Французский роман плаща и шпаги зарисовки на полях Дюма

Французский роман плаща и шпаги

Объявление

В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.

Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой.

Текущие игровые эпизоды:
Посланец или: Туда и обратно. Январь 1629 г., окрестности Женольяка: Пробирающийся в поместье Бондюранов отряд католиков попадает в плен.
Как брак с браком. Конец марта 1629 года: Мадлен Буше добирается до дома своего жениха, но так ли он рад ее видеть?
Обменяли хулигана. Осень 1622 года: Алехандро де Кабрера и Диего де Альба устраивают побег Адриану де Оньяте.

Текущие игровые эпизоды:
Приключения находятся сами. 17 сентября 1629 года: Эмили, не выходя из дома, помогает герцогине де Ларошфуко найти украденного сына.
Прошедшее и не произошедшее. Октябрь 1624 года, дорога на Ножан: Доминик Шере решает использовать своего друга, чтобы получить вести о своей семье.
Минуты тайного свиданья. Февраль 1619 года: Оказавшись в ловушке вместе с фаворитом папского легата, епископ Люсонский и Луи де Лавалетт ищут пути выбраться из нее и взобраться повыше.

Текущие игровые эпизоды:
Не ходите, дети, в Африку гулять. Июль 1616 года: Андре Мартен и Доминик Шере оказываются в плену.
Autre n'auray. Отхождение от плана не приветствуется. Май 1436 года: Потерпев унизительное поражение, г- н де Мильво придумывает новый план, осуществлять который предстоит его дочери.
У нас нет права на любовь. 10 марта 1629 года: Королева Анна утешает Месье после провала его плана.
Говорить легко удивительно тяжело. Конец октября 1629: Улаф и Кристина рассказывают г-же Оксеншерна о похищении ее дочери.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Письмо из ада. 18 декабря 1628 года, вечер.


Письмо из ада. 18 декабря 1628 года, вечер.

Сообщений 1 страница 20 из 74

1

Продолжение эпизодов  Друг моего друга и Драться нехорошо

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+1

2

С минуту Атос еще стоял, глядя на дверь, с грохотом захлопнувшуюся за его другом – или бывшим другом? Уходя, д'Артаньян шарахнул ею с такой силой, что на стене чуть покосился портрет. Наконец мушкетер тяжело вздохнул и устало опустился в кресло. На душе было исключительно мерзко. Нет, вины он за собой по-прежнему не чувствовал. Холод, саднящее чувство утраты… и, пожалуй, все. Атос не был уверен, что гасконец передумает. Мушкетер потянулся к бутылке, зацепился взглядом на брошенную на стол бумагу… что, черт побери, сказал д'Артаньян? «Супруга ваша обронила»? Почти равнодушно он взял бумагу и развернул.

Первый же внимательный взгляд на пожелтевшее, истертое письмо заставил Атоса вздрогнуть и побледнеть, разом забыв даже о ссоре с лучшим другом. Письмо было надписано. «Графу де Ла Фер, в собственные руки». Но дело было не в адресате, а в почерке. Он узнал бы его из тысячи. Этой рукой была сделана запись в церковной книге.

- Будь проклят тот день, когда я впервые увидел эту руку… - неслышно пробормотал мушкетер и нервным движением развернул бумагу. Неровные строчки, испещренные помарками, поплыли перед глазами.

«Я проклят, милостивый государь, и будьте прокляты Вы за то, что Вы с ней сотворили. Я был первым, я проклят, но я не преуспел, Господь сохранил ее от меня, но Господь покарает Вас, как карает меня, будьте Вы прокляты, Вы погубили ее бессмертную душу, а я мечтал только о теле.
Анна… Самое прекрасное, самое нежное имя на свете, а ее фамилию Вы никогда не узнаете. Она была послушницей, когда я встретил ее – и невозможно было, раз увидев ее, перестать о ней думать. Вы уверены, что Вы любили ее – Вы не знаете, что такое любовь. Я любил ее, один лишь я, и я проклят на веки вечные,   и Вы тоже прокляты – я лгал ей, уговаривая бежать, придумывал для нее прегрешения, даже наши разговоры, из-за которых она не смогла бы остаться, пугал ее гневом настоятельницы и карами божьими, я был уверен, что, когда мы сбежим, я сумею… Вы не знаете, как она была чиста в те дни – когда Вы встретили ее, она уже знала, как я ее обманул. Знала – и простила.
Она была ангелом, посланным мне во спасение, и когда она отвергла мои домогательства – я думал, что проклят навеки, я был проклят навеки! Но она не верила, она обращалась к моей душе, понуждая меня бороться с искушением, убеждая меня вернуть украденное, вернуться и покаяться, и я внял.
(неразборчиво)   (неразборчиво)
Родичи ее впутались в чужие интриги, и она сделалась пешкой в руках желавших им зла, она, дитя, чистая душа, преданная воле тех, кому не могла ничего противопоставить. Ее обвинили во всем, обвинили в моем грехе, вопреки законам человеческим и божьим, а меня обманули и заставили лгать, а потом дали назначение в Ваш приход, и я, узнав и поняв все и обезумев от отчаяния, снова обратился против этих законов, крича: она будет моей, раз Господь так несправедлив, я не позволю им вернуть ее в обитель, где над ней вечно будет нависать мой грех, где я вовеки не увижу ее боле, и я сделал это.
(неразборчиво)
Что мне было до позорного клейма, которым осквернили ее плоть, когда никто не в силах был осквернить ее душу и эта чистая душа сияла в каждом ее движении, каждом слове, когда она снова и снова говорила мне "нет", взывая к сердцу, которое я считал утраченным, и я был готов вернуть ее Господу, который испытывал ее как Иова. Quia timor quem timebam evenit mihi et quod verebar accidit.
Почему она полюбила Вас? Почему не меня, почему вообще? Впервые она чего-то хотела и даже отказалась от мысли возвратиться в монастырь… "Сказочный рыцарь", – говорила она! Рыцарь! Если бы я знал тогда, что Вы способны… Она хотела Вам все рассказать, бедное дитя, а я запрещал! Я боялся за свою пребенду, я боялся, что Вы сделаете с ней, если узнаете, а она твердила, что лучше погибнуть, чем жить с душой, отравленной ложью… Мы были никто, а Вы были владыкой на этой земле, но если бы я знал, что она скажет Вам да…
И Вы, как я, как неправедные судьи ее и как собственный мой брат, как её родные, Вы, граф, предали её веру в милосердие и в чистоту души. Я не сумею с этим жить, и смертию своей не искуплю даже сотой части зла, причинённого мной  этому ангелу.  А Вы же… пребывайте в мире со своей совестью, если сможете, но знайте, каждый вопль моей грешной души, терзаемой в вечном огне – это проклятие Вам…
Жюстен де Бейль
Графство Ла Фер, 4 августа 1625 года.»

Дочитав, Атос еще долго невидяще смотрел на потертый лист бумаги, затем медленно опустил его и вновь потянулся к бутылке. Сжал горлышко, поднес к губам и осушил, словно это был стакан. Так же медленно, с негромким стуком поставил пустую бутылку перед собой.

- Как оно к ней попало? – глухо пробормотал он. – Черт возьми… как оно к ней попало?

Значит, он был прав. Значит, священник в самом деле был не братом, а любовником. Но сейчас это ничего не меняло.

«Вы, граф, предали ее веру…»

Не только веру. Ее и свою любовь. Свою клятву. Свою честь.
Атос с невольным стоном стиснул кулаки. Он совершил неправедный суд. В ослеплении, в гордыне погубил ее душу. Сделал ее тем, кто она есть сейчас.
Священник не смог с этим жить. Неудивительно. А он? Он сможет?

…Спустя полчаса в комнате почти ничего не изменилось, только свечи догорели почти до основания, залив воском скатерть. Письмо было перечитано еще несколько раз. Наконец, борясь с желанием прочесть его снова, Атос медленно сложил пожелтевшее письмо и так же медленно встал.

- За все надо платить, - пробормотал он.

…Если бы кто-нибудь мог заглянуть в задернутое шторой окно второго этажа дома на улице Феру, то счел бы, что видит мушкетера, собирающегося в поход. Приняв решение, Атос действовал с привычной, механической почти аккуратностью и неспешностью. И с абсолютным спокойствием. Письма старику Бражелону, д'Артаньяну и Кавуа были написаны, подписаны и запечатаны. Гримо давно уже получил четкие и ясные распоряжения, как действовать, если его господин скончается. На столе были разложены тщательно вычищенный пистолет, пороховница, пыж и все прочее. Рядом лежало злополучное письмо. Атос не собирался никого посвящать в причины, толкнувшие его на непоправимый поступок, и потому письмо ожидала незавидная судьба – сгореть в пламени камина. Сам мушкетер сидел у стола, методично допивая вторую бутылку мансанильи. Гримо должен был вернуться не раньше, чем через пару часов. Никто не помешает. Оставалось зарядить пистолет, бросить письмо в огонь, и…

- Вот дьявол, - глуховато выругался мушкетер, услыхав стук дверного молотка.

Впрочем, какая разница, кому он понадобился? Постучат и уйдут. Атос не двинулся с места, только долил себе из бутылки. Хозяйки дома не было, это он знал, так что впустить гостя было некому. Однако гость оказался настойчив. Стук повторялся и повторялся. Атос приподнялся было, чтобы взглянуть, кто так хочет его видеть, но передумал и сел снова.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+4

3

- Я знаю, что вы дома! - Эжени с досады даже пнула дверь носком сапога. Она видела свет в окне, и понимала, что мушкетер просто не хочет открывать. А ей до зарезу нужны были объяснения, и еще ответы на вопросы, и еще...
Она пришла сюда ночью, одна, в мужской одежде, а этот напыщенный тип, которого Эмили еще звала хорошим человеком, не хотел открывать!

Голос Атос узнал. Но, вместо того, чтобы отозваться или хотя бы пожать плечами, глотнул еще хереса и принялся не спеша заряжать пистолет. Обо всем, что касалось самозванца, он написал Кавуа. И не завидовал «графу». А объясняться со взбалмошной южанкой ему хотелось меньше всего на свете. К счастью, еще несколько минут, и шум внизу перестанет его беспокоить… Между тем на улице появилось новое действующее лицо. Гримо, которого господин отослал с поручением, возвращался за забытым кошелем.

- Сударь? – Лакей остановился, выжидающе глядя на юношу, который настырно колотился в дверь. – Что вам угодно?

Эжени тоже оценивающе посмотрела на слугу. Это должен был быть слуга мушкетера, и у него, пожалуй, был ключ. А она уже была зла настолько, что готова была даже на глупости. Атос обещал не драться с графом, но мало того, что вызвал его на дуэль, так еще и не удосужился объясниться. Она бы не пришла сюда одна, если бы это не был друг Портоса и Эмили, и если бы не была уверена, что мушкетер не сделает ей ничего плохого (может быть, зря). Но тот решил ее вообще не впускать!

- Ключ, - сказала она, понизив голос настолько, насколько вышло. - Мне нужен ключ.

В живот слуги смотрело черное дуло пистолета.
На Бутвиля с шевалье де Корнильоном, помнится, подействовало недурно, а тут всего лишь лакей, и с чего ему проявлять чудеса отваги, когда даже такие благородные господа удалились с миром, стоило их только попросить?..

- Или нет... - Эжени передумала на полпути. Пока она будет возиться с замком, еще огреет ее чем-нибудь! Она шагнула от двери, и нетерпеливо мотнула головой: - Открывайте!

+3

4

Гримо попятился. На грабителя визитер не походил совершенно, да и что за грабитель такой будет сначала стучаться? Может, ошиблись адресом? Однако пистолет недвусмысленно был направлен прямо на него, и Гримо решил для начала попытаться воззвать к здравому смыслу.
- Зачем? – начиная обходить незваного гостя так, чтобы избежать чрезвычайно неприятной щекотки где-то в районе живота, спросил он. – Кто нужен?

- Стоять! - велела Эжени, усиленно представляя на своем месте кого-нибудь более сильного и к такому делу привычного. Д'Эстри, например. Или Ронэ. Она даже сделала шаг назад, чтобы лакей не оказался вдруг слишком близко. - Честное слово, мне только поговорить, - заверила она лакея. - Открывайте же, ну! Мне нужен господин Атос и я ничего ему не сделаю! Она чуть подумала и добавила: - А вам - сделаю! Мне будет жаль, но мне очень надо войти!

Гримо замер. Может, и не сделает, но зато господин Атос приказывал никого не впускать… Вот только господин был далеко, наверху, а сумасшедший с пистолетом – вот он. И господин уж точно не попытается пристрелить. Чувство самосохранения победило.
- Открываю, - проворчал он, доставая ключ и начиная возиться с замком. Может, удастся подловить гостя на лестнице… Голос казался лакею странноватым, да и мешковатая одежда, в остальном дорогая и хорошо сшитая, тоже, но чем, он пока не понял. – Открываю, не стреляйте…
Он распахнул дверь и предупредительно посторонился.

- Идите вперед! - потребовала Эжени, не желая оставлять лакея у себя за спиной. Уж настолько-то ей здравомыслия хватало, но догадалась она только потому, что ей пришлось бы пройти от него близко-близко, а д'Эстри когда-то строго-настрого запретил ей подпускать к себе людей, в которых она собирается стрелять. Убивать слугу, она, конечно, не собиралась. Во-первых, было жалко. Во-вторых, становиться убийцей совсем не хотелось, а еще вышло бы громко. В третьих, страшно подумать, что сказал бы господин Атос. В четвертых...
- Ну же! И без резких движений, или я пристрелю вас тут же!

Гримо молча выполнил приказ, однако, войдя в дом, оглянулся через плечо.
- Дверь закрыть. Можно?

- Нужно, - решила Эжени. Ночью в Париже с открытой дверью очень опасно, а новых визитеров она и вовсе не хотела. Оставив слугу возиться с дверью, она нашла взглядом лестницу и уверенно направилась наверх, позабыв убрать пистолет. Мало ли, вдруг слуга попробует ее выдворить!

Гримо не был трусом, он был осторожен и расчетлив. Пропускать странного и вдобавок вооруженного гостя к своему хозяину он не собирался и возился с замком для виду. Не успел тот подняться до середины лестницы, как Гримо мягким кошачьим движением метнулся следом, молча рванул незнакомца назад за плечо, разворачивая к себе, и перехватил вооруженную руку.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+3

5

Эжени вскрикнула от неожиданности и, конечно, дернула руку с пистолетом на себя, пытаясь вырваться. Грохнуло так, что уши заложило, пуля ударила в противоположную стену.

- Мама! - потеряв равновесие на лестнице, южанка рухнула прямо на того, кто пытался ее держать. Кубарем они покатились вниз, пересчитывая ступеньки. Это оказалось очень больно, несмотря на то, что лакей то и дело оказывался снизу. Они летели, а он все равно никак ее не выпускал, еще и приземлился сверху!

- Отпустите меня!!! - полузадушенно потребовала Эжени, с ужасом понимая, что упустила где-то пистолет. И что болит у нее решительно все, особенно затылок, колено, ушибленное бедро, локоть и почему-то поясница. Наверное, ступенькой попало.

- Да слезьте же! Помогите!!!

+2

6

Любой невозмутимости есть предел. Вскрик, грохот, выстрел, жалобный писк и, наконец, крик о помощи вынудили Атоса, бросив свое занятие и мысленно послав проклятие женской настырности, вскочить и распахнуть дверь на лестницу. Он готов был увидеть все, что угодно, только не подобную картину: мадам де Вейро, в мешковатом мужском костюме, неуклюже копошилась на нижних ступеньках лестницы почти в обнимку с Гримо. Это оказалось последней каплей: нервное напряжение, владевшее мушкетером, разрядилось наконец взрывом совершенно неприличного и бестактного хохота.

- Черт возьми, мадам! – едва выговорил он. – Кого из вас спасать??

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+3

7

Эжени, услышав этот смех, зло спихнула с себя лакея. Откуда только силы взялись! Все это было ужасно обидно, и слуга, наверное, тоже здорово ушибся об лестницу, потому что иначе его и спихнуть бы не удалось.

- Уже никого, - буркнула она и осторожно села, упираясь руками в пол. У нее тут же закружилась голова. Все-таки летели они здорово и грохоту, наверно, было...

- Или кого хотите, - подумав, добавила она, не зная еще, что там со зловредным лакеем. Может, даже сломал себе что-нибудь!

Короткий взгляд в сторону шевелящегося слуги показал всю ошибочность ее мнения и Эжени слегка расстроилась. Никакой справедливости в этом мире!
Ушибленный локоть страшно ныл, и южанка прижала к груди поврежденную руку, обхватив ее другой. Вставать тоже не хотелось, потому что больно было уже. На ногу опереться она просто боялась. На бедре, наверное, будет огромный синяк. И не только там! И очень болело колено. И лодыжка. И...

- Vete al diablo! - шепотом добавила она, еще раз покосившись на лакея. Вот не сиделось ему!

Покраснела Эжени с некоторым опозданием, осознав, что мушкетер отлично понимает испанский.

+2

8

- С вашего позволения, туда я отправлюсь чуть позже, - сухо ответил Атос и вопросительно взглянул на лакея. – Гримо!

Гримо потряс головой и выразительно ткнул пальцем туда, где на нижней ступеньке поблескивал насечкой на рукоятке пистолет.

- Требовала вас. С пистолетом!

Атос поднял брови. Любопытно, у мадам де Вейро имеется привычка грозить пистолетом всем, кто вызвал ее неудовольствие?

- Отлично, - устало сказал он. – Гримо, вы свободны. Или нет, принесите льда.

Как ни некстати был этот визит-эффект, простое воспитание не позволяло мушкетеру выставить женщину за дверь. В конце концов, этот акробатический трюк она проделала ради того, чтобы его увидеть. Придется хотя бы оказать помощь. Пока Гримо, сдавленно покряхтывая, поднимался на ноги, Атос не спеша спустился с лестницы и остановился перед экстравагантной гостьей, скрестив руки на груди и обозревая результаты ее падения. Шляпу дама потеряла еще посреди пролета. Растрепавшиеся волосы, ссадина на щеке, одежда, перепачканная пылью, и полуоторванный манжет выглядели не смертельно.

- Вам помочь подняться, сударыня? – Мушкетер наконец протянул ей руку. – Или вы предпочитаете сидеть на полу?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+2

9

- Вы делали вид, что вас нет, - объяснила южанка свое поведение, обиженно глядя на мушкетера снизу вверх, и крепче прижимая к себе ушибленную руку, будто он был виноват в ее несчастьях. - А в окне был свет. И я видела ваш силуэт! Дурно обманывать! Я только хотела вам это сказать...

Если бы он сейчас бросил что-то, похожее на "сказали - убирайтесь", пришлось бы так и сделать, и Эжени торопливо добавила:

- Не только это.

Она перевела взгляд на протянутую руку. С полным осознанием неизбежности нового падения. Не нужно было щупать ногу, чтобы понимать, что стоять на ней будет, мягко говоря, неприятно, а падать еще раз на глазах у Атоса как-то не хотелось. Это произвело бы очень несерьезное впечатление, хотя больше уже, наверное, было некуда.

- Я... - она смутилась еще сильнее. - Я упаду, если встану. Снова. Эта ваша чертова лестница ужасно твердая!

Когда Эжени нервничала, мягкий южный акцент заметно усиливался, а когда она чертыхалась, выдавала свое происхождение с головой. Ругаться с парижским выговором она еще не научилась, потому что мало кто ругался при ней. Не та причина, чтобы досадовать, но мадам де Вейро совсем не хотелось, чтобы ее приняли за вздорную провинциалку. Нет, если по отдельности, то еще ничего, но вместе...

- Я ушибла ногу, - будто извиняясь, очень тихо добавила она.

+3

10

- Меня нет, - хмуро подтвердил Атос. Черт побери, если бы не ее явление, его бы действительно уже не было. Но что поделать, придется отложить. - Если бы я знал, что вы собираетесь кувыркаться по моей лестнице, я бы приказал Гримо застелить ступеньки ковром, - добавил он и, наклонившись, поднял молодую женщину на руки. – Простите.

Эжени ойкнула, не столько от неожиданности (в конце-то концов, на руках ее носили, и даже часто, пусть и не в последние месяцы), но от того, что ушибленных мест оказалось вдруг больше, чем думалось.

- Что вы, я совершенно не сержусь, - тихонько съязвила она, на всякий случай обнимая мушкетера за шею. Неприлично, но нужно быть полным дураком, чтобы думать о приличиях, когда поднимаешься с живым грузом по лестнице, с которой этот груз уже упал! Не к месту она подумала о том, что Портос мог и опознать нежный запах ее духов на одежде мушкетера. Скажем, завтра, если слуга как следует не проветрит платье. Это оказался весомый повод еще раз залиться краской. Но Портосу как раз легко было все объяснить, он же все видел, знал, и вообще в этой дурацкой дуэли участвовал!

- Я счастлив, мадам, - с различимой иронией откликнулся Атос. От южанки веяло нежным ароматом жасмина, и талия под мешковатым камзолом была стройной и гибкой, но никакого удовольствия он не испытывал. Хотя бы потому, что после поединка накануне нога болела даже сильнее обычного. Мушкетер, прихрамывая, внес мадам де Вейро вверх по лестнице и с некоторым облегчением опустил на кушетку в гостиной.

- Гримо принесет льда, приложите к ушибам… Так что же вы хотели мне сказать?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+2

11

Эжени, с очень похожим облегчением выдохнув, устроилась на кушетке поудобнее, пытаясь не слишком давить этой самой кушеткой на отбитые места.

- Я хотела спросить, - уточнила она, ощутив возвращение некоторой уверенности в себе. Атос не стал ей выговаривать за пальбу в доме, это был хороший признак.

- Вам не кажется, что я имею право знать, что происходит, когда вы устраиваете дуэль с моими гостями? Вы же обещали не вредить! Вы считаете, что удар шпагой в лицо и беготня по Парижу от гвардейцев кардинала ему ничуть не повредили?..

По правде сказать, она и сама так думала, обидевшись на Ла Фера еще и за грубость в адрес Эмили, но нужно было выглядеть праведно возмущенной, и Эжени очень старалась.

- У вас тоже лицо... разбито? Порезано? Знаете, что сказал бы на моем месте капитан де Кавуа? У меня брат в гвардии, я знаю!

+2

12

- Примерно представляю, - усмехнулся Атос, машинально тронув порез на щеке. Порез был неглубокий, самозванцу досталось несколько больше; возможно, ему предстояло остаться меченым - и это радовало. – То же самое, что капитан де Тревиль.

Скорее всего, и Кавуа, и Тревиль первым делом поинтересовались бы, удалось ли ему расплатиться, и были бы весьма недовольны, окажись это не так, но объяснять это женщине не стоило.

- Я обещал не вредить, насколько это будет зависеть от меня, но я не обещал не замечать оскорблений, сударыня.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+2

13

Эжени не стала выяснять, кто первый начал. Это было бы слишком глупо. Вместо этого она сказала правду, сменив с настроением и тон - она стала тихой и серьезной:

- На самом деле, я рада, что вы вступились за мою подругу. Кто-то должен был его проучить. Но все же... Вы что-то знаете о нем, это было заметно всем. Кто такой граф де Ла Фер?

- О нем – ничего, - покачал головой Атос. – Но зато о графе де Ла Фер…

Он не хотел об этом заговаривать, но коль скоро мадам де Вейро заговорила об этом сама… В конце концов, какая разница? Мушкетер улыбнулся странной, невеселой улыбкой. Через час или несколько ему будет уже совершенно безразлично. А она будет предупреждена и, возможно, станет осторожнее.

- Это не он. Не знаю, кто это, но не граф де Ла Фер. Мой вам совет – постарайтесь не выдать ему, что вам об этом известно, и постарайтесь держаться от него подальше. Я ему не верю.

Эжени немного помолчала. Она совершенно ни о чем не могла рассказать, и Варгас постоянно напоминал ей об осторожности, но мушкетер знал что-то, чего не знали они все.

- Тогда помогите мне узнать, кто он и что ему на самом деле нужно, - попросила она. - Это может быть... куда важнее, чем даже моя судьба.

- Что ему нужно... - медленно повторил Атос. - Одно могу сказать - жениться на вас под этим именем он не может и знает это. У него нет документов, подтверждающих, что он граф де Ла Фер.

- Por lo que a mí respecta... - перешла она на испанский, как делала довольно часто, когда была зла или взволнована, или собиралась ругаться.  - ...se vaya al infierno! Почему все думают, что я хочу выйти замуж, тем более за него?..

И без паузы заинтересованно добавила:

- Хорошо, не может. А что он может?

Наверное, не стоило рассказывать Атосу, как сам Ла Фер просил ее не встречаться больше и не иметь дел с "этими дурно воспитанными солдатами". Они здорово повздорили, но он все равно продолжал встречать ее везде, где мог, даже у церкви.

+3

14

- Вот я и думаю, что он может, - задумчиво проговорил Атос. - Или чего он хочет. Ведь не брака же, это ясно. У вас есть на этот счет предположения?

В этот момент Гримо внес таз со льдом и стопку салфеток, поставил возле кушетки и замер, ожидая приказаний. Атос кивнул ему на дверь, и слуга испарился.

- Приложите лед, мадам. - Чтобы не стеснять даму, мушкетер встал и отошел к окну, повернувшись спиной.

У Эжени было несколько предположений, и ни одно она не могла озвучить. Одно из них можно было доверить Варгасу, потому что испанец и так был в курсе дела, и сам графа в этом подозревал, о чем не замедлил сообщить. Эжени сказала ему тогда, что он боится собственной тени, и дон Рамон посмеялся вместе с ней, а потом сказал такое, отчего она мигом прикусила язык. И даже решила больше не спорить. Эжени посмотрела в таз с высоты кушетки. Потом на спину мушкетера. И представила, что будет, если прикладывать лед поверх одежды. А потом идти в этой мокрой одежде домой.

- А ширмы у вас нет? - самую чуточку язвительно спросила она, задетая, чего греха таить, таким подчеркнутым невниманием. Атос был первым, кто вел себя подобным образом. И единственным, кого она знала, кто повел бы себя так в таких обстоятельствах!

- Мне придется снять штаны, - в интонации южанки прокралось отчетливое веселье. Может, потому, что Эжени тайком показала спине мушкетера язык. - И куртку. И рубашку. И вообще все.

И комнату нельзя было назвать жарко натопленной.

- И декабрь за окном, - задумчиво добавила она. - Вот это я называю dama en apuros.

- Кажется, вы говорили, что ушибли ногу, - не оборачиваясь, заметил Атос. – Гримо!

Гримо возник на пороге, по обыкновению, безмолвно и почти беззвучно, но Атос услышал.

- Мой халат даме, - коротко приказал он. – Полотенце. И разожгите камин. Сожалею, сударыня, ширмы нет, горничной тоже. Я оставлю вас одну, или, быть может, пригласить лекаря? Или отвезти вас домой?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+3

15

- Останьтесь, - предложила Эжени. - О вас говорят, как о благородном человеке, вы не причините мне вреда.

Она и вправду уже в этом убедилась. И домой, конечно, надо было вернуться. Но мушкетер ничего еще не рассказал, и если так все и оставить, то получится, что вся эта вылазка была сделана зря.

- Возьмите стул, поставьте его спинкой ко мне и мы сможем разговаривать. Вот лекаря звать не надо, меня это безнадежно скомпрометирует, а я честная женщина и порядочная вдова, - в голосе южанки опять слышался смех. - И предложите мне вина наконец. Или хотя бы воды, у меня пыль до сих пор стоит комком в горле. Не понимаю, за что вас так любит господин Портос. Хотя нет, понимаю, ему вы открываете дверь на стук!

- Господин Портос не угрожает моему слуге пистолетом, сударыня, - Атос наконец обернулся и улыбнулся по-настоящему, хотя и немного грустно. Портосу он не открыл бы тем более.

– Херес?

Гримо, чья физиономия была даже более деревянной, чем обычно, тем временем положил на кушетку халат и полотенце, выставил второй бокал и теперь возился возле камина, разжигая огонь. Наконец пламя затрещало, в комнату потянуло теплом, и Гримо вновь испарился. Атос наполнил бокал золотистой мансанильей и протянул его женщине.

Эжени позволила себе мягко прикоснуться к пальцам военного, принимая бокал. Ей показалось, что рука мушкетера холодна как лед. И вправду, он сидел здесь, с погашенным камином... И не хотел открывать. И не пил же, выглядел трезвым. Впрочем, есть люди, которые всегда так выглядят... И все равно, все это выглядело странно.
Говорят, король мало платит своим мушкетерам, но мог ли он не топить комнату из крайней бедности?..
Загадка.
Она не хотела соблазнять друга Портоса, и не потому, что он был другом ее друга, но ее посетила неожиданная догадка, которую следовало проверить и, может, для этого можно было даже немного рискнуть.

- У вас холодные пальцы, - тихо заметила она. - Выпейте со мной, раз уж я испортила вам вечер. Пока комната не прогрелась, лед все равно не растает. И расскажите мне... Расскажите, что можете. Если вы так уверены, что у этого графа нет документов на поместье и титул, значит, вы знаете, где они есть... Скажите, это он... он убил вашего знакомого? И теперь выдает себя за него? Я теряюсь...

+3

16

Какое-то время Атос молча смотрел на женщину. Испортила вечер… Счастье, что она не представляла, что именно она испортила. Мушкетер плеснул себе хереса. Он не привык оставлять после себя незавершенные дела, и раз уж она пришла к нему с вопросом, он должен был как-то ее предостеречь. Потому что, в самом деле, самозванец не мог рассчитывать на выгодный брак под чужим именем. Значит, ему было нужно что-то иное.

- Ваше здоровье, сударыня, - мягко проговорил он. – Я уверен, что у него нет этих документов, потому что они у меня. Он не убивал графа де Ла Фер. И никто другой тоже.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+3

17

Эжени смотрела на него, забыв пригубить вино.

- Значит... - в ореховых глазах южанки плеснулось удивление, которое быстро сменилось пониманием. - Это вы. Это про вас история.

Она зажмурилась, пытаясь представить себе все это, а когда открыла глаза, в них опять читался смех. Она сдержанно отсалютовала мушкетеру бокалом:

- За знакомство. Про вас тоже никому не рассказывать?.. Впрочем, что это я, это и так понятно... Садитесь рядом, я вам расскажу.

Она подвинулась, освобождая место на кушетке, недовольно фыркнула и поморщилась, осознав, что домой добираться и вправду придется с чужой помощью.
Знал ли Портос, кем его друг был на самом деле? И что случилось тогда, в замке Ла Фер, от чего графское семейство пропало с глаз людских на долгие годы?..
И что сказал бы сейчас ее телохранитель, узнав, что она глубокой ночью пьет вино с человеком, у которого такая... хмм... сомнительная история. Спросил бы, наверное, почему она его не позвала с собой. Но на Варгаса Эжени тоже была немного обижена. Она почему-то не сомневалась в том, кто пробил руку господину Портосу. И зачем, спрашивается. Она же просила призвать всех к благоразумию, а не драться! Мужчины...

+3

18

- Благодарю за понимание, - усмехнулся Атос. Но на кушетку садиться не стал, пододвинул стул. Она не кинулась сразу расспрашивать о подробностях, и это говорило в ее пользу. Нелюбопытная женщина, надо же.

- Теперь вам должно быть ясно, почему я хотел на него взглянуть. Скажи я сразу, что это самозванец, и вы бы мне не поверили. Признаться, я и сейчас удивлен, что вы поверили хотя бы теперь. Но что же вы хотите мне рассказать?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+2

19

- Я верю вам, потому что верит мой друг, - напомнила она. - И потом, не просить же вас показать эти документы...

Она шутила, но выразительным веселым взглядом показала, что оценила мушкетерский маневр. Загадочный, потому что на любителя итальянских забав Атос не походил.

- А еще верю, потому что он мгновенно вас возненавидел. Он пытался убедить меня, что вы и Портос - ужасно плохие люди. К счастью, месье Портоса я недурно знаю, он сосед моего брата и несколько раз выручил меня из беды.

В комнате становилось жарко, и она, пристроив бокал на пол рядом с кушеткой, попыталась стянуть куртку. Ушибленная рука слушалась плохо, и Эжени, стянув куртку до половины, с досадой поняла, что застряла.

- Помогите с рукавом, - попросила она. - Это не перелом, но...

Все это было ужасно неприлично, но не неприличнее, чем само ее появление здесь. И потом, мушкетер так явно демонстрировал полное отсутствие естественного мужского интереса, что можно было, наверное, не переживать. Портос бы точно правильно ее понял, Атос же... Кто его знает. Он всегда был весь такой непроницаемый, если не считать того разговора в гостиной, когда "графу" все-таки удалось немножко вывести его из себя. И Эмили говорила...

+3

20

- Я ему помешал, это очевидно, - пробормотал Атос. Охотником за приданым самозванец быть не мог, потому что брак, даже если бы ему удалось склонить к нему южанку, не был бы действительным. Но что же тогда? Лже-графу, видимо, требовалось оказаться как можно ближе к мадам де Вейро. Войти к ней в дом. В доверие. Черт…

Спохватившись, мушкетер жестом остановил попытки молодой женщины избавиться от куртки: как у любого солдата, опыта у него было предостаточно.

- Не так, сударыня. – Он осторожно натянул куртку обратно на плечи южанке и, придерживая, ловко высвободил из рукава сначала здоровую, а потом и ушибленную руку женщины. И, не удержавшись, справился без тени улыбки: - Надеюсь, с остальными предметами гардероба моя помощь не понадобится? Из меня неважная горничная.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

+4


Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1628 год): Мантуанское наследство » Письмо из ада. 18 декабря 1628 года, вечер.