Только выйдя из кабинета кардинала, мадам де Бутвиль поняла, до какой степени измучена. Разговор с Ришелье точно высосал из нее последние силы. Кто-то проводил ее до кареты, кто-то открыл дверцу, кто-то откинул подножку и помог подняться — Эмили не обратила внимания. Очень хотелось наконец добраться до квартиры Эжени, наконец лечь в удобную постель... В карете молодая женщина неожиданно оказалась одна. Не опустив шторку, она почти бездумно смотрела в окно, следя за тем, как дома сменяют друг друга. Вот поворот на улицу, где живет Эжени... Совсем неподалеку квартира Ронэ... Но... карета, не свернув и не остановившись, проследовала дальше. Эмили почувствовала, что внутри ее будто все оборвалось. Опять!.. Она не рассуждала, даже, верно, не думала, - леденящий страх заставил ее, стоило пропускавшей какую-то телегу карете остановиться, распахнуть дверцу и, подхватив юбки, выскочить наружу и пуститься бегом, почти не видя ничего перед собой, отталкивая прохожих, оторопело глядевших на несущуюся по улице даму. Удача иногда сопутствовала и госпоже де Бутвиль — никому не пришло в голову схватить ее, подставить подножку или еще как-нибудь задержать, а летящих ей вслед замечаний она попросту не слышала. Всего несколько минут спустя графиня де Люз отчаянно барабанила в дверь господина де Ронэ.

Облегчение накатило ватной волной, и Эмили верно, упала, бы, если бы не села. Будто лопнула натянутая до предела струна, благодаря которой графиня де Люз как то умудрялась до сих пор держать себя в руках. Ее вдруг затрясло,  из глаз хлынули слезы, стекая по щекам и капая на платье, и сквозь судорожные всхлипы молодая женщина пыталась объяснить:
- Он сказал... что все... что кончилось... а они... опять...
Она глубоко вздохнула, схватила бретера за рукав, всхлипнула,  и, умоляюще глядя на него полными слез глазами, произнесла почти связно:
- Пожалуйста, Теодор... - Эмили не заметила, что впервые назвала Ронэ по имени, - пожалуйста, отвезите меня к мужу...

Эмили благодарно прижалась к мужчине. Всхлипывая и дрожа, ткнулась лицом в его камзол. Ей так нужна была чья-то сила, чье-то тепло...
- Спасибо... Вы меня спасли... Я бы там умерла. Или сдалась, а это одно и то же...

Эмили отняла щеку от камзола бретера. На камзоле осталось мокрое пятно.
- Было так противно? Простите. Я... мне просто не к кому еще было...
Она прикусила губу. Что если от Теодора взамен за услугу потребовали что-то, что ему не хотелось бы делать? Отметила, что про себя назвала Ронэ по имени — надо следить за собой и не брякнуть вслух невзначай, ему не понравится...
- Кардинал... он сказал, что друг мне и все такое, и велел отвезти меня к Эжени. А они мимо повезли.
Мадам де Бутвиль вдруг слабо хихикнула, представив, как выглядела следующая сцена.
- А я выскочила из кареты и убежала. Если они не заметили, что будет, когда увидят, представляете?
Из горла Эмили снова вырвался то ли сдавленный смешок, то ли всхлип.

- Переехала?.. Так значит... - Эмили вздохнула и снова положила голову на грудь бретеру. - Как это хорошо!
Кардинал не обманывал ее... Все действительно закончилось... Молодая женщина неожиданно зевнула.
- Я не знаю, кто меня вез. Я так устала, что как-то не заметила... А потом сильно напугалась, когда подумала, что снова... Это было страшно. Пришли те, что были в прошлый раз, там в охотничьем домике. Я дралась, честно, только они сильнее. И они убили этого старика, а меня привезли в монастырь. И они там все говорили, что так велел мой муж, но этого же не может быть, правда?! Я много думала, и все равно не верю. Потому что если бы он даже согласился с родственниками  и захотел бы жениться на мадемуазель де Брольи, он все равно не поступил бы так подло. Они там еще говорили, что я двоемужница, представляете?
Она снова зевнула.

- Он не стоял! - мадам де Бутвиль готова была спорить, защищая супруга. Потому что если бы стоял... Чтобы там Эмили не говорила, хотя поводом  ее появления в Париже было письмо герцогини Ангулемской и ревность — самая настоящая ревность, истиной причиной, в которой она сама себе не стала бы признаваться,  была ее жажда приключений. А потому в подлость любимого мужа она не верила. - Монастырь святой Марии Египетской. Они все там ненормальные. И злые. Монахини ведь должны быть добрые? А эти злые... Но они меня запомнят. А кардинал сказал, что монастырь расформируют. Так им и надо!
Последние слова прозвучали с почти детской мстительностью, а затем молодая женщина опять зевнула.
- Мало есть еще не страшно, - пожаловалась она. - Но они спать не дают... Если я на минутку усну?...