План шевалье д'Авейрона был незамедлительно приведен в исполнение: сменив направление, молодые люди направились к монастырю Дешо. Утро к этому моменту уже вполне вступило в свои права, и улицы были настолько забиты народом, что вести серьезный разговор, даже будь двое молодых людей к этому предрасположены, поначалу просто не представлялось возможным. Однако, когда они приблизились к пустырю, где только недавно скрестили шпаги, Арамис сдержал шаг и пошел вровень со своим спутником.

Нельзя сказать, что возникшие у него подозрения вполне оставили его, однако явное желание гвардейца разобраться в произошедшем, несомненно, говорило в его пользу: если кто-то из участников и уведомил городскую стражу о предстоящей дуэли, любопытный шевалье д'Авейрон на эту роль не подходил. К тому же он был соседом Портоса, что некоторым образом прибавляло Арамису доверия к нему.

- Поверите ли, - с чуть нарочитой веселостью заметил он, - до того самого момента, как я увидел вас, я понятия не имел, ни с кем мне предстоит драться, ни почему. А вы, сударь, вам что-нибудь известно?

Арамис несколько лукавил. По оброненным товарищем недвусмысленным намекам он заключил, что двигавшие им мотивы были не вполне совместимы с законами чести, а стало быть, зачинщиком ссоры должен был быть Клавиль. Но говорить этого вслух он по ряду причин не стал.

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Перед лицом подобной прямоты Арамис не мог не почувствовать некоторую неловкость – и за то, что вообще подозревал в чем-то своего собеседника, и за то, что попытался невзначай проверить уже сказанное.

– Я надеюсь, Клавиль будет в состоянии говорить, – озабоченно произнес он, торопясь поскорее обойти неприятный момент. – И захочет говорить, вся эта история дурно пахнет. Сударь, вам не кажется… Мне кажется, что при сложившихся обстоятельствах нам следует, возможно… прибегнуть к военной хитрости.

В том, что это было желательно, Арамис был уверен, но не мог и не испытывать сомнения – да просто потому, что его союзником оказался гвардеец. И поэтому молодого человека не оставляло ощущение, что он выступает против своей стороны – и вместе с тем поступить иначе было недостойно. Может, стоит все же все рассказать Клавилю без утаек? Поймет же и он, что внезапное появление городской стражи?.. Если, конечно, это появление не устроил он сам – да нет же, невозможно!

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

До ворот монастыря, где они оставили раненого мушкетера и убитого гвардейца, оставалось лишь несколько шагов, и Арамис, остановившись, поежился – не столько от ноябрьского холода, сколько от непрестанного чувства неловкости.

– Нас было шестеро, – объяснил он. – Вы и я, мы узнали о месте дуэли только сегодня утром, да и в любом случае, с чего бы нам было предупреждать городскую стражу? И вообще кого-то – вы ведь тоже никому не рассказывали, правда?

Много лучшим доводом в пользу того, что гвардеец не запятнал свою честь гнусным доносительством, было то, что он не только не пытался разубедить мушкетера, но и отправился вместе с ним разбираться в хитросплетениях этой крайне запутанной истории. Но вслух Арамис этого говорить, по понятным причинам, не стал.

– Значит, остается четверо, и проболтаться должен был кто-то из них. Если вдруг окажется… ну, вы понимаете. Если почему-то это Клавиль рассказал… То он не захочет, чтобы об этом узнали. Я не думаю, что это он, – поспешил добавить Арамис – невольно краснея, потому что эта его убежденность бросала тень на честь гвардейцев, – но на всякий случай… В общем, нам надо вызвать его на откровенность, не показывая, что мы можем сомневаться.

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Арамис с трудом удержался от усмешки. Вопрос гвардейца явно не был риторическим – хотя должен был таковым быть. Откровенность, однако, была не тем, на что он рассчитывал, когда обдумывал визит к ложу раненого.

- Захочет, я думаю, если его разозлить, - отозвался он. – Но, прежде чем мы прибегнем к этому средству, кое я никак не могу почитать достойным доброго христианина по отношению к страждущему, я предлагаю использовать другой метод. Что, если вы, друг мой, сообщите ему – да вот с таким же мрачным и преисполненным скептицизма видом, как сейчас – что нам удалось побеседовать с сержантом городской стражи, и он по секрету признался, что их предупредил один из мушкетеров? Невинный и виновный, услышав такое, поведут себя по-разному. И мы сумеем понять, и что произошло, и как нам продолжать. С вашего разрешения, друг мой, я просил бы вас вести себя так, словно вы и мысли не допускаете, что этот толстый мерзавец мог соврать.

Д'Авейрон был дворянином, и поэтому Арамис не видел нужды добавлять, что ни в коем случае не следует в чем-либо обвинять Клавиля, давая тому возможность схватиться за шпагу и тем самым, ранение или не ранение, избежать лишних вопросов. Будь его напарником в этом странном расследовании кто-то, кого он знал лучше, и на чей ум мог бы положиться, мушкетер без колебаний взял бы себе роль злого инквизитора, уступив тому роль доброго. В сложившихся обстоятельствах, однако, он предпочел взять на себя более сложную задачу.

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Хотя гвардеец дал свой ответ только у ворот, согласие он выразил, уже когда к ним направился, и поэтому Арамис лишь кивнул и усмехнулся в ответ на шутку. Времени на более подробный план у них не было — ворота почти сразу открылись.

Келья, в которой временно разместили раненого, находилась недалеко от входа, но добирались до нее двое военных по меньшей мере полчаса — то ли оттого, что их визит совпал с общей службой, то ли потому, что монахи опасались, что они явились за тем, чтобы добить раненого. Но наконец долготерпение и здравый смысл взяли верх, и мрачный, непрерывно шмыгающий носом служка распахнул перед ними тяжелую дверь кельи. Мушкетер вошел первым, пригнувшись, чтобы не задеть головой низкую притолоку. Клавиль, растянувшийся на узкой лежанке, приподнялся на локте, просияв при виде однополчанина.

- Арамис! - Легкое недоумение отразилось на его лице при виде гвардейца. – Сударь?

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Слушая изложение утренних событий, с такой видимой легкостью изливавшееся из уст его спутника, Арамис вынужден был признать, что тот оказался умнее, чем он поначалу заподозрил, не сказав ничего лишнего и оставив полный простор для воображения. Удивительно ли, что Клавиль ни на мгновение не заподозрил истину?

- Это невозможно! – воскликнул он. – Арамис, неужели вы могли даже подумать?.. Я надеюсь, вы вколотили мерзавцу в глотку его грязную ложь?

Оказавшийся в затруднительном положении мушкетер глянул невольно на д'Авейрона, но ответил столь небрежно, что трудно было бы заподозрить, как лихорадочно работал в этот момент его мозг.

- Если бы я это сделал, дорогой друг, его соратники решили бы, что это правда. Признаюсь, я просто рассмеялся ему в лицо. Но затем господин д'Авейрон привлек мое внимание к исходу нашей встречи и задался вопросом, мог ли шевалье дю Барли его предвидеть.

Он бросил быстрый упреждающий взгляд на гвардейца. Однако тот не успел вмешаться.

- Ерунда. Мы были равны по силам, - возмутился Клавиль. – И потом, откуда, по-вашему, он мог знать, где мы встречаемся? Я сказал ему об этом только сегодня утром.

Слегка растерявшись, Арамис глянул на д'Авейрона. Клавиль не вел себя как человек, которому было что скрывать. Но что за странная это была дуэль, где оба секунданта до последнего момента ничего не знали?

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Арамис мысленно поморщился, а Клавиль уставился на гвардейца с явной неприязнью.

- Странности, сударь? – ехидно осведомился он. – Какие еще странности могут быть у королевского мушкетера?

- Ровным счетом никаких, - поспешно вмешался Арамис. – Все знают, что мы невинны, как овечки, отважны, как львы, изрекаем истину, как Евангелие…

- Да-да-да, и прекрасны, как Антинои, - засмеялся Клавиль.

- Господин д'Авейрон говорил не про дю Барли, разумеется. А про само это дело. - Вопрос, который хотел задать Арамис, его однополчанин запросто мог воспринять как оскорбление. Но как еще можно спросить, что послужило поводом для дуэли? - Вам не показалось, сударь, что Лаварден навязал вам эту ссору?

Клавиль заметно смутился, отводя взгляд.

- Нет. Послушайте, Арамис, если вам нечего делать, не откажитесь заглянуть ко мне и отправить сюда моего лакея. А то, признаться,  не испытываю ни малейшего желания провести здесь хотя бы лишнюю минуту.

Арамис прикусил губу. Судя по тому, как хмурился Клавиль, последний вопрос затронул какую-то струнку в его душе. Но как заставить его поделиться своими мыслями?

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

Глаза Клавиля сверкнули.

- Потому что он меня вызвал, - отрезал он. – Если уж кто-то разболтал о поединке, то это наверняка ваш товарищ. Тот, которого убили.

Арамис, недурно знавший однополчанина, заподозрил, однако, что тот был не вполне искренен. И что, во-первых, Лаварден на тот же самый вопрос ответил бы «потому что он меня оскорбил», а во-вторых, что Клавиль знает что-то еще. Что напрочь не хочет рассказывать. Может, дело было в присутствии гвардейца? В беседе один на один люди делаются откровеннее.

- Или Лаварден, - сказал он – просто наудачу. И тут его осенило. - Вы знаете, Клавиль, из того, что мне сказал господин д'Авейрон, я заподозрил, что он вызвал вас не случайно.

- Д'Авейрон? – ошарашенно повторил Клавиль, переводя взгляд на гвардейца. – Погодите! Что, ему тоже?..

«Заплатили», мысленно продолжил Арамис. Если бы однополчанин ответил иначе, он попытался бы настаивать на том, что зачинщиком все же был Клавиль – но теперь необходимости в этом не было.

- А тот, кто платил вам, знал, где вы будете драться?

Клавиль, заметно ошарашенный, кивнул, а затем, спохватившись, глянул на гвардейца. И даже не особо проницательный человек сообразил бы, что он изыскивает способ отказаться от своих слов или как-то их извратить.

Отредактировано Арамис (2016-12-09 00:24:09)

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс

– Вы не смеете!..

– Нет, конечно, – перебил Арамис, прежде чем мушкетер успел закончить свою мысль. Гвардеец великолепно сыграл свою роль – ему оставалось только вовремя подавать реплики. – Клавиль, опомнитесь! Мы солдаты, нам за то и платят, чтобы мы убивали друг друга, не в том дело! Тем паче гвардейца! Но этот, который заплатил вам за Лавардена – он же вас предал! И вас, и нас! Что это за мерзавец такой, что он нанимает людей, чтобы они ради него дрались, а потом их выдает?

Улучив момент, он бросил быстрый, но выразительный взгляд на д'Авейрона. Во многое из того, что он сказал, Арамис и вправду верил, но отнюдь не хотел, чтобы его напарник в этом странном деле принял его слова за чистую монету.

– Заплатил нам обоим? – переспросил Клавиль, начиная наконец понимать – именно так, как надеялся Арамис. – Нет, уверяю вас, вы ошибаетесь. Это невозможно. Я скрестил бы шпаги с вашим приятелем безо всякой оплаты, сударь. Но я уверен, что ему не платили.

Он в упор глянул на гвардейца.

Подпись автора

Если и есть что-либо приятное в жизни — так это заниматься тем, что мы делать не обязаны.
Рональд А. Нокс