По монастырской устоявшейся привычке Анна-Мария проснулась рано, прилежно помолилась за близких ей людей, не забыв испросить благословения и на только начавшийся день, о чем конкретно просить она пока не понимала, ну да Господь усмотрит. Завтрак ей принесла нянюшка, которой, наверняка были известны уже все вчерашние новости, и теперь она стояла в небольшом отдалении, застыв в позе молчаливого беспокойства и недовольства. Неподвижное простоватое лицо, поджатые губы и спрятанные под фартук крепкие руки красноречивее всяких слов говорили - ах, мадемуазель, ну как  можно девице ввязываться в такие сомнительные дела, кидаясь кому попало на помощь, вам бы замуж лучше кинуться, чтобы глупостями не заниматься, а тот месье, невеста у которого сбежала, так то бывает, ничего, он быстро утешится, знаем мы как они утешаются-то...

- Нанон, - спокойно, словно и не замечая выразительных взглядов нянюшки, заметила Анна-Мария, - когда приедет сестра Женевьева, немедленно сообщи мне и подай сразу вина, печенья и еще чего-нибудь.
  Делая вчера приписку в письме насчет времени приезда сестры Женевьевы, девушка решила предложить не полдень, а утро, исходя из того, что им все же нужно заранее поговорить, да и в отсутствие месье де Шарнэ спокойно изложить все события, не опасаясь задеть его чувства. Матушка им мешать не будет, с некоторых пор  беседы с монахинями ее мало привлекали.

- Сестра Женевьева явилась, - заглянула в комнату с каменным лицом Нанон.
Несмотря на все невеселые обстоятельства, предшествующие этому визиту, Анна-Мария была рада видеть свою приятельницу.
- Сестра Женевьева! - зайдя в гостиную, устремилась к ней девушка и на пару мгновений замерла, всматриваясь в знакомое лицо - черты не слишком выразительные, словно чуть оплывшие, но вот глаза - яркие, незабудковой голубизны, взирающие на мир с добрым интересом и кротостью, были необычайно привлекательны, даже несмотря на тонкую сеточку морщин, расположившуюся вокруг них.
- Анна-Мария, как я рада видеть тебя в добром здравии, а то, получив твое письмо, терялась в догадках, - приветливо улыбалась в ответ монахиня.

Бывшая послушница указала приятельнице на кресло, устроилась напротив и, предложив принесенное Нанон угощение, начала свой рассказ: - Чуть более недели назад нанес визит некий месье де Ронэ. Мне!...
Анна-Мария старалась говорить по существу, впрочем, не упуская нужного и опуская излишнее. Сестра Женевьева, обладая редким даром - умением слушать, не спускала с девушки незабудковых глаз. Впрочем, это  была не только дань вежливости, ей действительно было интересно - другая отличительная особенность монахини, сохранившей добрый интерес к миру и людям.
- Замок Шантильи! - позволила она себе воскликнуть только один раз, приподняв светлые, едва заметные брови. Анна-Мария выразительно кивнула и уделила особое внимание описанию замка и прекрасного сада, зная слабость Женевьевы  к оформлению садовых монастырских двориков.
Закончив рассказ, Анна-Мария помолчала, давая время слушательнице все осмыслить, а затем, уже с куда меньшим воодушевлением заметила: - Это еще не все события, сестра. Вчера мне нанес визит некий месье де Шарнэ.
   
Заметив снова чуть приподнявшиеся белёсым домиком бровки Женевьевы, Анна-Мария отмахнулась: - Это уже весьма грустная история, и, по правде сказать, мне не обойтись без твоей помощи.
  Излагать вторую история девушка старалась подробно, не упуская никаких мелочей из рассказа молодого человека.
- Я понимаю, что ты можешь спросить - можно ли верить этому человеку, но зачем ему тогда приходить ко мне, открывая свое убежище. И, знаешь, что-то с этим побегом мне не нравится, но я совсем мало что помню. Вся надежда на тебя, сестра Женевьева. Кстати, я пригласила месье де Шарнэ к полудню, полагаю, скоро придет.

Отредактировано Анна-Мария (2021-06-06 14:56:27)

Анна-Мария смотрела на ловкие пальцы сестры Женевьевы и несколько подзабытое за последнее время чувство покоя и умиротворения снова наполнило ее сердце. В движениях монахини не было никакой суеты или поспешности, а только мягкая, спокойная размеренность привычных к труду ладоней. И это было красиво. Бывшая послушница и раньше замечала, когда кто-то ловко делает привычную для себя работу, то этим можно любоваться как течением чистого ручейка. Как жаль, что люди не всегда умеют оценить истинную красоту в обыденности, хотя и не броскую, вот, например, матушка когда замешивает тесто для печенья легкими белыми руками... Ох, да о чем это она, право, сейчас вовсе о другом подумать надо.
   
Какая все-таки сестра Женевьева  деликатная - "этой девушке было тяжело у нас" - только чтобы не сказать дурного о человеке, не осудить. Анна-Мария с большой теплотой взглянула на монахиню и вдруг очнулась от раздумий.
- Провинилась? - удивленно вскинула темные брови девушка, - я ничего не слышала об этом.
Или не хотела слышать, попеняла она себе,  давая себе слово поучиться быть к людям терпимой и внимательной как сестра Женевьева.

Отредактировано Анна-Мария (2021-06-08 17:56:12)

От умиротворяющего настроения не осталось и следа, настолько рассказанное сестрой Женевьевой было неприятным и коробящим, к тому же разбередило собственные печальные воспоминания, от которых, впрочем, Анна-Мария постаралась побыстрее отмахнуться - не до них сейчас. Лучше постараться обдумать то, что поведала сестра, чем девушка и занялась.

- Месье де Шарнэ утверждает, что несмотря на их... теплые отношения с Катрин, у него и в  мыслях не было организовывать ее побег, о чем он даже сожалеет, ибо думает, что в случившемся есть его вина. Но меня удивляет другое - после того, как стало известно об этом письме и планах сестры Катрин, мать Сент-Этьен с нее глаз бы не спускала ни днем, ни ночью! И убежать не было бы вообще никакой возможности - это во-первых. А уж после того, как Катрин позволила себе... - Анна-Мария запнулась, пытаясь подобрать подобающее слово, - такую неслыханную дерзость, прости ее душу, Господи, где бы она ни была, грубиянка неминуемо была бы наказана. Ты сама  знаешь, каким образом, сестра, а замки там крепкие - это во-вторых.

А теперь скажи мне, Женевьева, - девушка, понизив голос, чуть подалась вперед и почти прошептала: - Где же она в таком случае? А?

Анна-Мария незаметно вздохнула - увы, ей, наверное, никогда не достичь таких высот человеколюбия, чтобы так легко представить себе как мать Сент-Этьен после скандала с дракой выпустила потом виновницу сего действа, вдруг проникшись к той состраданием. Как ни пыталась бывшая послушница мысленно увидеть эту картину, ничего не получалось - зыбкое изображение испуганно вздрагивало и быстро пропадало, словно смываемое  густыми дождевыми каплями. И даже если предположить, что на мать Сент-Этьен так подействовала звонкая затрещина, что она, временно повредившись рассудком ( прости меня Господи), вдруг впала в блаженное состояние и выпустила поутру виновницу тех грустных событий, то Катрин, наверняка продрогшая до костей в заточении, вряд ли впала в слабоумие, чтобы в таком состоянии сразу ринуться на поиски свободы. Нет, что-то тут не вяжется, но говорить об этом Женевьеве она не станет, дабы не огорчать добрую монахиню.

- Я вот думаю - а может стоит побеседовать с нашим сторожем? Старый Поль, он ведь с годами стал слабоват зрением, а вот слух у него отменный - мышиный шорох услышит. Ведь месье де Шарнэ  расспрашивал его про побег, так тот мог и не увидеть, а вот если спросить его что он слышал? Может быть какой разговор, ведь он обходит здание монастыря ночью и ранним утром?

Отредактировано Анна-Мария (2021-06-11 20:31:52)

Одна из лучших человеческих добродетелей - мудрость, которая всегда  оказывается кстати и  не терпит лишних слов и притворства. Анна-Мария умела ценить  это несомненное достоинство человеческой натуры и потому твердо обещала сестре Женевьеве усердно молиться за нее, монастырь, а заодно и за всю Францию. Прощались они недолго, потому что не давали друг другу никаких ненужных советов и наставлений, и тепло, потому что все друг о друге понимали и знали чего кому пожелать.
   
Вернувшись в свою комнату, Анна-Мария крепко задумалась - получается, чтобы хоть как-то прояснить обстоятельства того недоброго случая, нужно поговорить со старым сторожем, а для этого необходимо отправиться в ныне не действующий монастырь. Не самая приятная миссия, признаться, но с молодым месье Поль откровенничать не будет, это ясно. Ах, что же скажет на это матушка?
   К тому же возникло еще одно затруднение - как ей поведать месье де Шарнэ о случившейся ссоре, во время которой его нежная невеста отвесила крепкую оплеуху матери-настоятельнице, да еще сквернословя при этом!  Он и не поверит. Нужно как-то аккуратно обойти этот острый угол.  Сколько же, однако, сложностей появляется. Чем дальше в лес... Но, к своему удивлению, бывшая послушница совершенно не жалела что взялась за это хлопотливое дело. Она вдруг ощутила некий азарт, к которому пока не знала как относиться.

- Давешний месье явился, мадемуазель, - заглянула в дверь Нанон и быстро вышла, очевидно полагая, что для этого месье такого представления  будет вполне достаточно.

Волнение проступало на лице молодого человека столь отчетливо, что Анна-Мария в который раз прониклась искренним сочувствием к месье де Шарнэ. Нужно дать возможность ему успокоиться, ибо, пребывая в напряженном ожидании последнее время, он едва справлялся с охватившим его смятением. Девушка спокойно предложила гостю кресло и сама неторопливо устроилась в другом.
- Вы правы, месье, погода сегодня чудесная, хотя, к сожалению, мы не всегда благодарим за это Господа, считая это некой мелочью, а мне кажется, что напрасно, в нашей жизни важно все, каким пустяком бы это ни казалось.
   
Девушка старалась говорить спокойно и рассудительно, чтобы дать время месье успокоиться. Но все же, пора бы вспомнить и о главном: - Сестра Женевьева была настолько любезна, что постаралась приехать сегодня пораньше дабы успеть помочь и сразу вернуться к своим монастырским заботам. Совсем недавно она уехала, но вот что сестра успела поведать. Накануне исчезновения у Катрин обнаружили ваше письмо, в котором вы уверяли, что нашли... пастора для совершения брачного обряда. Конечно, об этом письме стало известно матери-настоятельнице, и она решила вразумить вашу невесту, заперев ее в отдельном... помещении. Конечно, Катрин... кхм, пробовала возражать, но настоятельница была непреклонна. И на этом, собственно, все, больше Катрин никто не видел, как все решили - она сбежала. Признаюсь сразу, я совершенно не могу понять, как она могла исхитриться это осуществить, находясь взаперти и под неусыпным контролем монахинь.

Анна-Мария решила не уточнять, что запирали провинившихся в подвальном сыром помещении рядом с криптой, зачем мужчине, к тому же гугеноту, знать эти подробности, поэтому она просто помолчала, давая возможность ему уразуметь услышанное.

Молодой человек был явно смущен, и это понятно. Теперь ему приходилось сбивчиво оправдываться, ссылаясь на твердое желание получить благословение родителей Катрин. Кто знает, может, и так. Когда дело касается столь тонких материй, кто может поручиться на твердость обещаний и крепость духа. Впрочем, его смущение выглядело вполне искренне и выглядело почти трогательно, а там одному Богу известно...

- Великодушие вряд ли свойственно людям исключительно одной веры, от щедрот своих Господь наделяет нас некоторыми достоинствами исключительно по своей милости, - затем Анна-Мария тихо вздохнула: - Признаться, я полностью разделяю ваше недоумение. У меня даже не возникает никаких предположений, настолько все это странно.  Единственно, что мне кажется разумным, это еще раз поговорить со сторожем. Ведь ночью он обходит весь монастырь и всегда честно выполняет свои обязанности. Я  помню, что вы беседовали с ним, и, наверное, спрашивали о побеге, который он действительно мог не видеть, но...
Девушка, сдвинув брови, чуть поразмыслила и, подняв глаза на молодого человека, отчетливо проговорила: - Он мог видеть что-то другое, мало ли. Во всяком случае, нужно это выяснить.

Анна-Мария терпеливо ждала, справедливо полагая, что месье де Шарнэ есть что обдумать. И кто знает, может Господь иной раз допускает случиться каким-то неприятностям для того, чтобы человеку было о чем поразмыслить и он, наконец, нашел время заняться этим нужным делом. И девушка искренне надеялась, что мысли молодого человека направляются в угодную Господу сторону.

- Я должна сама поговорить со сторожем! - твердо заявила бывшая послушница, - меня он знал, и, полагаю, не забыл, мне он доверится больше. Только нужно сказать об этом матушке, а вот что скажет она...

И все же Господь ее благословил лучшей на свете матушкой, которая не только не возражала против поездки в не слишком ею любимый монастырь, да еще всю дорогу поддерживала светскую беседу с месье де Шарнэ, пока сама Анна-Мария собиралась с мыслями.  А затем отпустила их вдвоем с месье побеседовать со сторожем, впрочем,  не забыв напомнить о своем бдительном присутствии. Истинное сокровище!

Оказавшись у стен монастыря, Анна-Мария мельком оглядела  выходившие на улицу окна, бережно закрытые ставнями, отчего здание стало казаться подслеповатым и словно постаревшим. Легкая грусть коснулась ее души - все же столько надежд и стараний было оставлено здесь, но нет смысла предаваться печали, сейчас у нее совсем иная цель. Анна-Мария внимательно осмотрела ограду, вдоль которой они шли, направляясь к главному входу - нет, перелезть через нее девушке без посторонней помощи решительно невозможно. А вот и главные ворота, у которых они, наконец, остановились. Бывшая послушница коснулась дверного молоточка и решительно постучала.
- Монастырь закрыт, не подаем, - раздался вскоре знакомый, чуть дребезжащий голос старого сторожа, - идите своей дорогой с Богом.
- Месье Поль, откройте, пожалуйста, это я, Анна-Мария, - звонко ответила девушка.  Вскоре замок лязгнул и в открывшемся проеме показалась крепко сбитая фигура пожилого человека.
- Мадемуазель! - немного удивленно и уже приветливо ответил старик, - а я вас сразу узнал, слух никогда не подводил старого Поля, проходите. А вы не одна, - он чуть подслеповато прищурился на мужскую фигуру .
- Это мой спутник, месье де Шарнэ, вы его видели недавно.
- Как же, как же, помню, проходите. Вот посмотрите, дорожки все подметены, за всем стараюсь уследить, мадемуазель, хотя силы уже не те, что раньше, но порядок знаю.

И правда - дорожки во внутреннем садике были все аккуратно вычищены, хотя и видны следы запустения и некой неухоженности, так старая дама,  печально увядающая в своем одиночестве, все еще старается прилично выглядеть, чаще всего тщетно.
- Какой вы молодец, что поддерживаете порядок, - не поскупилась на похвалу Анна-Мария и протянула сторожу заранее припасенные монеты.
- Благодарю вас, мадемуазель, - довольный старик тут же спрятал свою награду где-то в глубине изрядно потрепанной одежды. - Вы  очень добры, не то что мать-настоятельница, прости меня, Господи, всегда была недовольна, хоть как расстарайся. Назвать меня старым бездельником!  - сторож сердито нахмурился.
- За что это вам попало? - из вежливости спросила Анна-Мария, придумывая как бы половчее перейти к интересующей ее теме.
- Да кто ж ее разберет, а только злющая она была той ночью, словно на ней черти воду возили, ой, простите, мадемуазель, - тут же стушевался Поль.
- Ночью? - удивилась девушка, - да с чего ей вздумалось давать нагоняй ночью?
- Я проверил главные ворота и калитку как обычно, затем подошел  к дверям и вдруг услышал вроде как шорох какой, а дело-то ночью уже было, думаю кто же там возится, непорядок это, пошел на звук, снизу он шел, где помещения эти, прости Господи. И прям вот чуть не налетел на настоятельницу, уж больно она шибко шла, даже запыхалась. И вот тут как закричит на меня, мол, что ты тут делаешь, бездельник? Я порядок знаю, что нельзя мне внутрь-то, но как же мне было не пойти проверить мало ли кто забрался, может бродяга какой, я только ради старательности, - вспоминал былую обиду сторож.
- Так она, наверное, шла из тех запертых комнат что внизу, проверяла все ли там в порядке, - резонно предположила Анна-Мария.
- А вот и нет, я точно слышал, что шла она со стороны крипты! Быстро шла, даже запыхалась, я же говорю, словно гнался за ней кто. А уж кричала-то как, словно время Страшного суда пришло,  даже мыши разбежались, я вот думаю, что может та девица потому той ночью и сбежала, что крику такого напугалась, - и тут же кивнул сам себе, - вот не накричи она на меня тогда, глядишь, и девица никуда бы не делась.
- Напрасные обвинения совершенно неугодны Господу, а  добрые старания вознаграждаются, - поспешила утешить старика девушка, напряженно размышляя над странным рассказом,- а вы помните точно то место, где встретили настоятельницу?
- Конечно, помню, слава Господу, я еще в своем уме. Да зачем вам это, - а потом махнул рукой, - если желаете, покажу.