Просчитать время, которое женщина потратит на поездку, сложнее даже, пожалуй, даже предсказать, о чем в следующий раз будут говорить кортесы. Однако, отправив свое письмо, дон Антонио положил себе, что дней пять у него есть. И все же, оставаясь ночевать у себя сегодня, он сомневался и навестил перед отходом ко сну свою супругу. Маркиза, однако, не была нынче расположена уделить своему мужу больше, чем несколько минут церемонной беседы — хотя дело могло быть и в том, что она прослышала о его новой любовнице. Донья Франциска не устраивала по этому поводу скандалов, но на семейной жизни такого рода открытия сказывались не лучшим образом. Сегодня, впрочем, это было, возможно, и к лучшему — или, по крайней мере, так дон Антонио сказал своему секретарю.

- Сеньора герцогиня вряд ли получит от беседы со мной то же удовольствие, что и от встречи с вами, - дипломатично отозвался Манолито.

- Я не удивлюсь, если она еще не выехала, - возразил маркиз, хотя сам в это не слишком верил. Известия, которые он сообщил в своем последнем письме очаровательной дукесите, были рассчитаны на то, чтобы побудить ее к действию. Влияние доньи Луисы, которым он поначалу готов был пренебречь, тревожаще возросло, и формы, которые оно принимало, ему не нравились — пусть даже самые злые языки не могли поставить королеве ничего в вину, что-то носилось в воздухе. Двигай сеньорой де Мондиссье один лишь расчет, дон Антонио беспокоился бы меньше, но савойская авантюристка была, похоже, искренне привязана к королеве, а куда заводят добрые намерения, известно каждому. Развод, монастырь — счастье Анны Австрийской Мирабеля не особо занимало, но интересы его державы такого допустить не могли. Отсюда и письмо, которое он отправил давней подруге и сообщнице. И донессшийся до слуха обоих мужчин лихорадочный стук сообщил ему, что его расчет оправдался.

- Сеньор маркиз... - Манолито собрал свои бумаги, откланялся и исчез за дверью еще прежде, чем его господин дотянулся до отпирающего тайный ход рычага, впуская свою очаровательную гостью.

- Сеньора, какой приятный сюрприз!

Нужно ли говорить, что в своем письме дон Антонио ни звуком не обмолвился о возможности ее приезда?

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Дон Антонио, не без удовольствия разглядывавший облаченную в мужское платье очаровательную фигурку герцогини, с легкой снисходительностью приподнял брови. Сколько бы лестных эпитетов он не слышал от женщин, красивым его как правило не называли.

– Теперь я понимаю, дукесита, отчего вы не бросили еще этого вашего мушкетера. Вам необходимо разбавить ум красотой, не так ли? Не в силах отказаться от меня, вы вынуждены дополнять – но не заменять. Спрячьтесь за кровать, я пошлю за вином.

Не будь на молодой женщине сапог, дон Антонио предложил бы ей укрыться за пологом и не замедлил бы воспользоваться затем созданной таким образом возможностью, но увы, обстоятельства бывают порой сильнее даже самых похвальных наших намерений – что же говорить о намерении согрешить? И пусть он почти сразу отвернулся от своей гостьи, протягивая руку к шнуру колокольчика, в тот краткий миг она могла бы прочесть его помыслы в его черных глазах.

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

– Весь к вашим услугам, дукесита, – дон Антонио наполнил два бокала, протянул один из них герцогине и присел на кровать. – Вы не изменяете себе: сначала дела.

Канарское было как сгущенное солнце, и маркиз чуть помедлил, прежде чем продолжить:

– Итак, у ее величества появилась новая подруга, некая сеньора де Мондиссье, донья Луиса. Родом из Савойи, прелестнейшая во всех отношениях дама – для тех, кто любит дурочек. Только это, насколько я могу судить, маска, и чего эта дама добивается на самом деле, я сказать не возьмусь.

Отвращение, прозвучавшее в голосе дона Антонио, было почти не наигранным. Если верить тому, что сказала сама донья Луиса, то она действовала в интересах Короля Сурков. Но стоило ли ей верить? Пока до него не донеслось и тени подозрения насчет ее возможных отношений со своей родиной, и свои намерения, как истинные, так и заявленные, сеньора де Мондиссье еще никак не прояснила.

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Дон Антонио скрыл оценивающий взгляд за рассеянной улыбкой и отпил еще глоток вина. Если он не хотел провести эту ночь так же, как предыдущую, настроение герцогини надо было изменить. Беда, однако, была в том, что при вопросах, которые она задавала, улучшиться оно не могло.

– Она была зачислена в штат… в октябре, кажется. Так что с тех пор я ее видел, и видел не раз, хотя так и не понял, что ее величество в ней находит. Уж точно не красоту. Если бы мне нужно было хоть с чем-то ее сравнить, я, пожалуй, сравнил бы ее с огородным пугалом. Но некоторые женщины, насколько я знаю, предпочитают то общество, которое наилучшим образом их оттеняет. Возможно, дело в этом?

Ничего подобного маркиз, конечно, не думал. Сеньора де Мондиссье могла не быть записной красавицей, но уродиной она также не была, и очарования ей тоже хватало. Но нет лучше способа огорчить женщину, чем похвалить соперницу, так зачем? Особенно при текущих обстоятельствах, когда, вернее всего, сама герцогиня свою соперницу если и увидит, то не скоро, а когда увидит, уже будет в другом умонастроении.

Отредактировано Мирабель (2016-09-03 18:23:10)

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Когда расстегнулся второй крючок, дон Антонио непроизвольно облизнул губы. Сеньора герцогиня прибегала к своим обычным уловкам, но менее действенными они от повторения не становились, и ему, прежде чем ответить, пришлось напомнить себе об осторожности.

- Она развлекает ее величество, это несомненно. И выказывает ей приязнь, пусть я и не рискну гадать, насколько искреннюю.

Он заметил, конечно, что очаровательная дукесита попыталась приписать ему то, чего он не говорил, но разочаровывать ее не стал. Пусть считает, что угадала. И он действительно пристально наблюдал за новой фавориткой королевы, хотя на самом деле возможности это проделать у него было не так много и свои впечатления от нее он подчерпнул в основном во время трех их встреч, вторая из которых была слишком короткой, чтобы сделать какие-то новые выводы, а в течение третьей он был слишком занят.

- Она блестяще изображает наивность, но на деле представляется мне особой чрезвычайно практичной. Хотя я не уверен, что практичность эта сочетается в ней с дальновидностью.

Он снова вспомнил балет, который ему выпало сомнительное удовольствие наблюдать, и невольно поморщился. С другой стороны, она не отличалась сумасбродством, которое было в немалой степени присуще герцогине де Шеврез, и оттого ее влияние на Анну Австрийскую пока не привело ни к каким неприятным последствиям. Сама королева его не особо беспокоила, но чем больше портились ее отношения с супругом, тем меньше делалось ее влияние, и тем хуже это было для державы, чьи интересы он здесь представлял. И поэтому, если бы не подозрение, что сеньора де Мондиссье намеревается использовать ее величество к выгоде Савойи, он не стал бы вызывать в герцогине тревогу.

Отредактировано Мирабель (2016-09-12 17:12:42)

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Мирабель пристально взглянул на свою гостью. Вопрос, который она задала, вряд ли был случайным, а значит, кто-то поведал ей уже хотя бы часть последних парижских сплетен. Кто это был – и знал ли этот человек, кого она отправилась навещать?

– По счастливому совпадению, – неторопливо проговорил он, – балет, подготовкой которого синьора де Мондиссье развлекала ее величество, оказался близок к завершению или завершен как раз к возвращению его величества из-под Ларошели, позволив ее величеству предложить супругу это развлечение – примерно три недели назад. Еще неделей позже ее величество пригласила его величество на обед, и с тех пор, говорят, отношения между ними все улучшаются.

Он сделал паузу, выжидающе глядя на герцогиню. Нет, это был не отказ, но первый шаг в переговорах. Для его державы важно было, чтобы королева могла влиять на своего мужа в интересах своего брата, в то время как для герцогини, желающей влиять и интриговать через августейшую подругу, выгоднее было, верно, чтобы Анна Австрийская оставалась близка с ней, в ущерб мужу. Дон Антонио отнюдь не был уверен, что прелестная дукесита не порушит все его планы, вновь поссорив королеву с Людовиком, и, прежде чем даже задумываться о том, как устроить им тайное свидание, хотел глубже проникнуть в ее намерения.

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Даже понимая, сколь намеренно было движение герцогини, дон Антонио ощутил вспышку желания – и не только потому, что он хорошо знал, что скрывается под ее богатым камзолом. Точнее, что скрывается под ним обычно – сейчас он терялся в догадках.

– Донья Луиса намекнула, что выполняет волю Короля Сурков, – ответил он, не приняв еще решение, но приоткрывая карты, – не знаю, стоит ли ей в этом верить, но этот союзник ненадежен, как мартовский лед. Мы всегда умели находить с вами общий язык, дукесита, не так ли?

На чьей бы то ни было стороне, с точки зрения испанца, Франции в Мантуе было делать нечего, а то влияние, какое он имел на ее величество, дон Антонио терять отнюдь не желал. Соперничать с прекрасной герцогиней он не мог и знал об этом, но добавлять в уравнение еще какую-то выскочку… Нет уж, увольте!

К тому же, говоря откровенно, кто бы глянул дважды на сеньору де Мондиссье рядом с блистательной Шевреттой?

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Одного взгляда на бумагу, которую очаровательная герцогиня предложила своему союзнику, было довольно, чтобы маркиз забыл и обо всех ее прелестях, и о своих сомнениях. Вопреки тому, что сам столь часто утверждал, французский язык он знал хорошо – недостаточно хорошо, чтобы свободно на нем говорить и уж тем более сойти за француза, но мало что из чужих разговоров от него ускользало. И понять, что было написано этим хорошо знакомым ему почерком, не составило для него ни малейшего труда – что, впрочем, не помешало ему перечитать эти несколько строк еще раз и затем еще раз, ища подвох. Это было невозможно.

- Откуда это у вас, дукесита? – спросил он наконец, оставляя пока в стороне сеньору де Мондиссье, которая сейчас не представляла для него никакого интереса. – Это подделка?

Кому первый министр его христианнейшего величества, обыкновенно столь подозрительный, мог доверять настолько, чтобы вручить подобный документ? Если бы дон Антонио не держал его сейчас в руках, он с уверенностью сказал бы, что никому.

Поднявшись с кровати, маркиз подошел к подсвечнику, мысленно досадуя на неподходящее время – днем было бы видно лучше. Найдется ли у Манолито другой образчик этого почерка?

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная

Дон Антонио счел за лучшее промолчать, изучая драгоценный документ. «То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства». Если король увидит это… Если это не подделка… Нет, это должна была быть подделка, на что безусловно указывала дата, на первый взгляд показавшаяся ему совсем недавней. Не прошедший только что август – август 1626 года. Кому мог Ришелье выдать такую бумагу? И кто предал бы затем такое доверие?

Или не предал, но потерял? И, если пережил эту потерю, какие контр-меры принял затем кардинал?

– Бутийе-младший? – предположил наконец дон Антонио. Никто больше ему в голову не приходил, но если это был он, то слухи о его отце можно было считать подтвержденными.

И все же что-то не связывалось. Кто исправил дату? И зачем? И – испанец поднес бумагу почти вплотную к лицу, мысленно кляня дурное освещение. Чернила казались подобранными идеально. Сама герцогиня? Вид унее был самый что ни на есть загадочный, и маркиз тут же решил, что связываться с этой бумагой он не будет.

Подпись автора

Да ни словечка в простоте, моя прекрасная