Третий господин, тот, что с самого начала держал руку на эфесе, великодушно дал гвардейцу время затянуть на руке платок. И ни секундой больше. Габриэль едва успел отбить первую атаку, и в следующие несколько мгновений только защищался и отступал под градом ударов. Долго так продолжаться не могло. Шевалье в черном был отнюдь не легким противником и не позволял не то что перехватить инициативу - даже хоть сколько-нибудь эффективно контратаковать.

Чем дальше, тем сильнее окружение сжималось в точку. Почти загнанный в угол, пикардиец не видел, как обстоят дела у капитана и мушкетера, не ощущал, как сползает с руки недостаточно хорошо затянутый платок. Родилась отстраненно-холодная мысль о том, что его сейчас убьют, и не придется объясняться с Кавуа, дурацкая тайна уйдет в могилу вместе с обоими ее носителями.

Ощущая, что следующий удар станет для него, скорее всего, последним, Габриэль, вместо того чтобы вновь уйти в защиту, контратаковал со всей яростью и безрассудством человека обреченного. На несколько мгновений, растянувшихся до небольшой вечности, в мире гвардейца остались только серебристые молнии клинков да черное пятно напротив.

Исчезновение же этого пятна заставило Де Трана остановиться. Он пошатнулся и полуосознанно протянул руку к стене, чтобы не свалиться на колени. Пальцы нашли пустоту, до стены зала было дальше, чем ему виделось. Кажется, его все-таки достали, и не один раз... Потому противник больше и не атакует, что больше и не надо?

Но гвардеец все еше стоял на ногах, пусть и плохо, все еще дышал, и врата ни ада, ни рая не стремились раскрыться навстречу. Опустив глаза, де Тран уперся взглядом в господина в черном. Тот пытался подняться, чему ощутимо мешала длинная рана, которую тот безуспешно зажимал ладонью.

Его следовало добить, чтобы за спиной не оставался опасный и очень злой враг, но для этого нужно было шагнуть ближе. Шевельнуться. Непосильная задача. И Габриэль стоял неподвижно с опущенной шпагой, уперев в противника усталый и слегка безумный взгляд, в котором еще не угасла недавняя ярость. Пусть уходит. Пусть. Хотелось верить, что ему хватит разума просто убраться. У пикардийца впереди был нелегкий разговор, и очень не хотелось тратить последние силы на полное и окончательное завершение поединка.

Подпись автора

"- И вот, ему дали коня, показали, в какой стороне Париж, и сказали...
- Алга!"

Стремительный темп, заданный с самого первого мгновения д'Эскренном, не давал Атосу ни малейшей возможности смотреть по сторонам: все внимание до капли уходило на то, чтобы не пропустить ни одного движения быстрого, действительно очень быстрого господина в вишневом.  Мушкетеру попался достойный противник. Искусный и опытный. Парируя, уклоняясь, прощупывая короткими атаками его защиту, Атос поймал себя на мысли: хорошо, что он достался именно ему. Он не сомневался, что справится, справился бы и Кавуа – оба они были в отличной форме, но дю Брон, как бы ни был хорош, потерял немало крови, а вместе с ней и сил.

Видеть остальных дерущихся Атос не мог, зато мог слышать. Сливающийся, почти без пауз, все убыстряющийся лязг и звон клинков со стороны дю Брона и четкий, разделяющийся на лаконичные фразы – со стороны капитана давали неплохое представление о происходящем. Тому, кто умел слышать, конечно. С Кавуа все было более-менее ясно, тем более что спустя короткое время мушкетер расслышал его голос, предлагающий противнику сдаться – и сдавленный от плохо скрытого бешенства ответ молодого задиры. В следующий раз будет думать, кого задирает. Расслышал это и д'Эскренн, и Атос на миг уловил над серебристыми высверками клинков его взгляд, полный ярости. Кажется, тот в самом деле очень хотел его убить – и теперь, когда один из его приятелей потерпел поражение, желание это лишь усилилось.

Затягивать удовольствие не стоило. Д'Эскренн невольно сделал именно то, от чего Атоса предостерег опыт и чутье хорошего бойца: поняв, что один товарищ проиграл, он машинально поискал взглядом второго. С кем-нибудь другим мушкетер, быть может, и не воспользовался бы этим преимуществом, но не теперь, и через пару мгновений заемный клинок вонзился глубоко в плечо, обтянутое вишневым бархатом. Д'Эскренн сдавленно охнул, выронил шпагу и судорожно зажал рану. Рука у него повисла, словно плеть, и Атос, отступив на шаг и подняв клинок, хмуро усмехнулся: эта рана была очень схожа с той, которую он сам когда-то получил на улице Феру, так что мушкетер имел некоторое представление о том, что испытывает его противник.

- Сдавайтесь, сударь.

Только теперь мушкетер позволил себе глянуть по сторонам. Кавуа, как и следовало ожидать, уже закончил схватку, и дю Брон, кажется, тоже. Во всяком случае, он держался на ногах, хотя крови на нем было заметно больше, чем в начале поединка, а его противник безуспешно силился подняться с пола.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

Вместо шпаг зазвучали голоса. С трудом разобрав, что обращаются именно к нему, де Тран медленно повернул голову к говорившему. Ага... Не одно, а целых три новых имени в списке тех, кто жаждет спровадить его на тот свет. Впрочем, как раз имен-то их пикардиец и не знал, не считая господина в вишневом. Который, похоже, отличался благоразумием, и потому был опаснее двух других, вместе взятых.

- Разумное решение, - тихо ответил ему Габриэль и медленно, чтобы было не так заметно, как его шатает, шагнул к капитану. - Сударь, я хотел бы с вами объясниться.

Подпись автора

"- И вот, ему дали коня, показали, в какой стороне Париж, и сказали...
- Алга!"

Атос, в ответ на многозначительные обещания побежденных лишь пожавший плечами, в этот момент тщательно вытирал чужой клинок – по примеру Кавуа, собственным платком - с таким видом, будто до всего остального ему нет никакого дела. Прежде чем ответить капитану, он придирчиво глянул на результат своих стараний и протянул шпагу ее владельцу.

- Благодарю, сударь, отличный клинок.

Он не отказался бы от помощи, поскольку нужно было не только позаботиться об убитом, но и сообщить о его смерти Тревилю – и, желательно, как можно скорее. Иначе, пока история дойдет до капитана мушкетеров, дуэль превратится в вероломное убийство. Или, например, в ничем не оправданное нападение двух кардиналистов на одного королевского мушкетера. Однако… На месте происшествия в любой момент могли появиться его однополчане, и Атос не взялся бы предсказать их реакцию. Во всяком случае, ни Кавуа, ни тем более дю Брону не стоило сейчас с ними встречаться. Крови и без того пролилось вполне достаточно.

- Я справлюсь один, - так же тихо ответил он гвардейцу. – Вам не стоит здесь задерживаться.

Услышать эти слова, кроме самого Кавуа, могли только дю Брон и де Брийон. Последний, вложив возвращенную шпагу в ножны, одобрительно кивнул и тут же выдвинул встречное предложение:

- Господа, я вполне могу позаботиться о теле. Сдается мне, что вам есть куда поспешить. Скверно будет, если король узнает о происшествии из чужих уст. Где мне вас искать, господин Атос?

- Вы меня чрезвычайно обяжете, шевалье, - слегка поклонился Атос. – Я доложу господину де Тревилю и буду ждать вас там в приемной.

- Превосходно, - вновь кивнул де Брийон. – В случае чего я смогу засвидетельствовать, что никакого убийства не было.

Он поклонился и направился к смотрителю, а Атос вновь повернулся к Кавуа.

- Убийства не было, но была дуэль, - еще сильнее понизив голос, проговорил он. – От меня Тревиль никаких имен, кроме несчастного де Трана, не услышит, но, полагаю, он захочет с вами поговорить.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)