиво проговорила г-жа де Кавуа. – Даже почти уверена, что нет. Бедняжка, похоже, надеялась, что я ей чем-нибудь помогу, но что же тут можно сделать?

Она вопросительно и даже с некоторой надеждой взглянула на мужа. Главное было сказано. Может быть, он что-нибудь придумает?

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Нет, - после короткой паузы уверенно ответила Франсуаза. Увы, ее попытка избежать уточнения – очень скромная, правда – оказалась шита белыми нитками. Но раз уж Кавуа все понял, отпираться было бы смешно, да и глупо. -  К счастью, нет.

Она не стала напоминать мужу, что сама-то бросилась в его объятия, нимало не заботясь ни о серьезности его намерений, ни о своей репутации, потому что между положением вдовы, каковой она тогда являлась, и незамужней девицы Мари была ощутимая разница. И все же…

- Конечно, Мари сделала глупость, - вздохнула она. – Я и не спорю. И теперь за эту глупость расплачивается. Мне в самом деле ее жаль, и если я не могу ей помочь, то хотя бы сделать так, будто никто ничего не знает…

Непохоже было, чтобы капитан собирался с позором выгнать провинившуюся горничную, но г-жу де Кавуа все равно царапала совесть – из-за собственной излишней разговорчивости, и из-за того, что она не сумеет помочь глупышке, чем тут поможешь? Разве что сделать вид, будто ничего не было.

- Не выдавайте меня, пожалуйста, - попросила она, глядя супругу в глаза. – И Мари… Она получила хороший урок и вряд ли его забудет. Не надо ее… ругать. Прошу вас.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Если вы позволите, этим займусь я, - в голосе Франсуазы прозвучали неожиданно твердые нотки. Горничная выглядела вполне достаточно напуганной, чтобы не повторять своих ошибок, особенно если с ней поговорить. – И если мне хотя бы покажется, что она не образумилась, пусть пеняет на себя.

Про себя она была почти совершенно уверена, что ничего подобного не произойдет, и твердо намеревалась заступиться за горничную, если капитан окажется настойчив в своем желании удалить ее из дома. Вот если Мари и впрямь решит пуститься во все тяжкие… Тогда что ж, останется сказать «сама виновата» - добросердечие Франсуазы так далеко не простиралось. Выгнать на улицу, конечно, будет чересчур, но отправить в деревню – в самый раз. А вот то, что расплачиваться за свою глупость Мари будет в одиночестве, г-жа де Кавуа считала несправедливым.

- И еще мне не хотелось бы, чтобы дом, где растет наша дочь, навещали господа, спутавшие его с веселым домом, - на сей раз в ее голосе обнаружилась капелька яду.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Искра, блеснувшая во взгляде г-жи де Кавуа, была тут же притушена опущенными ресницами. Франсуаза была достаточно умна, чтобы уметь вовремя остановиться – и чтобы разумно взвесить, из-за чего стоит спорить с мужем, а из-за чего не стоит. Любовная интрижка горничной определенно этого не стоила, ну а что касалось Шере… Несомненно, Кавуа все прекрасно понимал, что сам же и подтвердил, недвусмысленно объявив о своем желании. А ей, в конце концов, и не нужно было держаться любезно с горе-ловеласом, ведь принимала его не она.

- Хорошо, - покладисто согласилась она, - я, собственно, именно это и собиралась сделать. Но я была бы вам очень благодарна, если вы и господина Шере предупредите, чтобы он не искал встреч с Мари. Так будет значительно проще для всех. Если этому герою-любовнику вдруг вздумается забраться к ней в окно, я ведь не смогу ему помешать… Это возможно?

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны