Теодор фыркнул совсем по-мальчишечьи. И вспомнил вдруг молодую женщину, от которой подцепил, похоже, эту привычку.

– У меня неаполитанский выговор, – сказал он. – Раньше я говорил правильно, но в Неаполе разучился. Так что не того я полета птица, чтобы служить у герцога – в охране был, может. Или всегда был браво. Сейчас я браво. Охраняю вас в дороге – как вы думаете?

Иронию в его голосе невозможно было ни с чем спутать. А что она была ответом на похвалу Лавардена – это знал только он.

Навстречу в облаке пыли ехал обоз. И Теодор, оказавшийся в авангарде, в нем и остался. Перебрал с полдюжины рипостов. И решил в конце концов оставить эту тему. Быть может – монсеньор не сказал, он не подумал спросить – Лаварден не играл прежде в такие игры. Быть может… Мешать делать глупости можно только тому, кто решает, что делать. Быть может, он все понял неверно?

Последний воз остался, наконец, позади. Теодор сдержал Нонну, оборачиваясь к Лавардену. И, между взглядом и взглядом, перерешил все заново.

– Мы слишком хорошо одеты, – сказал он. И неправильно, испанца всегда видно. – Это надо менять. Не стоит переодеваться сразу, даже в нашем случае. Начнем в Бордо?

Он вспоминал беседу с монсеньором и поражался. Своей слепоте, его доверию. Вспоминал маршрут, который ему дал Шарпантье. Который нужно было заучить наизусть. «Карты у вас, конечно, не будет»… Как он только не понял? Как он мог так доверять? А если?..