Неприятности любого рода имеют  одну общую особенность - появляться тогда, когда меньше всего желаешь их иметь. Очень не вовремя и всегда некстати. Как и это треклятое колесо, которое все же сломалось. Правое заднее. Судя по истерической сумятице, этого не ждал никто, а услышав эти  невнятные женские возгласы, не всякий мудрец догадался бы, что принадлежат они утонченным дамам благородного происхождения.
   
Впрочем, Анну это сейчас ничуть не волновало, куда больше ее заботил оказавшийся ощутимо острым локоток доньи Эстефании, крепко упершийся ей в предплечье. Пытаясь не слишком успешно выбраться из невольных и жарких  объятий своей верной соотечественницы, королева подумала, что нужно будет аккуратно намекнуть той при удобном случае - не слишком ли она усердствует по части соблюдения постов. Ах, какие же у нее все-таки неудобные локти, быть теперь на нежной королевской коже некрасивому синяку.
 
Поняв всю тщетность всеобщей дамской возни, Анна не без труда дотянулась ладонью до оконца и стукнула по нему ладонью: - Месье, прошу вас... Донья Эстефания, зачем вы хватаете мой жемчуг? Это ожерелье, а не четки. И не дышите так жарко мне в ухо,  сейчас всем очень неудобно... Месье!

Анна, которой из-за накренившейся кареты  стало до невозможности трудно сохранять царственную осанку и королевское достоинство,  решила вмешаться в разговор.

- Если не считать легкого испуга, мы почти не пострадали, месье. И полагаю, прежде чем вы займетесь решением возникшей трудности с колесом, вы поможете нам, наконец,  выбраться отсюда? - заявила королева, борясь с непреодолимым искушением первой выпихнуть наружу донью Эстефанию вместе с ее неудобными локтями.

А ведь Луиза права. Если королева, спина которой уже начала затекать от неудобного положения,  хотела только одного - выпрямиться, то мадам де Мондиссье быстро сообразила, что топтание на влажной слякотной земле  вряд ли окажется намного приятнее. Притихшие фрейлины, видимо, думали о том же и в заинтересованном молчание поглядывали в окошко, вероятно, уже представляя себя верхом в сопровождении молодых гвардейцев. И, судя по лицам, эта мысль не вызывала у них никакого неприятия, а ровно наоборот. Лишь  четки доньи Эстефании тревожно и тихо постукивали в  сухих ладонях.

- Если вы, месье, можете предложить  более разумный способ справиться с тем положением, в которым мы оказались, я буду рада вас выслушать, - с вежливым нажимом произнесла Анна, - а если нет, то остается или чинить карету, или... отвезти нас.

Гвардеец явно пребывал в некотором смятении и было от чего. Сопровождать королеву Франции в такой близости какую позволяет допустить одно седло на двоих! На какой-то миг Анна тоже замешкалась, лишь только представив себе эту картину, достойную пера автора рыцарских романов. Впрочем, она тут же нашлась чем скрыть свое смущение. Гвардейцев было меньше, чем фрейлин!

- Но, позвольте... - огляделась королева, что-то прикидывая в уме, - получается, что мы не сможем уехать все вместе. Тогда двое из вас останутся охранять оставшихся  фрейлин, а я отправлюсь в сопровождении доньи Эстефании и... Мадам де Мондиссье, вы пожелаете остаться  или предпочтете составить  нам компанию?
Такой выбор Анна делала исходя из соображений практичности - свою соотечественницу она брала как залог целомудрия и преданности, к тому же королева опасалась, что ту не остановит ни слякоть, ни грязь, ни отсутствие лошади, а Луизу предпочла как даму, отличавшуюся находчивостью и решительностью, да и просто по личной симпатии, что уж греха таить, если та, конечно, не надумает остаться, что вряд ли. Конечно, Анна вполне могла сама определиться с выбором, но выглядеть вежливой в столь затруднительном  положении  смотрится так по-королевски!
 
Донья Эстефания коротко взглянула на гвардейцев и чуть поджала губы, весь вид ее выражал готовность идти за своей королевой куда угодно - хоть  на мужское седло, хоть на плаху, кажется, большой разницы она в том не наблюдала. И, легко улыбаясь, Анна взглянула на Луизу.

Анна искренне надеялась, что оставшаяся часть путешествия не окажется  слишком драматичной, а посему Луизе не придется сопровождать ее до самых "чертовых рогов", Господи помилуй. Веселая усмешка растаяла в уголках губ королевы, а тонкие пальцы успокаивающе коснулись запястья доньи Эстефании, как-то слишком беспокойно затеребившей четки. Право, с Луизой не придется скучать, и эта мысль неожиданно самым благоприятным образом сказалась на настроении королевы. Настолько, что ее даже не устрашила недоговоренность насчет того, что "а вдруг там...". И королева даже отважится принять помощь одного из гвардейцев, но только... после Луизы.
   
Впрочем, от Анны не укрылся короткий безмолвный диалог, в результате которого красивые ресницы Луизы волнующе затрепетали, а осанка гвардейца приобрела изящную горделивость. Королева невольно взглянула в другое окошко, у которого терпеливо ожидал ее решения командир гвардейцев, и по непонятной причине вдруг отметила, что он вполне хорош собой - и лицом, и статью. Быстро подавив смущение, от которого на щеках расцвел нежный румянец, Анна чинно кивнула головой: - Как вам будет угодно, мадам де Мондиссье.

Не нашлось  ни единой пары глаз, которая не следила бы за развернувшимся действием с особым тщанием. Впрочем, на лицах придворных дам читались весьма различные переживания - от легкой зависти и досады до некоторой озабоченности и недовольства.  Донья Эстефания, внимательно наблюдавшая за происходящим, и не думала скрывать свою тревогу - ведь от ее цепкого взора не укрылось то особенное внимание, которое мужчина проявил к чуть приподнявшемуся подолу мадам де Мондиссье, и оно ей определенно не нравилось.
   
   Анна проводила взглядом Луизу, хрупкий стан которой так ловко обхватил расторопный гвардеец и тихонько вздохнула.  Пикантное положение, но ничего не поделать - придется выбираться и из кареты, и из положения. Ей остается только надеяться, что командир отряда, почтительно склонивший голову в ожидании ее величества, проявит то надлежащее уважение, которое только возможно проявить  в этой щекотливой ситуации. Анна поправила складку на юбке и уже было чуть приподнялась, как, явив миру совершенно непостижимую быстроту и ловкость,  в дверном проеме оказалась донья Эстефания с поджатыми губами и чуть приподнятой юбкой, из-под которой выглядывали крепкие добротные туфли и тощая жилистая лодыжка, похожая на высохшую голень уставшей от жизни курицы. Нужно отдать должное капитану - если ему и пришлось пережить некоторое разочарование, то скрыл он его умело. Вежливо обхватив костлявый стан королевской наперсницы, он перенес ее на небольшой холм, выглядевший относительно сухим и чистым.
   
    Королева отчаянно боролась с необъяснимым приступом веселости, возникшим так не вовремя и совсем не к месту. Сдерживая смех, она аккуратно ступила на верхнюю ступеньку, не забыв приподнять платье ровно настолько, чтобы не испачкать его. Так что взору подоспевшего светловолосого гвардейца, с которым недавно переглядывалась Луиза, достались только изящные сапожки тонкой кожи.

- Ваше величество, -  мягко прозвучал над ухом приятный баритон, и, делая вид, что озабочена лишь чистотой платья, Анна почти не поднимала глаз, когда ладони мужчины коснулись ее талии... А потом, сдерживая участившееся дыхание,  только вскользь  успела заметить очень чистую кожу лица и легкий румянец, коснувшийся мужских скул. Оказавшись рядом с доньей Эстефанией и Луизой на спасительном пригорке, у королевы остались силы только на то, чтобы скрыть сильное смущение от того, что галантность светловолосого гвардейца оказалась так приятна, а ведь им придется сейчас ехать совсем рядом... Безуспешно пытаясь подобрать нужные случаю слова, Анна замешкалась - таких случаев у нее никогда не бывало. Она бросила быстрый и красноречивый взгляд на Луизу. Анна была уверена - та поймет и выручит.

Определенно, в словах командира королевской охраны сквозило не только легкое раздражение, но и здравый смысл - трудно было ожидать, что он доверит королеву юному гвардейцу, который, не слишком умело скрывая разочарование,  тут же занялся проверкой упряжи, не забывая иногда вскользь бросать короткие взгляды на Анну. Она все прекрасно видела и теперь досадовала на себя саму, что смущается от таких недостойных ее внимания пустяков. А вот Луизу, которая и на лошадь вспорхнула как мотылек, похоже, не могли смутить никакие обстоятельства, и королеву сие вполне устраивало.

-  Нисколько не сомневаюсь в послушании вашей лошади, - легко улыбнулась гвардейцу Анна, краем глаза заметив, что донья Эстефания, стараясь не слишком успешно сохранять независимую  прямую осанку, уже устроилась впереди юного гвардейца. Тот вновь бросил быстрый взгляд на Анну и, как ей показалось, уголки его ярких губ чуть дрогнули в полуулыбке. Для нее. Какая приятная вольность, право.

- Вы сейчас полностью убедитесь в этом, ваше величество, - склонился к ней командир гвардейцев и, крепко обхватив руками, приподнял и со всей возможной осторожностью усадил впереди себя. Анна не могла избавиться от ощущения, что ее, крепко обняв, не желает отпустить от себя совершенно чужой мужчина. Ах, господи....

- Вам удобно, ваше величество? - чуть севшим от волнения голосом поинтересовался гвардеец.

- Да, месье, вполне, - сдержанно кивнула головой Анна, даже не пытаясь представить как все это выглядит со стороны. Конечно, ей было не слишком удобно в кольце посторонних мужских рук под  колкими взглядами любопытных фрейлин, но что толку об этом сокрушаться. Она даже попыталась улыбнуться, чувствуя огромное напряжение находившегося так близко мужчины. Хотя, если подумать, может быть это окажется одним из самых ярких воспоминаний в его жизни. И, если Бог даст и он доживет до внуков, то, убеленный сединами, будет рассказывать им как когда-то вез на своей лошади саму королеву Франции. Этот рассказ, наверное, обрастет многими несуществующими деталями и станет семейной легендой. Так и пусть... Анна взглянула на Луизу, которая, судя по лицу, прекрасно себя чувствовала и легко вздохнула - истинный мотылек. Белой шеи королевы коснулось теплое дыхание мужчины и отчего-то сердце ее наполнилось приятным волнением, словно в предощущении чего-то необычно хорошего, как в детстве, от которого она так отвыкла. Ах, право, вредно так долго скучать, занимаясь только вышивкой....
   
Гвардеец тронул поводья, крепче прижимая королеву, видимо, сам страшась своей смелости, и вскоре они выехали на дорогу, где Анна уже не понимала, что касалось ее горячей от волнения кожи - мужское дыхание или легкий ветерок, а может  то и другое разом.

Через некоторое время, когда первое напряжение и скованность от непривычного положения значительно поутихли, Анна сумела вполне приспособиться к размеренному шагу лошади, которая и впрямь оказалась  спокойного нрава. А мужскую руку, осторожно придерживающую ее, если постараться, можно и не замечать. Но слишком усердствовать в этом старании Анне отчего-то не хотелось, и даже более того -  ее голову стали посещать такие непозволительно  фривольные мысли, что свойственный ей яркий румянец предательски проступил на нежной коже. Хорошо, что это можно объяснить легким ветерком и неудобством положения. Но эти размышления несколько отвлекли королеву и она не сразу расслышала Луизу. Но затем, повернув голову и слегка  приподняв брови, удивленно переспросила: - Инкогнито? В Венсенском замке?
   
И уже улыбнувшись, добавила: - Что за нелепица, право.

Анна задержала взгляд на Луизе и чуть усмехнулась про себя - та совершенно не выглядела как человек, терпящий какие-либо неудобства. Похоже, легкий Мотылек умеет ловко приспосабливаться к различным обстоятельствам, чего не скажешь о донье Эстефании - та сидела рядом с симпатичным гвардейцем с таким отрешенным выражением лица, с каким, наверное, принимали муки первые христиане.  Королева почувствовала легкий укол раскаяния - она иной раз проявляла  непозволительное легкомыслие, забывая про верную Эстефанию, привыкнув к ее преданности как к воздуху, а ведь таких верных подданных у нее почти и не осталось. Поймав короткий внимательный взгляд спутника доньи, королева  согнала  выражение озабоченности, легким облаком коснувшееся ее лица  -  невеселые мысли лишь портят его цвет.

- Пожалуй, вы правы, нам лучше будет где-то сделать остановку. Конечно, инкогнито... - не слишком уверенно сказала Анна, а затем озадаченно поинтересовалась, обращаясь непонятно к кому: - Но где же?
 
Конечно, лучше всего было бы без лишнего шума доехать до Венсенского замка, но тут перед мысленным взором королевы возникло знакомое до отвращения лицо кардинала с едва заметной едкой полуулыбкой на бледных губах,  и настроение моментально ухудшилось. Нетрудно было представить в каком свете его высокопреосвященство может представить все случившееся королю. Дальше представлять не хотелось... проклятый кардинал.

Отредактировано Анна Австрийская (2016-03-23 12:15:19)