Лже-граф относился к той части присутствующих, кто латыни не знал, и потому заподозрил в непонятной фразе особенно заковыристое оскорбление. Впрочем, бретер весьма предусмотрительно не стал ограничиваться латынью. Шевалье д’Ассуж напряженно застыл, недоуменно рассматривая де Ронэ, словно тот внезапно материализовался из воздуха здесь и сейчас, а не явился, как все прочие приглашенные, через дверь.

Меж тем самозванец заметно растерялся, как актер, в чью разученную роль в последний момент внесли значительные изменения. Однако замешательство его было недолгим: невольные зрители ссоры не простили бы и минутного колебания.

– Мне больше по нраву постулат «око за око», сударь, – с неприкрытой издевкой он покосился на черную повязку насмешника.

– Какой, однако, торгашеский подход, – парировал бретер. – Я беру больше.

– И платите вполовину? Недурно для не-торгаша, – самозванец сделал несколько шагов, непроизвольно начиная описывать полукруг.

– Считаете чужой барыш? – Теодор не сдвинулся с места, продолжая следить за всеми сразу. – Pecunia nervus vitae? Не торопитесь так, сударь – выход с другой стороны.

Его противник остановился, будто лицом впечатавшись в невидимую стену, так оно исказилось от уже несдерживаемого гнева.

– Что ж, сударь, если вы уже успели так хорошо изучить здесь все входы и выходы… То, быть может, просветите и меня? Выйдемте вместе.

– Ну, это уж слишком, – недовольно поморщился д’Эврон, недовольный недостаточной тонкостью бретера.

Недолюбливая, как и все местные дворяне, нового соперника, тем не менее он не имел оснований подозревать, а тем паче обвинять того в трусости. Он шагнул к самозванцу и коротко поклонился.

– Господин граф, поскольку в этих краях у вас нет друзей, которых вы могли бы попросить о подобной услуге… – отведя руку, он с намеком задел манжетой эфес шпаги.

(в соавторстве)

Спор двух мужчин слишком быстро стал делом, в которое женщина уже не могла вмешаться. Побледневшее лицо мадам Белланже так и осталось повернутым в сторону двери, через которую противники покинули прием у мадам де Гонфейль.

– Сударыня, умерьте свои страхи, – раздался позади нее голос барона д’Орвильи. – По слухам, граф де Рошфор отменно владеет шпагой. К тому же, кто сражается за женщину, на той стороне бог.

Мадам Белланже взглянула на него с откровенным ужасом, как будто только сейчас поняла, что дуэль может окончиться чьей-то смертью, и быстро отошла к окну в сад, комкая в ладони кружевной платок.

– Я не знаю, кто вы и кто ваш приятель, но вы оба появились здесь неспроста, так? – вмешался слышавший эту беседу шевалье д’Ассуж. – Зачем вы сюда приехали, господин барон?

Барон холодно посмотрел на него, с вежливым недоумением приподняв левую бровь.

– Вы знаете ответ, шевалье. Лошадь моего спутника некстати охромела. Можете спросить у лошади, – чрезвычайно серьезно предложил он.