Продолжение эпизодов Все пути ведут в Этре. и Прибежище справедливости.
Отредактировано Франсуаза (2016-02-19 12:17:48)
- Подпись автора
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Французский роман плаща и шпаги |
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть II: На войне как на войне » Te amaré. 25 сентября 1627 года.
Продолжение эпизодов Все пути ведут в Этре. и Прибежище справедливости.
Отредактировано Франсуаза (2016-02-19 12:17:48)
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Кавуа неохотно выпустил любовницу.
На то, чтобы привести себя в порядок, много времени ему не потребовалось, но с камзолом и колетом пришлось повозиться. Пальцы слушались все хуже и хуже. Повязка, удобная утром, сейчас стала слишком тугой. Он, конечно, знал, что это значит.
В прошлый раз все обошлось, спасибо лекарскому искусству Барнье. Глядишь, и в этот обойдется.
- Если приедет кто-нибудь знакомый... - проговорил он, сражаясь со шнуровкой колета. - И позовет куда-нибудь... Не надо с ним ехать. По крайней мере, без меня - не надо.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Франсуаза, успевшая уже накинуть платье и обеими руками придерживавшая его на плечах в ожидании, когда Кавуа сможет помочь его зашнуровать (и отчаянно позавидовавшая в этот момент собственной горничной, в одежде которой шнуровка располагалась спереди), обернулась так резко, что распущенные волосы хлестнули ее по щеке.
- Почему? – Сердце кольнула иголочка страха. Если Кавуа считал, что ей нельзя ехать куда-то со знакомыми, значит… значит, это был кто-то из своих?! - Вы… ты что-то узнал?
Она стремительно шагнула к гвардейцу.
- Кто это был?
Вопрос, обращенный к спине капитана, прозвучал неожиданно резко.
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Он обернулся. Франсуаза была так хороша, что Кавуа снова пожалел, что они не в его поместье. Или хотя бы шатре.
- Я пока ничего не могу сказать, - он с сожалением покачал головой и все-таки зашел за спину любовнице, чтобы помочь с платьем. - Позже.
Трудно было не отвлекаться на поцелуи - и плечи, и шея были так соблазнительно близко. И гвардеец отвлекался, конечно. Но все же закончил шнуровку до того, как желание снова распустить ее могло бы взять верх над остатками благоразумия.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Перебросив длинные волосы на грудь, чтобы не путались в шнурках, Франсуаза молча ждала, пока Кавуа справится. Дело продвигалось медленно, еще и потому, что капитан то и дело прерывал свое занятие, чтобы коснуться губами ее шеи. Еще не до конца остывшее тело отзывалось пробегающими по спине мурашками, но молодая женщина лишь прикусила губу и, когда платье наконец было приведено в порядок, развернулась к Кавуа лицом.
- Почему? – в упор спросила она; сухие глаза горели. – Это была моя семья, моя семья и мой дом! Почему мне нельзя знать?
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
- Можно, - немедленно ответил он, мягко опуская ладонь на округлое женское плечо. - Когда я сам буду знать наверняка.
...И ей уже не придется ни о чем беспокоиться.
Зеленые, по-волчьи хищные глаза слегка потемнели. То ли от не до конца остывшего желания, то ли в предвкушении расправы. Ненависть - тоже страсть, хоть и иного рода.
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Еще несколько секунд она продолжала меряться с ним взглядами, но потом обмякла, напряженное как струна тело дрогнуло, поникло, и Франсуаза, подавшись вперед, молча уткнулась лбом в плечо капитана. Она понимала, что ей остается только ждать. Ждать и верить, что он вернется – и вернется с добрыми вестями.
- Прости, - не поднимая головы, тихо сказала она.
Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны
Он обнимал любовницу еще несколько мгновений, вдыхая волшебный запах ее волос, а потом все-таки разжал объятия, чтобы дотянуться до гребня и вложить его в руку Франсуазы.
- Мне уже почти пора, - извиняющимся тоном произнес гвардеец.
Несколько быстрых, безжалостных движений гребнем – и Франсуаза, подобрав с пола несколько разлетевшихся шпилек, проворно сколола волосы в узел на затылке. По счастью, ее прическа с самого начала не отличалась сложностью, так что навряд ли кто-нибудь из слуг мог бы углядеть отличие от того, что было до визита Кавуа. Вот скрыть от зоркого взгляда мадам дю Фонтре исцелованные, припухшие губы вряд ли удастся, но с этим уже ничего не поделаешь…
- Я готова.
Ей отчаянно хотелось спросить, когда гвардеец приедет снова, но молодая женщина удержалась – и помешала ей не только гордость, быть может, неожиданная теперь, когда она принадлежала ему целиком, но и еще одно. То, что он так и не сказал ни слова о любви. И догадывался ли он, что любим сам – Бог весть. Может быть, и к лучшему. Отодвинув засов и приоткрыв дверь, которая, к счастью, даже не скрипнула, Франсуаза несколько мгновений чутко прислушивалась, а затем оглянулась на любовника.
- Идем?
Он помедлил - совсем немного, потому что взгляд в очередной раз упал на вышивку, белое на белом - а потом шагнул к двери.
В соавторстве
Откуда эта стрельба, дым и дикие крики? А там как раз обращают внимание высшего общества... (с)
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть II: На войне как на войне » Te amaré. 25 сентября 1627 года.