Пажам полагается спать в кресле, ну, или в ногах своего господина, а никак не рядом, на одной подушке. Пажу так же полагается подниматься раньше своего господина, чтобы подать ему воды и принадлежности для умывания, а так же все, что тому может потребоваться... Мари не была настоящим пажом, хотя и притворялась им весьма успешно. Возможно, попади они в общество мужчин, ее маскарад был бы раскрыт быстрее, но милые обитательницы замка  были так ослеплены шевалье д’Эрбле, что не замечали недочетов в игре Мари де Шеврез, если, конечно, они были, потому что каждой своей роли ветреная герцогиня отдавалась всей душой.

Пирожные были вкусны, а то, что очаровательная баронесса, наверняка, рассчитывала съесть их со своим гостем, делало их еще вкуснее. Мари мысленно посочувствовала мадам де Шензо – возможно, на ее счастье в замок заедет еще один кавалер, не обремененный красивым пажом, раной и духовным саном. Господь милостив к неверным женам и охотно прощает их грехи, а кающаяся грешница всегда особенно хороша, иначе бы художники не писали бы с такой охотой Марию Магдалину. Баронесса тоже будет весьма недурна, распусти ей волосы и накинь на нагое тело немного ткани, желательно, прозрачной, так что барон зря путешествует так далеко от дома...

- Вы просто хотите сбежать от ваших горячих поклонниц, мой дорогой Рене, - лукаво усмехнулась герцогиня, слизывая с кончиков пальцев воздушный крем. – Но я вас не виню, вчера наша гостеприимная хозяйка смотрела на вас так, как будто вы – пирожное, и ей не терпится проглотить вас целиком. Давайте совершим прогулку до развалин, а потом будем петь оды целительному деревенскому воздуху, на два голоса.
Мари потянулась за корсетом, которым утягивала округлости, не слишком подходящие пажу.
- Оденусь, и спущусь на конюшню, велю седлать лошадей. А вы, пожалуй, постарайтесь не выглядеть таким довольным, иначе баронесса заподозрит, что вам желала доброго утра ее племянница...

На конюшне работа уже кипела во всю, конюх охотно раздавал затрещины и окрики мальчишке, который, собственно, и работал, а конюх же взял на себя самую трудную часть – прикладываться к фляжке, в которой, Мари была уверена, отнюдь не родниковая водица.
- Будет сделано, - лениво кивнул он в ответ на просьбу Мари. – Утро и впрямь для прогулок подходящее, младшая барышня уже выехала на прогулку, она у нас с жаворонками встает...
Ну да, ее-то кобыла не кусала.
- А в какую сторону поехала мадемуазель? Не в лес?
Мари совсем не хотелось встретить на прогулке мадемуазель де Шензо, и, она была уверена, Рене тоже не горит желанием развлекать девицу разговорами все утро.
- Нет, к старой мельнице, считай, совсем в другой стороне...

Рене был прав – следы вели вовсе не к мельнице, которая, как утверждал конюх, располагалась совсем в другой стороне. Всадник, кем бы он ни был, направлялся к лесу, куда держали путь и господин с «пажом».
- Баронесса еще не вставала, иначе бы наверняка нанесла вам визит, чтобы узнать, как вам спалось, и не видели ли вы ее во сне. А вот мадемуазель де Шензо, как мне сказали, любительница ранних прогулок. Любопытно...

Нет, разумеется, нет ничего предосудительного в том, что юная девушка любит ранние верховые прогулки в одиночестве. Несомненно, вид цветов, распускающихся навстречу солнцу, украшенных прозрачными каплями росы, радует поэтические души, как и пение птиц. Но герцогиня считала, что все утренние восторги можно смело отдать за крепкий сон, который, как известно, на рассвете только слаще (особенно, если ночь выдалась бессонная). Но иногда охота пуще неволи, например, когда речь идет о мужчине.

- Не пойти ли нам по следам? – предложила Мари шевалье д’Эрбле. – Если в конце нашего пути мы не наткнемся на мадемуазель де Шензо, то, право же, я поцелую госпожу баронессу. Должно же ей достаться хоть что-то, коль скоро вы, мой дорогой, так прекрасны и недоступны.

Утренний лес радовал прохладой и был безлюден, очень мило с его стороны, так что мадам для Шеврез прекрасно понимала мадемуазель де Шензо. Владела ли ею страсть к одиноким прогулкам, или какая иная страсть, место и время было выбрано безупречно, с чем герцогиня и поздравила мысленно племянницу барона. Девица далеко пойдет, и, несомненно, еще подарит своим родным несколько сюрпризов. Ту же томительную тягу к переменам она почувствовала и в баронессе, их гостеприимной хозяйке, но госпожа баронесса явно давно уже не охотилась за пределами замка, а лишь поджидала добычу сидя у окна.

- Может быть, в домике, может быть, рядом с ним… Любовь не обязательно связана с политикой, зато иезуиты, мой друг, отдают предпочтение именно этой даме, забывая о других, не менее прекрасных, я имею в виду, конечно, Эрос, Людус и Агапе, лишь сестра их Прагма может пробиться сквозь броню сутан.

Мари обворожительно улыбнулась своему спутнику, наслаждаясь правом красивой женщины – дразнить того, кто в нее влюблен и чьи поцелуи еще не остыли на ее губах.
Но, пусть любовные поддразнивания были легче перышка, Ее светлость высоко ценила ум Рене, ум, который имел власть над сердцем. Любовь рано или поздно закончится, ничто не длится вечно, но умный любовник может стать другом и остаться верным союзником.

- Раз уж мы хотели поискать в развалинах монаха или призрака монаха, не спешиться ли нам? Призраки, как известно, любят тишину. Правда, я считала, что они так же любят и темноту, но что я знаю о призраках…
Мари имела дело с живыми людьми, с их слабостями, желаниями, страстями. Любопытно, какие страсти могут терзать призрака.

Дорога еще вилась среди деревьев, вела к тому месту, где когда-то были ворота, но ворота, пусть даже от них остались только ржавые петли на каменных столбах, не для тех, кто желает подсмотреть чужие секреты и подслушать чужие тайны. А коли так, путники, привязав лошадей, нашли в стене достаточно удобную брешь, через которую смогла перебраться даже дама, притворяющаяся пажом. С помощью, конечно, любезнейшего из иезуитов.

Тишина стояла благостная. Возможно, ночью тут все иначе, ночью вообще все иначе. Но утро отказывалось верить в призраков, и мешало верить в призраков герцогине де Шеврез. Что поделать, нужное впечатление легче произвести, находясь в нужном месте в нужное время. Проповедники проповедь только выиграют от красок витража и шитых золотом алтарных покровов. Красивая женщина станет прекрасной среди роскоши, наряженная по самой последней моде. А вот призракам герцогиня настоятельно советовала бы появляться только ночью, при свете луны, обвешенными цепями… В Лувре, поговаривали, иногда появлялась красавица Диана де Пуатье, но врали, должно быть – мадам де Шеврез ничего подобного не видела. Любопытно, водятся ли призраки в Пале-Рояль…

Шляпа мадемуазель де Шензо плыла над камнями развалин, единственное перо, украшавшее головной убор, посылало привет птицам на деревьях, намекая, что все сущее – тлен, сегодня ты весело чирикаешь, а завтра тебя безжалостно ощиплют.
Мари заставила своего спутника пригнуться.
- Вот и дева, - прошептала она. – А где же дракон?
Действительно, где? Не ради же старых камней мадемуазель сорвалась в такую рань, да еще и поехала не в ту сторону.
Дева, между тем, томилась. Это было заметно по тому, как нетерпеливо она оглядывалась по сторонам, как бесцельно срывала цветы, росшие среди развалин, и тут же бросала их.
- Дракон или призрак… но право же, заставлять ждать даму совсем не вежливо! – немедленно вынесла свой вердикт герцогиня де Шеврез.