Повернувшись к гасконцу спиной,  Анна попросила только:
- Свяжите руки под плащом, месье, это избавит Вас от ненужного любопытства посторонних людей. И, можете мне не верить, кричать я не собираюсь. Вы не оставили мне выбора, кроме как вверить себя Господу, а он… в отличие Вас, милостив ко мне.

В собственных словах о благоволении свыше леди Винтер сейчас совершенно не сомневалась, и вера её в это была гораздо крепче любых узлов, которые бы не навязал сейчас Д`Артаньян.

- Если вы расплачиваетесь за еду и постой моими деньгами, - продолжила она, - не сочтите за дерзость просьбу попросить у хозяев кувшин с теплой водой и полотенце. Хотя бы утром.

Услышав женский, совсем молодой голос, Анна, смотревшая с того момента, как вышла из кареты, только под ноги, подняла голову и тепло, мягко улыбнулась в ответ на смущенный, но любопытный взгляд юной хозяйки. Осмотрелась она вскользь, храня на губах ту же сдержанную улыбку и всем видом своим выражая полнейшую удовлетворенность тем скромным ночлегом, какой послал им Бог, избавив от еще одной неуютной ночи в холодной карете.
- Утром воды согрей и довольно, - обронила она и, не изменяя  своему обещанию, добавила, - об остальном распорядится мой брат, я же слишком устала с дороги.
Для дамы, большую часть дня проспавшую, пусть и в весьма неудобной позе, леди Винтер и правда выглядела очень утомленной.

Что думает д'Артаньян о внезапно обнаружившимся родстве с ней, да еще столь близком, Анну волновало куда меньше того, сколько кроватей в комнате, куда их поселят, но очень надеялась, что одна. Вслух же она спросила:
- У тебя найдётся еще одно одеяло и тюфяк для него?
Ведь совершенно немыслимое дело, чтобы брат с сестрой делили одну кровать даже в таких условиях, даже если «брат» последние сутки только и делает, что доказывает свою ненависть к кроткому светловолосому ангелу,  сносящему покорно и оскорбления и жестокость.

Отредактировано Миледи (2017-09-16 22:52:19)

Другой, достойной приличных постояльцев, комнаты на мельнице, похоже, просто не было. Но количество одеял и тюфяк, который принесли мальчишки, явно свидетельствовали о том, что к гостям, миновавшим  пепелище, но не готовым проехать еще несколько часов до следующего постоялого двора, здесь уже привыкли. Да и подушек на кровати прибавилось ровно столько, сколько месяцев минуло с того дня, когда миледи ночевала в этой самой комнатке.
Насмехаться над её положением гасконец не перестал - к чему теплая вода, если со связанными руками и в плаще она всё равно не сможет умыться?  Но, судя по тому, что он просто оставил её в одиночестве и отправился ужинать, проявленные смирение и покорность не оказались напрасной игрой. Леди Винтер, ступая мелкими, осторожными шагами, отыскала кровать, точнее спинку в изножье и зайдя так, чтобы край плаща лег поверх неё, а руки могли ощутить деревянный угол, стала ощупывать  идущий по краю бордюр, в поисках того, что однажды привлекло её внимание, вызвав отнюдь не радость и довольство.  В спинке кровати, в прошлую остановку миледи на мельнице,  обнаружилось изрядное количество гвоздей, служивших, видимо,  первоначальному владельцу этого грубого ложа, чтобы вешать свои вещи. Некоторые были вбиты по самую шляпку, а другие загнуты, а то и вовсе торчали, не то оказавшись  незамеченными, не то оставленные нарочно для подобной надобности у кого-то из гостей.
Графиня же рассчитывала на то, что сумеет разорвать о шляпку одного из них свои полотняные путы и приложила к достаточно усилий, чтобы сделать это быстро. Руки она себе всё же исцарапала, но  досадную эту боль снесла без единого возгласа. Ей казалось, что она слишком медлительна, что вот-вот за дверью раздадутся шаги д`Артаньяна и весь её замысел, продуманный за полдня с точностью до шага, и так удачно складывавшийся с того момента, как карета остановилась у мельницы, рухнет.
Растерев ладони, миледи открыла окно и когда глаза её достаточно привыкли к густому, но еще не непроглядному сумраку, предусмотрительно  соорудила на кровати  подобие человеческой фигуры, пожертвовав даже плащом, чтобы накрыть подушки сверху, как если бы она так и уснула, сжавшись в комочек и, связанная, не сумев даже забраться под одеяло.
Сама же притаилась у двери так, чтобы открытая створка спрятала её от вошедшего на пару мгновений, а когда гасконец окажется внутри и затворит дверь, он будет обречен.
Миледи вытянула из рукава шелковый шнурок и усмехнулась недобро над глупейшим из любимых мужчинами способов отправить недруга на тот свет - проделать в нем дырку или несколько. Она уже не раз убедилась, что даже рекомендованные мастера в деле протыкания дырок в соперниках могут подвести. Другое дело яд - верный, надёжный, безотказный и тихий способ. Ну или удавка.

Отредактировано Миледи (2017-09-17 12:08:19)

Сделать он успел лишь шаг, когда горло его захлестнула тонкая петля, наброшенная сзади, и сразу же затянулась под подбородком. Леди Винтер знала, что  первый же шаг выдаст её, но положилась на собственную ловкость и готовность напасть на своего пленителя тотчас, едва он окажется в комнате.  И теперь  стягивала крест на крест  концы шнурка, мысленно отсчитывая секунды, когда еще надо быть осторожной и вкладывать в натяжение шнурка все силы, прежде чем обреченный, теряя сознание, не перестанет дергаться и сопротивляться и обмякнет...
И помнила так же о том, что ей придётся принять на себя вес мужского тела, чтобы бережно и без лишнего шума опустить его на пол,  и потом уже затянуть удавку так, чтобы гасконец перестал дышать, не полагаясь на удачу первой атаки.
Секунда... вторая...

Удар оказался тем более неожиданным, что леди Винтер не предполагала, что её жертва окажется вооружена. И еще не затянув достаточно шнурок, миледи, вскрикнув от боли, отшатнулась,  и пытаясь уклониться от следующих ударов и одновременно не выпустить концов шнурка, но понимала уже, что тот ослаб и жертва сможет сделать глоток воздуха.
Стиснув зубы, чтобы не привлечь лишнего внимания криками, она навалилась на д`Артаньяна всем своим весом, сбивая того с ног и падая сама...
И если в первый момент боль от ранения не показалась миледи сильной, сейчас она заполнила собой всё восприятие, и единственным сознаваемым желанием осталось стремление убить подлого гасконца,  если не его же кинжалом, так задушить собственными руками.

Проигрывать этому трижды проклятому гасконцу на любовном ложе, было несомненно приятнее, чем в этой короткой схватке. Но увы те ночи, когда он желал не мести, а сладостных доказательств той любви, в которую они играли  так убедительно, что, кажется, оба верили в искренность чувств, остались в прошлом.
Рассыпавшиеся светлые волосы золотым руном покрывали плечи и грудь плененной женщины. Сведенные за спиной руки  ломило так, что миледи кусала губы, лишь бы ни стоном, ни криком не усилить сейчас торжество д`Артаньяна.

Планше, мгновенно оценив ситуацию, бросил: «да, Ваша милость»? - и бесцеремонно ухватил за запястье юную мельничиху, увлекая её назад  к лестнице и втолковывая перепуганной девушке, что он же говорил, что дама «не в себе» и что это вообще пустяки, и не стоит волноваться.

- Трус, - простонала графиня, рванувшись в отчаянно-бессмысленной попытке освободиться и охнув от боли, полыхнувшей наискось по спине от плечевого сустава заломленной руки, - вор…
В подреберье тоже растекалась, тепло и жадно пульсируя, волна боли от одного из самых чувствительных ударов и мешая миледи обрушивать свои злость и отчаяние водопадом оскорблений на победителя.