Возвращаясь в дом господина де Клейрака, Эжени думала о своих спутниках и о том, как причудливо складываются обстоятельства. Быть может, Париж и был беспокойным и не очень чистым городом, но здесь было столько интересного! В провинции на ее долю не выпадало столько приключений за один день! (И к лучшему, решила про себя южанка).
Ей было стыдно признаваться даже себе, но она с нетерпением ждала утра. Было неловко, она ведь приехала к сестре, и тут какие-то мушкетеры, какие-то бретеры, чье общество показалось ей привлекательнее компании монашек и сестринского семейства...
Ужасное падение нравов.
Но ведь утром они собирались за книгами! И вдруг, вдруг получится не только уговорить шевалье де Ронэ поучаствовать в ее сумасбродной затее, но и найти хороший новый роман? Действительно, разве одно мешает другому? А у нее будет, что почитать.
Мадам де Вейро, выходя из портшеза, собралась приложить к носу платочек и вспомнила, что он остался у Портоса. Воспоминание вызвало легкую улыбку. Он был так благороден и мил, этот мушкетер. Нет, все-таки Арман не прав, и среди мушкетеров тоже встречаются достойные люди. Может, хотя бы один из десятка?
Опять пошел дождь, и Эжени поторопилась к дому, жалея о том, что молодые люди не захотели проводить ее до порога. Клейрак пригласил бы их, она бы постаралась расписать их мужество. И обед прошел бы веселее... А теперь?
И тут мадам де Вейро вспомнила о будущем знакомстве с дамой в сложных обстоятельствах, которое было обещано ей зятем, и немного повеселела. С дамой можно будет сходить к портнихе и заказать новое платье по парижской моде. А может, даже два. И она еще не ходила по местным лавочкам, а в них должно быть столько всего! А может, дама поможет ей и с Катрин... Бедная Катрин...
Ворох мыслей, водоворот чувств и целая охапка надежд сопровождали Эжени на коротком пути от портшеза к дверям особняка.

В прихожей Эжени сбросила на руки слуге потяжелевший, пропитавшийся осенней влагой плащ. Ей так и не удалось сегодня как следует попасть под дождь. Он то начинался, то прекращался, напитывая влагой парижский воздух, одежду прохожих и шкуры лошадей, и после прогулки в такую погоду особенно приятным казалось тепло протопленного особняка.
Она остановилась у зеркала, проверяя, не слишком ли растрепалась прическа. Полированное стекло отразило стройную молодую женщину в платье из тафты нежного персикового оттенка (может быть, чересчур светлого для почтенной вдовы, но этот цвет слишком шел ей, чтобы от него отказываться). Платье открывало атласную юбку, такую же белоснежную, как и кружева воротника, который в Аквитании считался бы кокетливым, а в Париже мадам де Вейро успела увидеть куда более откровенные вырезы и варианты отделки. Лиф она украсила некрупной брошью испанской работы, и этого было достаточно, потому что "блеск украшений не должен затмевать сияния глаз".
Перед визитом к Арману Эжени успела переодеться, чтобы не появляться потом в доме Клейрака в том же платье, что и во время первого визита, и теперь не пожалела об этом. Благодаря господину Портосу, вернувшему ей носильщиков и портшез, мадам удалось сберечь юбки от парижской грязи, а плащ отчистится, невелика беда.
В зеркале, за плечом Эжени, отразилась еще одна молодая женщина, которая как раз спускалась вниз по лестнице, и мадам де Вейро стремительно обернулась.
Конечно, это была не Катрин. И на монашку она походила не более, чем сама Эжени.
Она была так юна, свежа и мила! И с рукой на перевязи, бедняжка!
Неужели та самая "дама в сложных обстоятельствах"?
Эжени приветливо улыбнулась незнакомке и устремилась ей навстречу, наскучив и одиночеством, и ожиданием.
- Дорогой брат успел пригрозить мне обществом монахинь, но я вижу, что дела мои не так плохи, - с мягким южным выговором обратилась она к молодой женщине и обозначила реверанс, причем улыбка ее сделалась откровенно озорной: - Мадам де Вейро, сударыня. Давайте же знакомиться, пока это не сделали за нас! Иначе вам представят меня как почтенную вдову, мне придется оправдывать ожидания, и вечер превратится в обмен чопорностями. Скажите, что вы не желаете этого, умоляю! Тогда мы чудесно проведем время.

Эжени шутливо закатила глаза и понизила голос, как делают все заговорщики:
- Ну что вы. Я сестра его жены. Вы знакомы с Катрин?
Не долго думая, Эжени подхватила новую знакомую под здоровую руку и увлекла ее в сторону гостиной, уже зная дорогу. Где у Клейрака столовая, южанка понятия не имела.
Все это было ужасно интересно. А зять рассказывал ей совсем другую историю! Оказывается, она умница, эта мадам де Лавальян, и не болтает зря с незнакомцами. Дорогой брат был прав, она очень милая! А насколько взбалмошная? Это непременно нужно было выяснить!
- Называйте меня просто Эжени, прошу вас! Знаете, вам очень идет это платье, так подчеркивает глаза, чудесно! А мне вот совсем не идет синий, так жаль, такой красивый цвет. Вы давно в Париже? Я только сегодня приехала, совсем рано утром, и ничего здесь еще не знаю, но вы мне покажете город, правда? У меня есть карета, и если вы ездите верхом, мы можем даже взять лошадей; жаль только, что сопровождать нас некому, моя служанка ужасно боится коней, потому что они кусаются, - Эжени легко рассмеялась. Ей так не хватало приятельниц в этом городе; служанка не в счет, кто же считает подругой служанку?
- Я много болтаю! Но это потому, что я вам рада. Я люблю сестру, но Катрин и монашки... Матерь божья, это было бы невыносимо.

- Боже мой, - Эжени остановилась возле изящного столика, на котором стоял витой подсвечник на три свечи. Огни отразились в широко распахнутых темных глазах южанки.
- Пять дней! Вы сказали, пять дней?..
Мадам де Вейро покинул даже призрак веселья. Клейрак говорил другое! Недомогание... духовной природы...
- Я еще не видела сестру, - Эжени взяла себя в руки, но на лице ее явственно отражалось волнение. - Господин де Клейрак сказал, она выйдет к ужину. Я надеюсь увидеть ее сегодня. Я думала, дело в дурном настроении или пустой прихоти, но пять дней! И кто знает, сколько времени она уже не выходит! Расскажите мне, прошу, что здесь говорят об этом?

В глазах южанки отразился самый настоящий гнев. Она торопливо опустила веки, но легкий румянец на щеках и сдержанная неторопливость, которую обрели все ее движения, от шагов до поворота головы, говорили только о том, что она пытается справиться с мгновенным порывом. Клейрак говорил другое!.. Хитрец! Но зачем ему это?
- Мало говорят? - без нужды переспросила Эжени, увлекая новую знакомую поближе к камину.
Слуги не способны хранить хозяйские тайны, если не просить их об этом. Мадам де Лавальян выглядела такой открытой и милой, уж горничная-то должна была разговориться! Значит, Клейрак велел не болтать.
Самым разумным было бы немного подождать. Может быть, Катрин все-таки выйдет к столу. А если нет, кто удержит ее сестру от визита прямо в хозяйскую спальню?
Секунду спустя мадам де Вейро вынуждена была признать, что хозяин дома, при желании, вполне способен не допустить ее к сестре, и никто не признал бы это большим грехом.
- Что же делать, - вздохнула Эжени, поднимая на Эмили-Франсуазу уже совершенно расстроенный взгляд. - Мне обязательно нужно ее увидеть. Она писала такие странные письма. Про Всевышнего и про смерть, матерь божья. Наверное, господин де Клейрак просто не хотел меня волновать... Но оставим. Оставим это до обеда. Может быть, мои страхи вовсе ничего не стоят. Брат говорил мне о вас. И вам обо мне?
Грусть отступила в глубину темных глаз южанки, уступив место легкому лукавству, и Эжени обратилась к собеседнице так тихо, что услышать ее могла лишь Эмили:
- Сверим?..

Эжени участливо посмотрела на мадам де Лавальян. В этом участии не было и капли снисходительности, потому что мадам де Вейро легко могла представить себя на месте юной синеглазой красавицы, которая не вынесла разлуки с мужем.

- Расскажите, какая помощь вам нужна? - ласково предложила она, дотронувшись до здоровой руки Эмили. - Господин де Клейрак говорил мне, что вы приехали к мужу и не застали его в Париже. Я охотно помогу вам, только скажите, как. И я умею хранить тайны. Если хотите, я сразу же пообещаю вам молчать обо всем, что услышу.

Мадам де Вейро была искренна в своем порыве.

Эжени только головой покачала. Когда она слушала рассказ молодой женщины, на ее лице появлялся то восторг, то негодование, то удивление, а теперь  появилась легкая печаль. Конечно, неприлично. И как жаль, что у господина де Лавальяна такая негодная родня. Подумать только, невестку не приютить! Интересно, от кого ей пришлось бежать? Это должна быть такая увлекательная история! Но расспрашивать лучше не здесь. Может быть, завтра, после поездки за покупками, они возьмут в гостиницу пирожных из кондитерской и легкого вина и вдоволь поболтают? Было бы хорошо...
- Я вам верю, - задумчиво улыбнулась Эжени. - У меня тоже есть такой друг. На родине. Я верю, что мужчина и женщина могут быть настоящими друзьями.
Конечно, она думала про д'Эстри. Катрин, должно быть, сказала бы, что он сбил ее с пути истинного и обрек на адские муки, но счастье, которое он подарил ей, было настоящим. И другом он был настоящим, и даже тогда, когда их не терзала уже ни страсть, ни ревность, оставался другом.
- Не знаю, насколько я почтенна, - Эжени церемонно поджала губы куриной гузкой и глянула на Эмили так, словно оценивала ее пригодность в суп, но тут же разулыбалась, мигом теряя ханжеский вид.
- А пусть вы приехали в Париж со мной! Только нужно будет придумать, откуда мы друг друга знаем. Кто-нибудь может спросить. Тогда получится, что сбежали вы... Ой, а давайте, вы сбежали ко мне в поместье Вейро? Гостили у меня день или два, а потом я собралась в Париж и вы со мной.