В ее распоряжении был один день. Это и много, и мало, все зависит от того, как им распорядиться: пусть Трою осаждали двадцать лет, но пала она за несколько часов. Так что все зависит от удачи, от того, благосклонная ли к тебе судьба. Вот благосклонность этой капризной дамы Мари и проверяла, занимаясь дорожными хлопотами. Когда она улыбалась маркизу де Мирабелю – она ждала знака, подсказки… когда она отправилась к ювелиру, чтобы оставить для Арамиса письмо – она ждала. И дождалась… Уже на обратном пути ее догнал и схватил за плащ запыхавшийся толстяк.

- Мадам, это вы!
- Определенно я, что бы вы ни подразумевали под этим, сударь…. но вот кто вы?
Толстяк стянул с головы шляпу, круглое лицо сияло.
- Так это же я, Плос. Толстяк Плос. Помните, вы еще нас как-то подрядили вас в сопровождать в предместье, и…
Прохожий с интересом обернулся на зычный голос толстяка, не иначе для того, чтобы услышать продолжение занимательной истории.
- Тише! Да, я узнала вас, а вот что вы узнали меня – удивлена.
Герцогиня имела в виду ту известную истину, что после оплаты услуг наемник забывает лицо своего заказчика. Удивительное свойство памяти, но без него таким опасным ремеслом не стоит и начинать заниматься. Но
Но толстяк Питу понял вопрос буквально.
- Да кто ж вас забудет, - ухмыльнулся он, но тут же потупил глаза, сообразив, что что-то не то сморозил. – Мадам, вас мне бог послал. Иду, значит, думаю об одном дельце, а тут вы! Вы вашего кавалера-то помните?
На такие вопросы герцогиня с пятнадцати лет научилась не спрашивать «которого», а только кивать и улыбаться.
- Того, кто помог нам тогда в драке. Так вот, на него тут один важный господин имеет зуб и ищет людей…  Предупредить бы его! Может, знаете, где его найти? Пусть уедет ненадолго, что ли…
Мари подняла руку, обрывая словесный поток, в котором не мудрено было и утонуть.
- По порядку, - велела она. – И подробно.

Обычно о своем приходе дамы извещают записками. Это очень разумно, иначе, придя без предупреждения к своему знакомому, можно встретить там другую даму. Или еще что похуже. Но сегодня, припомнив адрес шевалье де Ронэ, Мари пренебрегла этим правилом, решив, что завтрашний отъезд служит ей одновременно и оправданием и индульгенцией.
В крайнем случае, она оставит записку Теодору де Ронэ, известив о грозящей ему опасности, тем самым опять привязав его к себе тонкой нитью условной благодарности.
Герцогиня де Шеврез никогда не пренебрегала такими возможностями...
...и постучала в дверь. Вернее, в дверь постучала служанка из хорошего дома – им позволительно ходить пешком и они меньше привлекают внимание, чем знатные дамы в портшезах. Вот только в башмак служанки попала ледяная  вода из лужи и чулок промок. Любопытно, если завтра она нес может тронуться в путь из-за лихорадки, сильно ли разозлится кардинал?

Отредактировано Мари де Шеврез (2017-11-17 09:27:32)

- Тебя поискать? - в притворной скромности опустила ресницы субретка.
Скромность была настолько очевидно притворной, что это отметил бы даже слепой.
- Не сегодня, звезда моя, не сегодня. Но я подумаю.  А сегодня у меня дело к шевалье де Ронэ от моей хозяйки, так что если ты не он…
Служаночка смерила чернявого оценивающим взглядом, от макушки до пят и обратно.
- А дело мое такое срочноеее! И сказано на словах все передать. И никак иначе.

- Сначала дело!
Субретка была строга, а женская ладонь воспрепятствовала нежелательному сближению губ.
- Меня госпожа не похвалит, если задержусь с ответом. Да и тебя твой господин тоже.
Мари осуждающе покачала головой. Дескать, о службе надо думать, о службе. А обо всем остальном – потом. В свободное от оной время.

Мадам смеялась, вернее, смех плескался в ее глазах. Она была довольна произведенным впечатлением, а кто бы нет?
- Прошу прощения за внезапный визит, месье, и за этот маскарад.

Герцогиня провела рукой по скромному плащу.
- Но, строго говоря, герцогини де Шеврез нет сейчас в Париже, она в Туре. Так что перед вами призрак, а призраки могут принимать любой облик.

Привлекательный «призрак» подошел к шевалье, и был столь любезен, что поднял книгу, вручив ее хозяину. При взгляде на гравюры, губы Мари дрогнули в улыбке.

- Вы уронили, шевалье… не будет ли у вас теплого вина? Я замерзла и, кажется, промочила ноги, пока шла к вам. А в благодарность за такую любезность я расскажу вам о причине моего визита как можно более кратко, чтобы не отнимать ваше драгоценное время.

Забота была такой непритворной, что Мари почувствовала что-то вроде угрызений совести. Если бы не случайная встреча с толстяком-наемником, она бы не пришла. Не потому, что забыла. Но герцогиня была из тех женщин, что несут своим любовникам не только страсть, но и опасности, так стоит ли лишний раз рисковать теми, кем можно не рисковать? Кем, возможно, потребуется рискнуть в другой раз?

- Я не пропаду. Уехать из Парижа мне предстоит лишь завтра утром, а до этого еще целая вечность, шевалье. И... и я рада вас снова видеть.
Более нежного признания от герцогини было трудно дождаться.
Слуга торопился исполнить требуемое, чем-то гремя, вероятно, пытаясь осознать мысль, что пытался истребовать поцелуй от любовницы господина. Но тут, конечно, его вины нет, предупреждать надо...

- И вы не теряли зря времени, друг мой, а обзавелись весьма могущественными врагами. Герцог Ангулемский, как я слышала?
Руки Теодора де Ронэ были горячи, и согревали не хуже вина. Даже лучше.

Отредактировано Мари де Шеврез (2017-12-06 13:25:57)

- О, нет, не Его светлость… - Мари загадочно улыбнулась, без намерения интриговать шевалье, просто так вышло само. – Но зато я знаю, что Его светлость желает вас проучить и ищет для этого людей. И право же, если вы хотите выслушать мнение грешницы, то лучше бы вам уехать из Парижа на время.
Согревшиеся пальцы молодой женщины легко коснулись волос и плеч бретера, то ли лаская, то ли вспоминая, как это было раньше.
- Хотите уехать со мной в Тур, шевалье?

По мнению герцогини не было  ничего зазорного в том, чтобы отступить, заставив врагов выплеснуть напрасно и зло и золото. Бросаться навстречу опасности очертя голову можно в двух случаях: либо если ты уверен в победе, либо не боишься умереть, и не будешь сожалеть о своей смерти. Возможно, мужчины относились к этому иначе, и Ее светлость была благосклонна к храбрецам, но сама Мари, будучи женщиной, видела мир иначе.
Скука, старость и смерть казались ей одинаково пугающими. Безобразными. И она была намерена избегать их как можно дольше.

Если первому взгляду Теодора Мари не предала значения, но второй уже вызвал ее живой интерес. Похоже, на столе лежало что-то, о чем Теодор де Ронэ беспокоился… И было бы клеветой на герцогиню сказать, будто она тут же составила коварный, далеко идущий план. Нет. Но – запомнила.

- Уезжаете…  Значит, наши дороги опять разойдутся.
Мари улыбнулась своему любовнику, улыбкой смягчая невольную горечь слов. Она не боялась дорог. Они все равно сведут нас с теми, кто предназначен нам судьбой. С другими же разведут. Иногда стоит довериться провидению и своей удаче.
- Храни вас бог. А грешница Мари будет помнить о вас.

Ее светлость приподняла лицо Теодора де Ронэ, ласково коснувшись его губ своими. Нежно. щедро. Любви в этом поцелуе не было, но да кто бы ее там искал? Зато было многое иное. Грешницы любят любовь, но не пытаются сделать ее пленницей чувств и обстоятельств.

- Не на Острова, да… - мягко улыбнулась Мари, отвечая больше на свои мысли, чем на его слова.
Море она, кстати, тоже выносила  с трудом.
Думала она о дороге в Тур, о своей жизни в Туре, вернее о своем прозябании в Туре. Но опять же, думала, не совсем точно, просто мысли витали вокруг кровати, оседали на подушке. Мысли и тайны, которых у Теодора де Ронэ и Мари де Шеврез было предостаточно…
Другая бы смягчила минуту приближающегося расставания обещанием ждать шевалье в Туре. Но герцогиня не знала, будет ли она в Туре, когда де Ронэ закончит свои дела, а если да, то будет ли ждать. А со своими любовниками Мари старалась быть честной, насколько это возможно, насколько это не повредит ее интересам.

- Пора… - вздохнула она, приподнимаясь на постели, ища на простынях разбросанные шпильки.
Еще немного, и ей придется просить шевалье провожать ее, а это будет лишним.
Шпильки были найдены и золотистые пряди снова были призваны к порядку.
- Завтра меня ждет грустный день. День сожаления о несбывшемся и принятия неминуемого, сказал бы Его преосвященство. Но этот вечер я бережно сохраню в памяти и увезу с собой.

Стоит ли ей спрашивать, куда едет Теодор?
Может быть, но не хотелось. Иногда свидание с любовником должно оставаться просто свиданием с любовником, без всякой приправы в виде интриг.

- Знает, - коротко подтвердила Мари, развлекаясь про себя неоднозначностью своего положения.

Она в Париже. С ведома того, кто сделал все для ее изгнания. И покидает город завтра, можно сказать, почетно отступая, сохранив знамена. Правда, отдав в замен ту самую индульгенцию, на которую возлагалось столько надежд… Но что поделать.

Шпилька заняла свое место в волосах. Забавно, но одеваться при своих любовниках герцогиня любила гораздо больше, чем раздеваться. То, что вновь становится недоступным благодаря корсету, корсажу, жесткому кружеву и складкам шелка не менее желанно, чем то, что недавно лежало обнаженным среди подушек. А иногда и более.

- Носилки, друг мой. Я устала.
Поворот головы, прозрачный лукавый взгляд, как намек на то, кто именно виновен в ее усталости.