Покосившийся домишко, спрятанный в лабиринте узких улочек у рынка святого Мартина, ничуть не менялся вот уже три года. Шере, толкая ветхую дверь, гадал всякий раз, когда в ответ на звон треснувшего колокольчика появится кто-то, ему незнакомый: мэтру Серро было не меньше семидесяти, судя по тому, что он упоминал еще царствование короля Генриха II, однако за жизнь он цеплялся с не меньшим упорством, чем ростовщик за свое добро – а уж в последнем-то Шере знал толк.

В этот раз, однако, он был не настолько уверен, что хочет видеть самого аптекаря, а не его помощника. С одной стороны, во время последнего их разговора Веснушка выказал недурные познания в том, что касалось невидимых чернил, но угадать, сколькими их секретами старый аптекарь поделился со своим помощником, было невозможно. Но с другой, настоящая причина, по которой Шере предпочел бы в этот раз поговорить с юношей, была иной – и поди реши, что важнее. Хотя на самом деле, что важнее он знал, и если мэтр Серро окажется на месте, о второй части плана можно будет забыть – и не без облегчения.

В лавке было не светлее, чем снаружи, где уже сгущались сумерки. По пути сюда Шере чуть было не сделал крюк, чтобы предупредить Реми, что не придет, но вовремя спохватился, поразившись, сколь привычными сделались ежедневные визиты. Впору уже осточертеть – даже к Мари он не заходил так часто. Тут не за пропущенный вечер извиняться надо, а за половину, а то и больше всех остальных, и если поначалу он подумывал о том, чтобы зайти в особняк Кавуа позже, то теперь он точно знал, что проведет этот вечер в старых своих кварталах. И нечего морочить людям голову!

Отредактировано Dominique (2016-06-13 16:43:35)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Юный помощник аптекаря не принес с собой ни свечи, ни лампы, но его лицо было еще хорошо различимо в сумеречном свете, и Шере не увидел на нем ни следа узнавания. Впрочем, это могло ровным счетом ничего не значить – в аптеку мэтра Серро ходили по самым разным делам, и плохая память нередко была не менее полезна, чем хорошая.

– Добрый вечер, Веснушка, – шепот Шере потерялся в шорохах и скрипе, когда старый дом содрогнулся под внезапным порывом зимнего ветра. – Поговорить бы. У тебя есть сейчас время?

Услышать «нет» в ответ на свой вопрос он, конечно, не ожидал – но и задал он его не для того, чтобы услышать ответ. В доме мог быть кто-то лишний, или сам Веснушка мог за прошедшее время потерять вкус к опасным делам. И в том, и другом случае ответ, достаточно обтекаемый, был бы, как бы он не прозвучал, тем не менее вполне однозначным.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере кивнул и перешел к шаткому прилавку, на который поставил дорожную чернильницу и выложил клочок бумаги. Куцее перо, однако, оставило на бумаге только мокрый след, как если бы в чернильницу была налита вода.

- Это ты знаешь, - сказал он. – Я даже не буду нагревать. А вот бывает так, чтобы наоборот? Чтобы написать, и видно было, а согреешь – и пропадет? Или водой обольешь, или чем-нибудь еще?

Единственной проблемой с невидимыми чернилами была, с его точки зрения, очевидность их использования: если ты обнаружил запечатанным чистый лист бумаги, трудно этому не удивиться. А если ты хоть сколько-нибудь в этом деле разбираешься, одного взгляда хватит, чтобы увидеть, что для чего-то эта бумага использовалась – не будет она уже ни ровной, ни совсем уж чистой. А значит, лучше всего не вызывать подозрений и написать на другой стороне этой бумаги какое-нибудь невинное послание. То, однако, что сойдет для одного листка, не подойдет для стопки, и поэтому осторожности ради писать нужно с обеих сторон и так, чтобы видимые строки не путались с невидимыми – между видимыми строчками. С письмами все это может быть неважно, и никого в канцелярии его высокопреосвященства это, как будто, не занимало, но вот когда речь заходит о рисунках… О рисунках навроде тех, что показывал ему Реми, которые не должен увидеть ни один случайный человек.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере молча уставился на клочок бумаги, но если там и остались следы от пера, он их не видел. Не рассказав Веснушке, что ему нужно на самом деле, не совершил ли он худшую ошибку? А мог ведь и не сообразить, пусть и с запозданием, и не увидеть этой второй возможности – которую увидел, быть может, помощник старого аптекаря?

Он подумал лишь о том, чтобы спрятать невидимые чернила за видимыми – но ведь можно было использовать эти исчезающие чернила иначе. Можно было написать ими письмо, пустяк, пару слов. Записку, которую подмахнут не задумываясь – но другими чернилами, чернилами, которые уже не исчезнут без следа при нагреве, оставляя секретарю возможность написать нечто иное над подписью своего господина.

Немудрено, что ему и в голову это не пришло – ему это было не нужно, он мог подделать все письмо.

– Не думаю, – задумчиво проговорил он наконец, – что кто-либо станет искать следы от пера на листе бумаги, где уже написано что-то другое. Но на всякий случай… я послежу за пером.

Когда-то, прошлым летом, он задавался вопросом, не работает ли Веснушка на Рошфора, и теперь, нежданно-негаданно, у него появилась возможность это проверить… А если граф и сделает тот же вывод, что сделал и он сам, разве не задумается он, для чего тогда ему эта тайна? Опасно? Бесспорно – но он и вправду был единственным человеком, которому исчезающие чернила нужны были не для того, для чего использовали бы их другие.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере быстро взглянул на собеседника, но понять по его лицу, искренне ли тот ошибался или пытался ввести его в заблуждение, так и не смог. Впрочем, какая разница.

- Мне нужны чернила, которые исчезнут тогда, когда я этого захочу, - повторил он с туповатым простодушием. – Так же как те, что появляются, только наоборот. Чтобы были другие, которые вот так исчезают. Нагрел бумагу – и все чисто.

На самом деле, он начал теперь понимать, для его и Реми целей подошли бы и чернила, которые выцветали бы не полностью – только достаточно для того, чтобы видны стали другие чернила. Если бы можно было найти чернила, которые проявлялись бы чуть ярче, чем те, что он использовал до сих пор. Но полно, стоит ли посвящать помощника аптекаря в такие подробности? Может, вообще не следовало сюда приходить, а наоборот, спросить прямо у Реми? В памяти всплыл порозовевший клочок ткани. Может, Реми знает уже ответ на этот вопрос, и не нужно было посвящать третьих лиц?

Привычно убирая руки за спину, чтобы скрыть волнение, он нащупал за подкладкой рукава маленький кругляшок золотой монеты. И нужны ему были вообще-то не столько сами чернила, сколько их рецепт. Согласится ли Веснушка с ним расстаться? С мэтром Серро они как-то договаривались…

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере проводил Веснушку взглядом, исполненным сомнения. Так просто? Неужели существует что-то, что можно подобным образом использовать и что имеется у Веснушки под рукой? С другой стороны, почему нет? Лимонный сок или молоко ведь тоже всегда под рукой. Могло, конечно, быть и наоборот, и помощнику аптекаря исчезающие чернила нужны были для каких-то своих целей. Но каких – Шере не мог даже предположить. Не секретарь же он и не ростовщик.

Ожидая, он взял с прилавка высохший уже листок бумаги и поднес к свече, завороженно глядя, как проступают на белом листе коричневые буквы. «Здесь была тайна». Интересно, а можно ли писать не на бумаге?

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Средство из свинцовых примочек? Чего в нем может быть опасного? Вон актеры каждый день, почитай, белилами мажутся, и ничего. Однако спрашивать Шере поостерегся – лучше запомнить на будущее и спросить Реми, он-то наверняка знает.

- Смерть от чернил – не то, о чем я мечтаю, - согласился он. – А это, что ты принес – что это такое? Мне, боюсь, этих чернил много понадобится.

Да, как бы не на целую книгу. Спорить можно, у Реми найдется, что записать – или переписать. Чтобы не оставлять вокруг слишком опасные заметки. Или все это ерунда? Вот записано у тебя, как, ну, например, растяжение лечить. Так ведь никто же не скажет, откуда ты это узнал…

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере молча кивнул. Этого он не ожидал – чернила, исчезающие и появляющиеся вновь по его желанию. Реми понравится – даже если это было не то, о чем он думал. Хотя, может быть, Реми это все давно и прекрасно знает… но спорить можно, ему не пришло в голову это так использовать!

– Мне не нужно, чтобы они были невидимыми, – уточнил он, но пузырек все же тут же прибрал к рукам. – Мне пригодится и это, но я спрашивал о другом.

Он пожевал нижнюю губу, собираясь с мыслями и решаясь.

– Мне наоборот нужно: чтобы было видно. Чтобы казалось, что это – обычные чернила, а потом, чтобы я мог бумагу над огнем поддержать, или намочить, или смазать чем-нибудь – и чтобы их стало не видно. И в то же время видно чтобы было – ну вот хотя бы эти вот чернила.

Синие чернила для пришедшего ему в голову мошенничества не подходили ни капли, но ведь он и не собирался на самом деле их так использовать – только для Реми.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

В этот момент Шере задумался, наконец, о том, что должно было прийти ему в голову много раньше: сам ли мэтр Серро создавал для него свои исчезающие чернила. Слишком уж много понимал в этом деле его юный помощник – никак не меньше чем хозяин.

– Нет, – отозвался он, перекатывая в ладонях склянку, – неделя для меня – слишком много. Мне нужно, чтобы это произошло по моему желанию – тогда, когда захочу я. Это возможно?

О чернилах, пропадающих сами собой, старый аптекарь его как-то предупреждал, и потому в бытность свою ростовщиком Шере всегда носил при себе дорожный письменный прибор – и чтобы не подсунули что-нибудь этакое, в том числе. Теперь, уже в роли секретаря, он остро пожалел, что мэтр Серро воздержался в тот раз от подробностей – но, может, потому что и не знал их?

Соображения эти пронеслись в его голове за какие-то секунды и никак не отразились на его лице, сохранявшем на протяжении всего разговора все то же выражение хитроватого простодушия – дурак, полагающий себя умным, гораздо понятнее как умника, так и глупца – пополам с искренним любопытством. Но, будучи тем, кем он был, он не мог не задаться и следующим вопросом: возможно ли будет поставить познания Веснушки на службу его высокопреосвященству и как это сделать с наибольшей пользой для себя.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.