«Остаток дня», о котором беспокоился дю Пюи, прошел не так уж и дурно. Капитан де Балазюк, переставший «исполнять свой долг», превратился в любезного, хоть и не слишком многословного от природы человека. А дю Пюи надеялся вытянуть из этого неожиданного знакомства все, что только возможно, особенно его интересовала численность католически гарнизонов в Виварэ и общий настрой населения.
Приятно было узнать, что известие о захвате протестантами Женольяка по-прежнему оставалось для католиков тайной. (Правда, с момента их появления у городских ворот прошло всего два дня.) Капитан де Балазюк вообще был уверен, что никаких серьезных боевых действий в Виварэ более не будет, после падения Ла Рошели гугеноты присмиреют, а их крепости сдадутся без боя.
- Городской совет в Прива состоит из фанатиков и упрямцев, но и они уступят, к весне все разрешится, - уверенно заявил он.
- Это было бы прекрасным подарком королю, - согласился лже-граф.
«Но мы не станем его делать», - мысленно добавил гугенот.

Уже на закате, ненадолго оставив капитана отдыхать от своего красноречия, дю Пюи подъехал к арестованному. Тот на протяжении дня то и дело становился объектом насмешек католиков, к тому же, как показалось маркизу, ничего не ел.
- Я думаю, вам не о чем беспокоиться, сударь, - подбодрил удрученного протестанта «граф». – Кроме временного неудобства.
- Вся наша жизнь – всего лишь временное неудобство, - вздохнул пленник.
- Мне так не показалось. У вас замечательная семья. Не верьте никому, кто скажет иное. Хотите пить? Или перекусить?
Про недавнюю попытку шевалье де Лиссака накормить господина де Бессежа он не знал, глаз на затылке природа не определила даже маршалам.
Не изменился и ответ гугенота.
- Я соблюдаю пост, сударь.
- Во время военных действий солдатам разрешено не поститься, - напомнил дю Пюи.
- Но я не солдат, господин граф.
- Считайте, что сегодня вас призвали. На следующем привале приказываю вам поужинать.

Господин де Бессеж удивленно хлопнул глазами, а наблюдательный господин де Балазюк высказал лже-графу свое неудовольствие, когда их лошади поравнялись снова:
- С чего вы так обхаживаете этого гугенота? Не верите, что он изменник?
- Не верю. Хотите, я расскажу вам одну историю?
История была о неком маркизе де Сент-Андре и его отце, маркизе де Монбрене. Рассказывать про себя самого в третьем лице было забавно, а то, с какой готовностью капитан-католик подтвердил, что маршал гугенотов есть истинное исчадье ада, изрядно этого самого маршала повеселило.
- И тем не менее, именно маркизу де Монбрену мы обязаны прошлым перемирием, он, - гугенот, - представлял на переговорах с герцогом Роганом интересы его величества. Более, чем успешно. Как видите, отец и сын поступили совершенно по-разному.
- Возможно, - протянул капитан. – Но не все люди таковы. Вы сказали, что подстрелили оленя возле Женольяка? – предпочел он сметить тему. – Заезжали в город?
- Нет, это было не по пути. Но если бы заехал, что бы вы мне посоветовали?
Капитан коротко хохотнул.
- Красивую жену одного моего сослуживца.

Его рассказа, - который дю Пюи слушал с удивившим его самого интересом, - почти хватило до следующей остановки. Уже холодало и всерьез темнело, солдат ожидала неприятная новость: ночлега им не видать до самого Сен-Жана. И приказ заготовить факелы. Далее они двинулись, освещая себе дорогу огнем и прислушиваясь к далекому волчьему вою.
- Вы уверены? – не удержался от вопроса дю Пюи. Возможно, им стоило заночевать в той последней деревне, хотя это шло категорически в разрез с намерениями самого маршала.
- Не волнуйтесь, граф, я хорошо знаю эти места, - беспечно отозвался капитан де Балазюк. – Вы хотели попасть в Сен-Жан, и я вас туда доставлю.

После этого уверенного обещания прошло не менее пяти часов и еще одна вынужденная остановка, - люди по-настоящему устали и брели все медленнее, - прежде, чем он забарабанил в запертые на ночь городские ворота, сопровождая грохот громогласным требованием немедленно отпереть их.
- Не положено, - недовольно сообщили с надворотной башни. – Совсем сбрендили, уже полночь!
- Вот ведь канальи! Я капитан де Балазюк, комендант крепости Шамерак, со мною граф де Пибрак, посланец герцога де Монморанси. Потрудитесь разбудить вашего дежурного офицера, а лучше сразу господина де Монто, вашего коменданта!
В эту минуту дю Пюи был искренне рад, что переговорами со стражей занялся человек, которого, по всей видимости, в Сен-Жане неплохо знали. Сначала послышался характерный скрежет, - солдаты поднимали решетку, - затем распахнулись ворота. За ними было светло, как днем, от множества факелов.
- В такое время, капитан! Что стряслось?!
- У меня были дела в Бессеже, а ночевать я думал в Шамбориго. Но встреча с господином графом де Пибраком изменила мои намерения.
Дю Пюи невольно прикрыл глаза ладонью, после гнетущей темноты зимней ночи «огни большого города» казались ослепительными.
- Где комендант? – спросил он.
- За ним уже послали, сударь.
- Ваше сиятельство, - поправил офицера господин де Балазюк. – Со мной, кстати, господин де Бессеж, он арестован, как мятежник, отконвоируйте его в тюрьму, будьте так любезны.
- Ваше сиятельство, - послушно повторил молодой лейтенант, почтительно кланяясь «графу». -  А вот и господин де Монто.
Комендант поприветствовал капитана, затем ему представили посланца герцога и его адъютанта, дю Пюи вручил господину де Монто пакет, тот благоговейно взглянул на большую печать герцога де Монморанси, но открывать его немедля не стал. Понятное дело, у ворот и в свете факелов такую важную корреспонденцию не изучают. После чего все они (кроме господина де Бессежа) двинулись в замок.

Пока все выглядело очень легко, фактически, комендант Сен-Жана положился на слово коменданта Шамерака, и  лже-католикам ничего не пришлось доказывать. А вот напомнить, что все они измотаны долгой дорогой, было не лишним.
- Разумеется, господа, - господин де Монто и сам был не готов в такое время устраивать пышный прием для посланного по его душу вельможи. – Я сейчас же распоряжусь подготовить вам гостевые апартаменты. Вы останетесь довольны. Ужин?
- Что-нибудь легкое прямо в комнату. Я, признаться, с ног валюсь.
- Я тоже, - добавил капитан де Балазюк.
- В таком случае завтра увидимся на мессе, - любезно предложил комендант. – В Сен-Жан как раз приехал наш епископ, будет читать проповедь.
- Преподобный де Сюз? – С неубедительной радостью переспросил дю Пюи. Вот только мессы им не хватало! – Какое везение.

-  Господи, как же я устал, - простонал он, когда они с де Лиссаком наконец-то остались одни. Гостевые апартаменты выглядели довольно пристойно: приемная и две смежные спальни, одна, вероятно, предназначалась для прислуги, но слуг у них с собой не было. Ничего, господин де Монто, если понадобится, пришлет своих.
Швырнув шляпу, плащ, перчатки и перевязь на кресло, маркиз завалился на кровать, как есть, в колете и сапогах.
- А завтра еще и на мессу. Может быть, мне повезет, и я умру во сне?

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-18 22:50:43)

- Без исповеди никак не возможно, - согласился де Монбрен, устраиваясь удобнее. Когда принесут ужин, он, конечно же, встанет и разденется, иначе кружевной воротник превратится в мятую тряпку сомнительной свежести. Он и так сегодня натерпелся. А на мессе на них будет пялиться весь Сен-Жан.
- В таком случае исповедуюсь: я ничего не успел толком рассмотреть. Ни на стенах, ни по дороге к замку. Это досадно, придется наверстывать завтра при свете дня. А еще я надеюсь, что капитан де Сирган не попытается повторить наш отчаянный марш и не загонит мое ополчение до того состояния, в котором сейчас пребывают солдаты капитана де Балазюка. А значит, завтра мы «подкрепления» не увидим, дай бог, чтоб послезавтра подошел ваш полк.

Он блаженно потянулся, разглядывая лепнину на потолке. Замок, похоже недавно перестраивали, пытаясь превратить его в дворец. Если в угоду красоте пожертвовали укреплениями, будет просто великолепно.

- Что до мессы, я мало чем могу помочь вам, шевалье, - добавил дю Пюи. – В моем окружении давно нет католиков, и я никогда не посещал их службы. Кальвинистом стал еще мой прадед, а дед поплатился за свою веру жизнью. Ему отрубили голову в Гренобле через три года после ночи Святого Варфоломея. Мой отец хорошо выучил этот урок и всегда оставался предан сначала королю, потом уже единоверцам. Ну а я, выходит, наоборот. Так что завтра нас обоих ждет испытание. Единственный совет: повторение – мать учения. Смотрите, что будут делать другие и делайте то же самое. И не забудьте поцеловать перстень епископа, если он надумает благословить вас.

В дверь постучали, и разговор естественным образом затих. Слуги принесли обещанный ужин, воду и вино, подкинули дров в камин и с поклонами удалились. Одного, впрочем, де Монбрен задержал, чтобы тот помог ему снять высокие кавалерийские ботфорты.
Вина он налил сам, и себе и де Лиссаку, потом подошел к окну, с удовольствием ступая почти босыми, - чулки не в счет, - ногами по брошенной на пол медвежьей шкуре. Сен-Жан перемигивался вокруг холма Сантенье редкими пятнами света, было уже далеко за полночь. Отдельно выделялись огни, повторяющие очертания городской стены. Молодцы, хорошо стерегут свой город.
- Граф сказал мне, что епископ еще очень молод. Любопытно будет послушать его проповедь.

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-19 10:45:58)

- Да будет так, шевалье. Ваши слова Господу нашему в уши, - согласно кивнул де Монбрен, сделав глоток из бокала.
В дверь снова постучали. Наводя на мысль, что им лучше даже тут, наедине, оставаться католиками и не болтать лишнего: уж больно в Сантенье дружелюбные слуги.
- Ваши милости, – лакей принес две свежие сорочки, – господин де Монто обратил внимание, что вы приехали без багажа и слуг, поэтому он просит принять от него этот подарок. А еще нам приказано к завтрашнему утру вычистить ваше платье и обувь, если позволите.
- Это очень любезно с его стороны, - признал дю Пюи. И вот теперь раздеваться пришлось всерьез, причем слуга был готов услужить господам и в этом деле тоже.

- Все, теперь они от нас не отстанут, - развеселился маркиз. – Лувр устроили, нашли время. Дайте поесть наконец.
Вино, – неразбавленное, - хмельной легкостью наполняло голову, а тяжестью – ноги.
- Надо спать, - наконец, постановил де Монбрен. – Мне кажется, я уже забыл, как это делается. Спокойной ночи, шевалье. Обойдемся без колыбельных. Свечи потушите?

Натягивая на себя одеяло, он еще думал о том, что минувший день надо бы осмыслить:  это была давняя привычка, но на этот раз усталость оказалась сильнее. Дю Пюи прикрыл глаза, и… В дверь снова стучали.
Он подумал про ад. И разнообразные пути там оказаться. Что-то очень недоброе. И только потом понял, что наступило утро. Слуги тащили воду для умывания, вычищенную одежду, спрашивали, нужен ли их милостям куафер и помощь с утренним туалетом. В общем, господин де Монто из кожи лез в намерении доказать, что у него в Сен-Жане не хуже, чем у Монморанси в Тулузе.

Дю Пюи от слуг и куафера отказываться не стал, он ведь вельможа, нужно было вести себя соответственно. Побрили его, кстати говоря, неплохо, а завивать, хвала Создателю, не стали, волосы у маршала гугенотов достаточно вились от природы.
Господин де Монто, похоже, расщедрился для «графа» на своего личного камердинера, и тот не уставал напоминать ему, что его сиятельство и его господин – ровесники, прекрасно сложены и прямо таки похожи друг на друга. Кому он при этом пытался польстить, понять было сложно, но де Монбрен успел выяснить, что для Жана д'Арлатана это было первое серьезное назначение: и он сам, и его челядь чрезвычайно им гордились. Приездом посланца от самого губернатора Лангедока, судя по всему, гордились тоже.
Беднягу де Монто ожидало большое разочарование.

«Рано еще его жалеть, – напомнил себе маркиз. – Неизвестно еще, как дело обернется».
Страха не было, но и полной уверенности в том, что все получится, как задумано, тоже. Самоуверенность вообще грех, от нее полшага до гордыни.
Кальвинисты верили, что судьба человека предопределена, значит, что бы ни случилось, такова будет божья воля. И, кстати, о ней…

- Когда начинается месса? – спросил де Монбрен у лакея.
- Зимой в девять утра, ваше сиятельство. Весной, стало быть, в восемь, а летом…
Лже-граф остановил поток этого красноречия движением руки.
- Господин де Монто ждет нас в церкви, или желает поговорить о чем-то до богослужения?
- В церкви, ваши милости.
Значит, крест на плечи - и на Голгофу.

Когда дю Пюи говорил, что ничего не знает про католические службы, он, конечно же, преувеличивал. Он попал ко двору еще при жизни короля Генриха IV, и вот тогда протестантам действительно ничего не навязывали. Но через три года короля убили, и вдовствующая королева, итальянка и ревностная католичка, предпринимала попытки обратить все окружение своего сына. Так что мессы маршал видел, они были воплощением всего того, против чего выступала Реформация. Пышное и фальшивое действо. В котором им придется поучаствовать.
Как говорил его дед, в играх и на войне все люди равны.
Допустим, что сейчас им предстоит и война, и игра.

- Вы готовы, шевалье?

В лице его спутника просматривалось некое непривычное напряжение. Волнуется? Боится?
Все обойдется, бога они там не встретят, а с людьми справятся.

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-20 05:01:32)

Если верить настоящему графу, - а с чего бы ему не верить, - со своим якобы дальним родственником господин дю Фор никогда не встречался и только намеревался это сделать.
- Ваше преосвященство, - вздохнул де Монбрен. – Я, признаться, подумал тоже самое, едва взглянув на вас. Приношу свои соболезнования в связи со смертью вашего духовного наставника, преподобного монсеньора л'Отеля, уверен, вам его не хватает. Его опыта и жизненной мудрости, да?
- Это был святой человек, святой, - кивнул епископ, с неожиданной растерянностью глядя на «графа». Но дю Пюи решил, что человек, задающий ему неудобные вопросы, должен быть наказан. Кажется ему, вот только подумайте. Клир был избалован вседозволенностью, а по правилам приличия свои предположения о возрасте собеседника, его внешности, манерах, уме или отсутствии оного в лицо высказывать не принято.
- Непросто, наверное, принять на себя тяжкий труд стать духовным отцом столь непослушным детям, как южане из Виварэ?
- Да, Господь возложил на меня эту миссию, - с внезапной пылкостью подтвердил епископ. – И я намерен ухаживать за местным запущенным садом, не покладая рук.
- Значит, вы намерены бороться за истинную веру словом, наш губернатор – делом, и сорнякам, что вредят нашему саду, несдобровать, - любезно подытожил «граф», полностью исключив себя из темы обсуждения. – Рад знакомству, ваше преосвященство, и горю желанием услышать вашу проповедь.
«Правда, ее не услышат остальные гугеноты».

Церковь быстро наполнялась прихожанами. И мужчины отступили к первой молельной скамье: месту, отведенному для самых знатных обитателей Сен-Жана. Вскоре к ним присоединился капитан де Балазюк с шевалье де Блака. По другую сторону от прохода, ведущего к алтарю, занимали места последовательно несколько почтенных семейств, каждое почтительно раскланивалось с господином де Монто и его гостями.
- Члены городского совета, - шепотом пояснил он лже-графу и его адъютанту. – Вы желаете встретиться с ними тоже?
- Возможно.
Дю Пюи еще не решил для себя, когда и в каком качестве ему стоит пообщаться с горожанами, сейчас, как посланцу Монморанси, или уже позже, как маршалу герцога Рогана.
- Вы прочли письмо губернатора, сударь?
- Да, сегодня утром. Там сказано, что некоторые разъяснения сделаете лично вы, ваше сиятельство.
- Так и будет. А еще… Мы хотели бы осмотреть городские укрепления, - выразил желание он.
- Здравая мысль, - хмыкнул де Балазюк. – Жаль, что не смогу составить вам компанию в этом, пора и честь знать, двинусь в свои владения. Но вы обещали мне новости из Тулузы.
- Устроим маленький военный совет,- заключил господин де Монто. – А потом пообедаем…

Тут они перестали перешептываться, потому что начиналась служба, певчие выстроились на кантории, зазвенел колокольчик, призывая прихожан настроиться на душеспасительный лад, и епископ оглядывался на них через плечо с явным неодобрением.
- Я помню, вы когда-то уверяли меня, что у вас хорошая память, - шепотом напомнил дю Пюи, меньше всего переживающий об удобстве епископа, де Лиссаку. – Все, что нам покажет комендант, надо будет хорошенько запомнить. А потом зарисовать.

Маршал слушал проповедь своего «дальнего родственника» с заслуживающим лучшего применения вниманием, обилие латыни не пугало его: латынь дю Пюи вызубрил в Лувре, а потом практиковал ее во время службы в Пьемонте.
Что до смысла сказанного, то он никак не относил речь молодого епископа на свой счет, пусть об умеренности и милосердии задумаются те, кто резал, вешал и жег «еретиков», при каждой подвернувшейся возможности лишая их всяких прав. В том числе права дышать и вообще жить. А вот господину де Балазюку не мешает прислушаться к рассуждениям его преосвященства.
Лже-граф отвернулся от кафедры, с которой звучала проповедь, чтобы полюбоваться лицом капитана. Тот был мрачен, и, почувствовав на себе взгляд де Монбрена, криво улыбнулся.
- Господин де Бессеж, - шепотом напомнил дю Пюи.
- Да вы как сговорились…
- Это просто витает в воздухе, капитан. Милосердие. Снисхождение. Здравомыслие…
Слова, впрочем, всего лишь слова. Он будет чувствовать себя куда счастливее, когда в воздухе над Сен-Жаном будет витать запах пороха.

Горожане почтительно попятились, когда поднялась первая скамья. Сначала к епископу, торжественно опираясь на клюку, выдвинулась матушка господина де Монто, затем пришла очередь остальных. Его преосвященство раздавал гостии, но вина не было. Тридентский собор, к большому огорчению монастырей, высаживавших специальные виноградники для изготовления церковного вина, постановил, что Христос во всей полноте пребывает в Святых Дарах и под видом хлеба, и под видом вина. А стало быть, добрый католик, причащающийся одним пресным хлебом, получает благодать без ущерба.
Когда до него дошел черед, маршал опустился на одно колено.
- Тело Христово, - по латыни сообщил ему епископ скучным голосом, выкладывая на язык дю Пюи гостию. Наверное, когда дело дойдет до какой-нибудь хорошенькой прихожанки, в тоне его будет больше чувства. Вопрос, какого?
- Амен, - отозвался гугенот. Гром не грянул, своды не рушатся. Господь не против его обмана? Надо полагать, против военной хитрости он тоже не возражает.

- Преподобный де Сюз хочет участвовать в нашем военном совете, просил не начинать без него, - обрисовал диспозицию комендант, когда мужчины направились обратно в замок.
- Воинствующий священнослужитель? – усмехнулся де Балазюк. – А на людях говорил совсем другое.
- Как знать, может быть, у его преосвященства есть какой-нибудь посланный ему свыше план умиротворения Виварэ, - предположил де Монбрен.
- Лично мне пришелся по вкусу план его высокопреосвященства по умиротворению Ла Рошели, - объявил «монреальский храбрец». Очень надеюсь, что они с маркизом де Портом составят такой же и для нас.
- Де Порт уехал в Париж? – насторожился маршал.
- Да. Вы не знали? Впрочем, могли и не знать, это случилось совсем недавно.
Комендант пригласил их всех, - и «графа», и капитана де Балазюка, и троих адъютантов, - в свой кабинет. Епископ ожидаемо задерживался, от преданной паствы не так просто отделаться.

Лже-граф удивленно приподнял бровь.
Но вместо него ответил сам комендант, повторив то, что он уже упоминал ранее:
- Мы ждем его преосвященство, лейтенант.
Вообще-то он собирался прочесть послание губернатора де Монморанси всем присутствующим, ведь ни епископ, ни капитан де Балазюк еще не имели возможности с ним ознакомиться. Но юность, что с ней поделаешь, нетерпелива.

Наконец, дверь распахнулась, пропуская в кабинет последнего участника грядущего разговора. Епископ успел разоблачиться после литургии, так что золота на нем поубавилось, обозначением высокого сана оставалась только фиолетовая сутана и такого же цвета моццетта.
- Прошу простить меня, - извинился он. - Я не ожидал такого теплого приема, в Сан-Жане у меня замечательные прихожане, тем важнее обеспечить их безопасность в наши смутные времена.
- Мы, разумеется, можем молиться еще усерднее, - поморщился капитан де Балазюк, не забывший еще содержания недавней проповеди.
- Я прошу тишины, - перебил его комендант де Монто, разворачивая послание. – Господин губернатор желает сообщить нам, что…

- Значит, война, - протянул преподобный де Сюз, когда комендант закончил чтение. – Люди так устали от войны.
- Увы, угроза весьма серьезна, - веско добавил дю Пюи. О некоторых вещах он, пожалуй, был осведомлен куда лучше любых шпионов в стане протестантов. - Герцог Роган повысил налоги на всех землях, что он контролирует, так что ему есть, чем заплатить наемникам и ополчению. Гугеноты уже на пути в Виварэ, и подкрепление, что отправил сюда губернатор, тоже. Я обогнал его на пути в Сен-Жан, но потому лишь, что двое всадников могли себе позволить двигаться быстрее, чем пехота.
- Да уж, - буркнул де Балазюк, вспоминая их вчерашний поход.
- Значит, речь идет о нескольких днях?
- Скорее, о нескольких часах. Я надеюсь, что уже завтра подкрепление будет тут. Господин де Монто, вы сможете разместить в городе всех этих солдат? Нужно многое подготовить.
- Мне казалось, что у меня достаточно людей, чтобы успешно оборонять Сен-Жан, - задумчиво заметил комендант. – Уверяю вас, стены в отличном состоянии, артиллерия на позициях, посты на регоданской дороге не дадут врагу возможности застать нас врасплох. Пороховой склад полон и, знаете, он прямиком в подвале этого замка. Так что вражеская артиллерия при всем своем желании его не достанет.

Тут де Монбрен невольно посмотрел на своего «адъютанта».
Де Лиссак говорил ему, что при Субизе служил артиллеристом.
Хотелось бы понять, с чем им предстоит иметь дело, с бахвальством господина де Монто или с тем, что замок Сантенье сможет успешно обороняться, даже если весь город будет захвачен.
- Вы уверены? – переспросил он коменданта. Но на самом деле вопрос адресовался не ему.

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-23 01:38:14)

Капитану де Балазюку тоже быстро наскучило его кресло, он предпочел устроиться за запинкой кресла дю Пюи.
- Эти юные наглецы будто забавляются, ставя своих командиров в неловкое положение, - прошептал он на ухо лже-графу. – Сначала адъютант господина де Монто, теперь ваш… Может, там тоже пари?
Маршал вздохнул. У него не было ни малейшего желания демонстрировать этим людям, что он куда более военный, чем они ожидают от столичного вельможи.

- Господин комендант, я не священник, - он лениво улыбнулся, - Но даже я вижу, что вы впадаете в грех гордыни. Советую вам прислушиваться к словам его преосвященства. Хотя бы потому, что его духовная власть распространяется на все Виварэ, а ваша военная – всего на один город.
Господин де Монто не ответил, но заметно изменился в лице. Никто не любит, когда ему указывают на его место, но тем не менее, свое место есть у каждого.
- И не советую ставить под сомнения способности герцога де Монморанси, одного из блестящих военачальников французского королевства.
- Я… совсем не это имел в виду, ваше сиятельство, - на этот раз возразил комендант, причем возразил торопливо.
- Порой трудно понять, что вы имеете в виду. Сначала уверяете нас, что Сен-Жан полностью готов к осаде, а потом ведете себя так, будто ваших запасов не хватит на несколько дней для всего одного присланного вам в подкрепление полка.
- Осада может продлиться намного дольше.
- А кто вам сказал, что вы обязаны сидеть в осаде, пока гугенотам не надоест вас осаждать. Как на счет попробовать воевать? Знаете, мое желание осмотреть ваши укрепления лично окрепло и не тепрпит отлагательств. Вы ведь окажете мне эту любезность?

- Я бы хотел взглянуть на это, - усмехнулся за спиной маршала капитан де Базалюк. – Но вынужден покинуть вас. Шевалье де Блака, прощайтесь с вашим новым приятелем, мы уезжаем.
Он выразил надежду, что все они в самое ближайшее время скоро встретятся, и дю Пюи мысленно пообещал, что будет ждать такой встречи с нетерпением. Они могли бы недурно поладить с капитаном, если бы не война, что развела их по враждующим лагерям. Но если им придется встретиться в бою, они тоже друг друга не разочаруют.

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-23 05:55:50)

Видно было, что господин де Монто гордится своими «владениями». И если поначалу он разговаривал с епископом и де Монбреном немного натянуто, памятуя недовольство, что продемонстрировал ему посланец губернатора, то уже у надворотной башни забыл об этой размолвке, потому что человеку военному не к лицу быть обидчивым.

У первой же пушки лейтенант и шевалье де Лиссак отстали от них, оживленно обсуждая калибр и место отливки орудия.
- Надеюсь, они не догадаются стрельбы устроить, - буркнул господин комендант, подозрительно оглядываясь. – Всю округу перепугают.
- Зато мы будем точно уверены, что орудия готовы к бою, – дю Пюи тоже надеялся, что его спутник знает, что делает. В том числе разузнает все, что возможно, про пороховой склад в замке.

А господин де Монто вел их все дальше по кольцу крепостных стен, обстоятельно объясняя, где и когда они достраивались или перестраивались по мере того, как разрастался город. Попутно от преподобного де Сюза «граф» узнал, что Сен-Жан является столицей прихода и дает своему владельцу право на баронский титул. В данный момент бароном де Сен-Жан являлся маркиз де Порт. И это отчасти объясняло, отчего герцог Роган требовал от своего маршала завладеть этими землями.
«Или разорить их», – мысленно напомнил себе дю Пюи. Если дело дойдет до полноценной осады города, так и произойдет. Все окрестные деревни, о которых так печется молодой епископ, будут разграблены, потому что армию нужно кормить. Все так делают, и он, если придется, так поступит. И все же неприятно было думать, что католический священник проявляет больше милосердия, чем вождь протестантов, когда речь идет о землях, где протестантов куда больше, чем католиков.

- Мы с адъютантом хотели бы отобедать у себя, - объявил «граф», когда познавательная  прогулка уже близилась к завершению. – Мне надо поработать, составить отчет для герцога де Монморанси… О, вам не о чем переживать, – добавил он, заметив, как насторожился господин де Монто. – Я лично убедился, что все городские укрепления находятся в превосходном состоянии. Это ваша заслуга, сударь, и герцог должен об этом знать.
- У меня, признаться, тоже много дел, - добавил епископ.
- И все же вы не смеете отказаться от ужина! – полушутливо воскликнул комендант. – Моя матушка мне этого не простит, легче с гугенотами сразиться, чем спорить с мадам де Монто.
- Заведите себе еще одну мадам де Монто, - с усмешкой посоветовал дю Пюи. -  И пускай они сражаются друг с другом за право помыкать вами.
- Так он никогда не женится, - покачал головой преподобный. – Но по сути совет дельный…

Маркиз вернулся в гостевые апартаменты первым. И, действительно. засел за бумаги. Отчет губернатору Лангедока он, разумеется, не составлял. Де Монбрен рисовал подробный план городских укреплений. Идея о том, что план этот можно отправить капитану де Сиграну, посетила его еще прошлой ночью, и поначалу казалась безумной, но… Почему бы графу де Пибраку не послать гонца с запечатанным пакетом навстречу «подкреплению». Кто поедет? Да кто угодно, любой из людей коменданта де Монто. А потом… Что делать потом, он распишет в своем послании. Так что люди его не останутся без приказов, и это существенно облегчит всем им жизнь.
И потому дю Пюи старался не упустить ничего из того, что он видел, сопровождая свой рисунок комментариями и рекомендациями, как поступить в той или иной ситуации.
Слуги тем временем накрывали на стол в гостиной.

Отредактировано Александр дю Пюи-Монбрен (2024-03-24 19:46:41)