Наутро после эпизода И только ночь дышала в спину... 26 января 1629 года
- Подпись автора
Никто.
И звать меня никак.
Французский роман плаща и шпаги |
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Дебет доверия. 27 января 1629 года
Наутро после эпизода И только ночь дышала в спину... 26 января 1629 года
Никто.
И звать меня никак.
- Знают.
Не было нужды это скрывать. Те, кто за ним поедет - действительно знают, как и курьер, которому предстояло сейчас отправиться в Пале, а затем вернуться.
- ....? - спросил военный, появляясь на пороге. - ...?
- Передайте, прошу вас, господину де л'Арсо, что месье де Россильяк сегодня в Сен-Манде, - чуть улыбаясь, попросил его Кавуа, выслушав вопросы на пикардийском. - Он знает, что делать дальше. Вернетесь, когда появятся новости.
- Капитан, - курьер, так же перейдя на французский, коротко поклонился. - Что, если его не будет на месте?
Объяснять этому человеку, кто такой Россильяк, нужды не было, ларошельский опыт давал о себе знать.
- Тогда узнайте, кого он оставил вместо себя. Затем обязательно разыщите его.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
- Прошу прощения, сударь, - тихо сказал Шере и, дождавшись, пока г-н капитан кивнет, продолжил: - Там будет… может быть… толпа. На рыночной площади или перед тюрьмой. Если он будет, он будет там, но… Сен-Манде - маленький город, а господа гвардейцы… немного бросаются в глаза.
Кавуа сделал короткий жест, призывая курьера обождать. И с интересом спросил:
- С чего бы там быть толпе? Особенно... перед тюрьмой?
Шере не стал отводить взгляд, но ответил после еле заметной паузы.
- Они будут ждать казни, которой не будет.
Никто.
И звать меня никак.
Вот так вот. Казнь, которой не будет. Бесследно пропавший хирург, не желающий, по всей видимости, идти домой. Или не имеющий возможности?..
Прекрасно осведомленный Шере.
И Россильяк.
И казнить собирались отнюдь не полковника, дворян не казнят за один день решением местечкового бургомистра!..
Чертов Шере.
Ну конечно, "ему удалось сбежать" . Не Россильяку же, Барнье вечно таскает с собой пару пистолетов и недурно из них стреляет. Если полковник жив, это значило бы, пожалуй, что хирург вообще не стрелял.
Почему - пожалуй, тоже объяснимо... А может, просто не успел. И, памятуя манеру Россильяка перекладывать вину на других...
Пальба в маленьком городке, ночью. Кто-то должен был явиться...
- Пусть остается там, где он есть, - попросил Кавуа секретаря. - Пока.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере опустил глаза, тщетно пытаясь подавить улыбку. Г-н де Кавуа был, все-таки, очень умным человеком… и первая его мысль была о Барнье. Или точнее - первая высказанная им мысль. Если бы поимкой г-на де Россильяка занимался г-н капитан, можно было бы не тревожиться, но г-н де л’Арсо был, по крайней мере, по слухам, гораздо менее… сдержан, а позапрошлой ночью… впрочем, это мог быть не самый лучший его момент.
- Я надеюсь, - тихо проговорил Шере, глядя на этот раз в свою кружку, - что он так и сделает.
При посторонних он точно не собирался ничего пояснять, но на то, что теперь г-н капитан сочтет нужным несколько изменить свой приказ, очень надеялся.
Никто.
И звать меня никак.
Менять приказ Кавуа не стал. Только добавил для курьера:
- Передайте шевалье де л'Арсо, пусть перед выездом заглянет ко мне. Это не просьба. И передайте ему, что времени у него нет.
Курьер поклонился и исчез с такой скоростью, будто времени не было у него самого.
Когда закрылась дверь, Кавуа обронил одно слово:
- Как?..
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Перемена тона - от приказа к чему-то, что было почти просьбой, и звучавшей, притом, как если бы она была обращена к равному - была разительна, и Шере, привычно сидевший до того на краешке стула, позволил себе слегка изменить позу - не настолько, чтобы это бросалось в глаза, но достаточно, чтобы у г-на де Кавуа могло появиться ощущение, что его собеседник встревожен уже меньше - как если бы, поделившись с ним частью известного ему, он отдал и часть своего беспокойства. Было это, конечно, далеко не так, потому что предсказать, как г-н капитан воспримет правдивый ответ на свой вопрос, Шере бы не взялся.
- Я был в Сен-Манде вчера, - объяснил он, - потому что Реми… то есть, конечно, мэтра Барнье - арестовали. Он погнался за человеком из того дома - пасынком госпожи Менье, как я понял, и видел, как господин де Россильяк его застрелил, а потом господин де Россильяк его тоже заметил и появилась городская стража, и его арестовали - по обвинению господина де Россильяка, который сказал, что это он убил господина Менье, а стража не стала разбираться. Я не знаю точно, что там случилось, сударь, он не очень рассказывал, но мне сказали, будто его опознала служанка из дома и он признался - чтобы не пытали.
Он потянулся за кружкой, вопросительно глядя на г-на де Кавуа.
Никто.
И звать меня никак.
- Чтобы не пытали, - повторил капитан, не то резюмируя, не то пробуя на вкус даже не слова эти, а описываемый ими процесс.
О пытках он кое-что знал. С той стороны, которая редко известна дворянам.
Кавуа опустил глаза. Уперся взглядом в перебинтованные запястья.
Реми всегда очень берег руки. Больше, чем фехтовальщик или музыкант. И всегда боялся пыток, а может, и не столько пыток, сколько мерзости и унижения, в которых оказывались допрашиваемые.
У Барнье были основания бояться, но, конечно, не того...
Не того он, как выяснилось, боялся. Зачем Святой Престол, если есть полковник Россильяк. Зачем костер, если виселица справится не хуже. Хотя и менее зрелищно.
Кавуа вдруг осознал, что забыл следить за лицом, и натянул обратно маску спокойствия, но вышло криво и медленно - так неловкий сапожник растягивает кожу на колодке, а она все морщит.
- Чем я могу отблагодарить вас? - вдруг спросил капитан. И нетерпеливо мотнул головой, не давая и слова вставить: - Я знаю, знаю, что он ваш друг. И что не ради этого.
"Вы просто не знаете, о чем он мог проболтаться под пыткой... И во что превратился бы после этого остаток его жизни".
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере едва успел опустить глаза, когда г-н капитан поднял взгляд, но увидел он достаточно, чтобы поверить, что вопрос был настоящим. И ответить на него так, как ответил за него г-н капитан, он не мог - не по чину, да и глупо было. За что бы г-н капитан ни ценил Реми так высоко, меньше всего Шере хотел бы снизить эту цену. Миг, один краткий миг он еще колебался, а потом сказал совершенно честно:
- Если вы позаботитесь о шевалье дю Роше после… когда я не смогу, я останусь вашим должником.
Если бы речь шла только о Реми, Шере, может, заговорил бы о том, что устроил в Сен-Манде, но дело было не только в Реми, да и не в нем, на самом деле. Г-н капитан был прав - Реми Шере вытаскивал не для него, но за свою собственную жизнь он был должен, и этот долг Шере мог взыскать - хотя бы для того, чтобы тот не висел над ними обоими. Тем паче что, говоря откровенно, он был вовсе не был уверен, что у него будет другая возможность.
Никто.
И звать меня никак.
Кавуа подумал немного. Отнюдь не колеблясь. Только желая убедиться, что собеседник ничего не хочет добавить.
Позаботиться...
Шере отлично знал, как именно он мог позаботиться лично и вряд ли стал бы об этом просить - возможно, не для шевалье дю Роше. С другой стороны, присмотреть и вовремя оказать протекцию труда не составит. А если молодой человек столь же способен, как его брат, монсеньор непременно увидит в этом что-то полезное.
- Не "если", но "когда"? - уточнил он, уже кивнув в ответ.
- Он дворянин, - чуть слышно напомнил Шере, а потом вдруг пожал плечами. - Несколько человек погибло, сударь. Я не знаю, чем я буду за них платить.
Кавуа кивнул еще раз. Он помнил.
- Расскажете? - мягко уточнил он.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере снова переменил позу, притягивая к себе кружку и обхватывая ее обеими ладонями - полуосознанно стараясь занимать как можно меньше места.
- Я попросил о помощи нескольких моих знакомых, - объяснил он. - Капитан де Понсеваре - капитан ночной стражи в Сен-Манде - очень следит за порядком, и я попросил этих моих знакомых, чтобы они дали повод себя задержать… только на одну ночь, понятное дело - чтобы… В общем, я собирался отвлечь внимание охраны, чтобы можно было отпереть решетку и сбежать - с Реми, но… они все-таки совсем не законопослушные люди. Я просил их не проливать кровь, но…
Шере чуть-чуть поморщился, одновременно смущенно улыбаясь, как человек, который, в общем, не удивлен подобным исходом, как и тем, что его просьба не была воспринята всерьез, и не в силах заставить себя об этом сожалеть.
Никто.
И звать меня никак.
Об этом нужно было подумать отдельно, и гвардеец слегка ушел в сторону от темы:
- Городская стража и есть те люди, от которых Россильяк узнает, что его никто не обвинил? - Кавуа, забывшись, попытался побарабанить пальцами по столу, и его слегка перекосило. А может, еще от чего-нибудь. - Их капитан? Понсеваре?
"Какой-то наемник", сказал вчера монсеньор. Стало быть, либо не знал, либо... не желал, чтобы Кавуа раньше времени сорвался с врачебной привязи. И то, и другое было одинаково вероятно.
Нужно будет сообщить Ришелье. Может быть, уже после задержания полковника. Так будет лучше.
- Судья? Еще кто-то?
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Взгляд Шере соскользнул на запястья г-на капитана и задержался на них, когда он объединил, наконец, мысленно рассказ кучера и повязки, выглядывавшие из-под манжет г-на де Кавуа, и в ответ на первый вопрос он только молча кивнул.
- Я не знаю, - пояснил он затем. - Ни про господина капитана, ни про господина судью. Но о том, что госпожа Менье мертва…
Она мертва, ее пасынок мертв, а тот, на кого он возвел напраслину, жив… Какие слухи будут ходить в Сен-Манде о том, что случилось в городской тюрьме? Все-таки вряд ли взрыв вообще никто не услышал…
- И может, кого он обвинил в убийстве - имя. Может быть, уже слишком поздно, господин капитан.
Никто.
И звать меня никак.
Кавуа почти сразу покачал головой.
Не поздно. Никогда не поздно. Пока не воздвигся могильный холм...
- Мне кажется, что полковник де Россильяк - бывший полковник де Россильяк, - с едва заметной улыбкой уточнил он, - назвался там каким-нибудь другим именем. Он приложил столько усилий к тому, чтобы оказаться не замешанным в это дело...
- Он мог уже узнать, что казни не будет, - тихо пояснил Шере. - Я… побоялся бы задерживаться. И если… - глаза его неожиданно вспыхнули, - если ваши люди сразу спросят на воротах…
Кавуа задумался.
В то, что Россильяк побоится, он не верил. Сам он, будучи на месте полковника, захотел бы знать все.
- Не складывается, - сказал он после мгновения тишины. - Если бы Россильяк хоть на миг заподозрил, что Барнье его узнал, он бы его отправил к праотцам, а не в тюрьму. Вы, верно, не все знаете. Он разжалован и сослан в поместье после Ларошели. И за дело. За предательство, если быть точным.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере снова потянулся за вишнями, выигрывая время, чтобы подобрать слова - как бы по-дружески ни разговаривал с ним г-н капитан, возражений не любит никто. А кроме того, он действительно любил сушеные вишни, даже без сахара, а Аньес на сахар не поскупилась, при том, что г-н де Кавуа, по ее же рассказам, сладкое не любил.
- Люди, когда рассказывают, - осторожно начал он, - часто такую чушь несут… И если ему скажут, что казни не будет, а никто не знает, почему… Ведь может же и так случиться?
Трое убитых, пустая тюрьма, следы от взрыва - если мальчишку не поймали, то и самому Понсеваре останется только гадать, что произошло, а признаваться в этом он вряд ли пожелает. И что тогда подумает г-н де Россильяк? Который уже не полковник де Россильяк, оказывается, и винить в этом наверняка должен г-на де Кавуа…
- Он захочет знать, что произошло, - озвучил Кавуа. - И что он узнает?
Гвардеец смотрел с легким прищуром, в котором отчетливо читалось очень деятельное любопытство.
- Не знаю, господин капитан, - честно ответил Шере, решив не повторять, что, с его точки зрения, г-н де Россильяк не станет расспрашивать о подробностях, а со всех ног кинется прочь. - Если ему очень повезет…
Он поколебался мгновение, механически смахивая сахар со ставших неприятно липкими ладоней. Уловка г-на де Кавуа его скорее позабавила: у Реми не было ни единой причины молчать, а эта история была не хуже самых захватывающих его баек.
- Он может узнать, что ночью в тюрьме что-то взорвалось, - продолжил Шере, протягивая руку за остатками вишен, - и задержанные, воспользовавшись этим, сбежали. Вряд ли что-то большее.
Никто.
И звать меня никак.
Что-то взорвалось?..
- Пусть так, - поразмыслив, сказал Кавуа. - В любом случае, искать предстоит человека, не имя. Проверим и город, и выезды. Если он убрался... Хммм.
Судя по лицу пикардийца, ему в голову пришла неожиданная мысль. Озвучивать которую он, все же, не стал.
Ему вспомнился вчерашний разговор с Ришелье. Если л'Арсо упустит добычу...
Куда бежать Россильяку? В поместье? Если он уверен, что его имя так и не прозвучало, он может появиться и там. Но будь он совершенно один, не стал бы расспрашивать о дороге монсеньора, ни к чему это одиночке.
Англия?.. Испания?.. Кто-то из старых "друзей"?..
Тогда он захочет сообщить своему новому покровителю о произошедшем. Будет должен сообщить, это не мелочь. Если уже не сообщил, но было ли у него время?..
Если он поедет не в Париж, можно будет попробовать проследить его путь. Если в Париж...
- Если я дам вам подробное описание этого человека, ваши... добрые знакомые из числа простых парижан смогут опознать его, если он явится сюда?
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
В глазах Шере мелькнуло недоумение, сменившееся раздумьем.
- Сюда? - осторожно уточнил он. - В этот дом?
- В Париж, - чуточку нетерпеливо уточнил гвардеец. - Здесь я и сам разберусь.
В зеленых глазах мелькнула ирония.
Шере неохотно покачал головой.
- Если он сразу бросается в глаза, - поправился он, - то можно попытаться. Или если вы знаете, в каком квартале.
Никто.
И звать меня никак.
Кавуа покачал головой.
- Почти бесполезно. Он умный человек. И он... Он был тяжело ранен под Ларошелью. Очень тяжело.
Гвардеец опять задумался. По всему выходило, что искать придется своими силами.
- Госпожа де Кавуа говорила, - тихо сказал Шере, - что у нее есть портрет… той женщины. Она его где-то взяла - может, его знают там?
Пикардиец помрачнел.
Он сомневался, что мадам де Майсен может знать Россильяка. Но и эту версию проверить надо было, тем более, что...
Тем более, что ее неожиданный поступок спас ему жизнь. Но окружать ее дом следящей чернью... Ну, нет!
- Туда я поеду сам.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере бросил на г-на капитана быстрый взгляд, пересыпая оставшиеся вишни из одной руки в другую. Ответ был неожиданным - словно бы г-н де Кавуа с кем-то спорил, но с кем? Или просто показалось - еще одна сторона возникшего у него ощущения, что г-н капитан ожидает от него еще каких-то предложений? Чего-то такого, что не пришло уже в голову ему самому?
Г-ну Бутийе Шере сказал бы, что не знает, или просто бы промолчал, но пока г-н де Россильяк оставался на воле, Реми не мог вернуться домой, и…
Если он уже побывал в Сен-Манде, все узнал и сбежал… хорошо, если куда-то в провинцию, а если в Париж? Гг. гвардейцы могли встретить его на пути, вряд ли г-н капитан об этом еще не подумал. У ворот они тоже спросят и предупредят - это очевидно. В самом городке… если он сбежит, не успев ничего узнать, потом он кого-то пошлет, кого непременно заметят - но не оставлять же своих людей в каждом кабаке? Спросить местных шлюх? Спросить еще г-на де Понсеваре, тот мог что-то заметить - если г-н де Россильяк его не нанял, конечно, но тогда все упростится. Служанка в доме… нет.
- У него должны были быть друзья в Париже, - сказал он - не потому, что считал, что эта мысль не приходила в голову г-ну де Кавуа, но чтобы прервать тишину. - Какие-то общие знакомые с вами?
Которые сказали ему, что г-на капитана можно найти у мадам Шарло - но этого Шере говорить не стал.
Никто.
И звать меня никак.
Кавуа думал. Вспоминал совет монсеньора - дельный совет, он собирался ему последовать. И невольно пытался представить, по следам того же разговора, что сделал бы на его месте Рошфор.
Думать как шпион он не умел. Но разведка военная была ему далеко не чужда.
Пикардиец поднялся из-за стола, жестом призвав собеседника оставаться на месте. Переждал миг головокружения, осторожно прошелся по кабинету.
- Что, если господин Понсеваре узнает, куда делись беглецы? - вдруг спросил он, развернувшись на полушаге. - Узнает случайно или нет, неважно. Он передаст это Россильяку, сам или через гонца, для нас это неважно. Скажем... Скрываются пока в низкопробном кабаке. Или на складе у лодочника. Или неважно где. Главное, чтобы было убедительно, и чтобы место не просматривалось со всех четырех сторон.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Шере, попытавшийся воспользоваться моментом, когда г-н капитан на него не смотрел, чтобы облизнуть липкие пальцы, замер с самым смущенным видом.
- Он отправит кого-нибудь нас убить, - согласился он, - или придет сам, хотя в той компании, в какой мы были… Но сударь! Тогда вообще нет смысла посылать ваших людей!..
Он прикусил язык, проглатывая продолжение вместе со сладкой слюной. Если г-н де Понсеваре - сообщник г-на де Россильяка, то он его уже наверняка обо всем предупредил… или за г-ном де Понсеваре просто надо проследить… или… нет, не мог г-н капитан всего этого не понимать.
Никто.
И звать меня никак.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Дебет доверия. 27 января 1629 года