Мадам де Бутвиль повезло – адресат ее записки оказался у себя и даже не потому, что был прикован к постели ударом шпаги или куда более прозаической лихорадкой. Едва взглянув на подпись, он отбросил перо и снял со стены перевязь со шпагой. Посланец юной графини, семилетний мальчишка, восхищенно открыл рот, наблюдая за его сборами – дага за пояс, стилет в правый сапог и книга за пазуху. Шляпа на голову, плащ на плечи.

– Веди.

«Зеленый петух» обнаружился неподалеку от улицы Арфы и вид имел весьма непрезентабельный. Что не помешало трактирщику смерить бретера подозрительным взглядом. Даже несмотря на то, что он пришел не один.

– На галерее, – указал его проводник, не заметивший сомнений отца. – Вона, вторая дверь. Там филенка еще отходит.

– Все для случайных воров, – согласился Теодор и, взбежав по лепившейся к грязной стене узкой лестнице без перил, стукнул в дверь рукоятью кинжала и тут же повернул ручку.

– Какой, черт возьми, приятный сюрприз. – Он возвратил дагу за пояс, оглядел комнату и снова высунулся на галерею. – Эй, вина! Горячего! И поживее! – Захлопнув дверь, он прислонился к ней, бесцеремонно разглядывая молодую женщину. – И вновь вы не в том виде, чтобы я мог поцеловать вам руку при встрече, мадам. Что случилось? Почему вы здесь?

Несколько долгих мгновений Теодор красноречиво изучал юную графиню, а затем вновь повернулся к столу. Не настолько она и изменилась.

– Вам не объясняли, что врать нехорошо? – он протянул ей одну наполненную кружку и взял себе другую. – Только не говорите, что вы не знаете, где искать вашего мужа в Париже.

- Разумеется, я знаю, где его искать, - Эмили отхлебнула из кружки.- То есть, знала. В особняке Монморанси. Но сейчас они с герцогом куда-то уехали, а одной мне туда идти не хотелось. Не выгонят, конечно, но объяснять придется, что я — это я.   Лучше уж  подождать где-нибудь,  хоть вот здесь.

Она тяжело вздохнула и сделала еще глоток.

- Врать нехорошо, а ревновать - глупо. Но так уж вышло...

Взгляд бретера сделался изучающим.

– Хотите ответить изменой на измену?

- Хотела, - очень серьезно ответила Эмили. - Я ему даже обещала. Но я не уверена... Видите ли... Уже год прошел,  а у нас нет детей...

Она посмотрела на мужчину и покраснела.

- Граф говорит, что это ничего, просто я слишком молода. Но другие...

Теодор не поперхнулся. Возможно, потому что не отпил еще ни глотка. Впрочем, еле заметная улыбка, коснувшаяся на миг его губ, заставляла заподозрить, что ошарашен он не был.

– Это тоже хорошая причина для измены, – заметил он. – Другие – что? Заводят детей? Упрекают вас? Предлагают любовников?

- Я лучше сначала расскажу, - снова вздохнула графиня. - Вы сядьте, а?

– Боитесь, что я не устою на ногах, слушая вас? – он с сомнением глянул на табурет, сбросил плащ и шляпу на пол и сел на дорожный сундучок юной графини. – Весь к вашим услугам, мадам.

        Чтоб снова обрести покой
        Располагайте мною смело:
        Моим клинком, моей рукой
        И прочими частями тела.

- Ушами, носом... коленками... - улыбнулась Эмили и добавила серьезно: - Спасибо.

Она посмотрела на шляпу бретера.

- По полу здесь тараканы бегают. Я трех видела.

– Пусть бегают, – отмахнулся тот. – Мою шляпу они не тронут, меня боятся даже тараканы. Итак?

– И сделали все возможное, чтобы у графа появились веские основания искать развода, – вздохнул бретер. – Как вы сюда добирались?

- С купцами... Я все приготовила заранее. Деньги мне граф оставил, немного, но все же. Они меня довезли как раз до этой гостиницы. Я сначала хотела сразу к мужу , но подумала: явлюсь вот такая, да еще одна, сплетни опять поползут. И решила за ним послать... А он уехал.

Теодор залпом допил остывающее вино, снова наполнил кружку и некоторое время помолчал. Таракан, обманувшийся его неподвижностью и оказавшийся слишком близко от его шляпы, вывел его из оцепенения. За что и погиб.

– Вы послали за мужем, вы сказали. Как за мной? Написали записку, где вас искать? Она осталась там?

- Нет. Мальчишке сказали, что граф уехал, он и вернулся. Собственно, я вам ту же записку и прислала.

– Тогда...

Теодор позволил себе улыбку.

– Тогда никто не знает, куда вы уехали и куда приехали. И как. Хоть что-то. У вас не найдется, часом, какой-нибудь подружки в Париже? Боюсь, что мои вам не подойдут.

Теодор не стал тревожиться вслух, что Клейрака может дома не обнаружиться. И всю дорогу на Правый берег развлекал мадам де Бутвиль стихами и шутками разной степени сомнительности. Прервавшись только для того, чтобы обменяться парой слов на арго с весьма потрепанной и крайне подозрительной личностью, встретившейся им на Новом мосту. Сразу же после этого погода резко испортилась. И, как они затем ни спешили, к небольшому, но чрезвычайно ухоженному особняку невдалеке от улицы Сент-Оноре они подошли уже мокрыми до нитки.

Парадная дверь распахнулась, едва Теодор взялся за железное кольцо молотка.

– Дон Теодоро, – домоправитель отвесил тщательно отмеренный поклон. Много почтительнее, чем было бы обусловлено внешним видом бретера, и чуть ниже, чем полагалось другу хозяина дома.

– Дон Хосе, слуга покорный, – это было сказано по-испански. – А дон Матео дома?

– Да, сеньор. Позвольте мне проводить вас… – он на мгновение замялся и бросил быстрый взгляд на спутника бретера. – На кухню. Если вы не побрезгуете моим платьем…

Теодор также глянул на свою спутницу и вернул испанцу поклон.

– Я счел бы это за честь, – церемонно отозвался он с искренним сожалением в голосе. Гарсиа так или иначе будет все знать, но посвящать в это дело кого-то еще – а иначе не выйдет… – Но к сожалению, я не располагаю временем. Если дон Матео сейчас не слишком занят… а мадам де Клейрак не возражает, когда с гостей капает как с утопленников…

С мадам де Клейрак бретер знаком не был, но мадам де Бутвиль об этом было знать незачем.

Теодор указал мадам де Бутвиль на стул, а сам уселся на табурет.

– Госпожа графиня... – он сделал паузу. – Господин граф имел дерзость уехать в Париж без госпожи графини. Госпожа графиня сбежала от родственников и приехала следом — одна, в том самом виде, в каком вы ее сейчас видите. А поскольку супруг сейчас в отъезде, то ей нужно где-то остановиться и обзавестись пристойной предысторией. Вы все еще не врете мужу, мадам?

Несмотря на насмешливый тон, бретеру было не до смеха. Избавиться от человека, который мешает приятелю, куда как проще, чем решить ту задачу, которую он ставил сейчас перед Клейраком.

Клейрак бросил на молодую женщину цепкий взгляд.

- Мадам де Клейрак, - неохотно сказал он, - чувствует себя не очень хорошо. Нет, мадам, это не значит, что я отказываю вам в гостеприимстве, но только предупреждаю. Что вы окажетесь в большой степени предоставлена сама себе.

- Я буду заходить в гости, - пообещал бретер.

Клейрак ухмыльнулся, но спорить не стал. Отношения между Ронэ и его подружкой его никоим образом не касались, пока бретеру не вздумается остаться на ночь. До тех пор хозяин дома мог ничего не видеть в упор — пока ему что-то не понадобится. А если бретер будет ее отвлекать, у нее не возникнет желания лезть, куда не просят.

- Что же до предыстории, - продолжил он, не услышав возражений, - то врать надо либ всем, либо никому. Я имею в виду, когда в ложь вовлечены посторонние. Вы не можете, мадам, и я не могу пожелать от других, чтобы они добровольно выставляли себя лжецами, а именно таковыми ваш муж их и сочтет, если от вас услышит одно, а они будут рассказывать другое.

– Пока не было, – не удержался Теодор. Опыт в таких вещах у него был немалый: даже если молодая графиня не начала еще лгать мужу, то вскорости она этим займется. Неужто никто не успел объяснить ей, откуда берутся дети? – Мадам, дело не в вашем муже, а в месье де Клейраке. Если он сможет найти какую-нибудь даму, которая согласится притвориться, что вы ехали в Париж в ее обществе, то это нужно будет рассказывать всем. Потому что будет некрасиво выставлять ее лгуньей, когда она вам помогает.

Бретер вопросительно глянул на приятеля. Ничего лучшего ему в голову не приходило, а у Клейрака, как он обмолвился как-то, было прикормлено несколько небогатых дам благородного происхождения.