Г-н де Совалье явно знал своих пажей – на его лице промелькнуло сомнение – и Шере не стал ждать, что возьмет верх: голос сердца, требовавшего верить, или голос разума, не смевшего отрицать очевидное.

– Вас никто ни в чем не обвиняет, сударь, – вмешался он с обычной своей мягкостью. Строго говоря, это было правдой – никакого обвинения из уст начальника пажей не прозвучало, одни намеки, и Шере собирался воспользоваться этим в своих целях. – Если, предположим, кому-то, кто узнал о краже раньше прочих – по какой-либо причине – захотелось бы бросить тень на одного из вас, разве не стоило бы ему выманить того из дворца, чтобы его можно было бы обвинить затем в том, что он уходил, чтобы спрятать украденное?

Г-н де Совалье кивнул, чуть раздраженно, как человек, сделавший уже те же самые выводы и даже заключивший, что записка легко могла бы в этом случае не сохраниться вовсе, но Шере не дал ему в этот раз перебить себя:

– Но разве не попытался ли бы он изменить в этом случае свой почерк? Человек, решивший отвести от себя подозрения – и бросить их на другого? Написать левой рукой, к примеру?

Шере встречал на своем веку немало людей, не умевших писать правой, и характерные особенности такого почерка хорошо знал. Шевалье де Круазье, похоже, был как раз левшой, что сильно упрощало Шере задачу – прямо говорить о подделке он бы не решился, но теперь, наведя г-на де Совалье на подозрения, мог на миг смолкнуть, позволяя этому, очень умному человеку сделать такую естественную ошибку… и давая г-ну де Круазье шанс оправдаться, а может, и утопить другого, не зря же он намекал в свое время на Феррена!

Отредактировано Dominique (2017-07-03 23:08:03)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Если бы у Шере еще оставались сомнения в невиновности Круазье, они бы развеялись, но не верность сделанных им выводов занимала его сейчас. Начальник пажей, напротив, удостоил юнца весьма пристального взгляда.

- Кто-то, - заметил он, - попытался сделать именно это. И, если господин Шере прав, вы сами также входите в число друзей этого господина.

- Я этого не говорил, - возразил Шере.

- Вы думаете, - задумчиво проговорил г-н де Совалье, вновь возвращая все свое внимание к секретарю кардинала, - это сходство случайно?

- Нет, сударь, - спокойно отозвался Шере, - вот, посмотрите. Чернила немного размазаны тут и тут - так выходит, если писать левой рукой. Но писал правша, это видно, потому что здесь и здесь, и еще здесь он держал перо правой рукой - видите? Совсем другой наклон. Возможно, буквы "в" у него получаются только правой рукой. И буква "я". Однако, кто бы это ни был, вряд ли он хотел скомпрометировать шевалье де Круазье, только скрыть свое авторство.

Изумление на лице г-на де Совалье уступило место нескрываемому сомнению - как всякий придворный, он склонен был ожидать от людей худшего. Но вслух он сказал только:

- Вот как!

Писал Шере, разумеется, правой, но смазанные чернила и наклон письма были, на его опыте, точными указаниями на левшу, и он воспроизводил их вполне намеренно - как и отклонялся от них в указанных им местах. И г-н де Совалье, судя по тому, как он быстро вернулся к столу и принялся вновь перебирать бумаги, надеялся теперь определить вора по этим отклонениям.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

– Какой-нибудь лакей? – тихо предположил Шере, бросив на сына быстрый взгляд, в котором и взрослый ничего не сумел бы прочитать. – Но шевалье… сударь, мне не хотелось бы верить, что ребенок способен…

– Вы представления не имеете, – меланхолично возразил начальник пажей, снова складывая бумаги в аккуратную стопку, – на что способны дети.

Шере поклонился, краем глаза глядя на Александра – чувствуя, как горло сжимается снова от тяжелого липкого страха. Что тот понял, о чем догадался? Его вообще не должно было здесь быть – к чему г-ну де Совалье потребовался лишний свидетель?

– Я не смею спорить с вами, сударь, – Шере не поднимал головы, но говорил куда увереннее, чем мгновением ранее, – но мне кажется, что понять, кто мог написать эту записку, только по измененному почерку…

Г-н де Совалье подавил улыбку, и, если бы Шере не следил за ним так внимательно, он бы ее вовсе не заметил. Сейчас, однако, это было к лучшему – сейчас г-н начальник пажей отыщет способ избавиться от кардинальского прихвостня, чтобы затем продолжить разбирательство самому, и, дай Бог, завершит его без шума. Совпадающие буквы – не доказательство, но если знаешь, кого подозревать – рано или поздно вор либо выведет слежку к своему тайнику, либо попадется на продаже краденого. Начальник пажей, однако, удивил его.

– Подождите, прошу вас, здесь, господин Шере. И вы, господа.

Не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере, стоило двери закрыться, обернулся к обоим пажам.

– Будь я господином де Совалье, – без обиняков сказал он, – я задал бы вам два вопроса. Кто ненавидит вас обоих в достаточной мере, чтобы подстроить вам такие неприятности, и где бы этот кто-то мог спрятать украденное. Ответ на первый вопрос вы как люди благородные дать не сможете, но я весьма удивлюсь, если господин де Совалье его уже не знает. А вот второй… ведь нет же ничего недостойного в том, чтобы помочь вернуть украденное?

Если начальник пажей не спешил сейчас к юному шевалье де Шьера, то либо Шере вовсе не знал людей, либо у него был другой осведомитель.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере не мог не подумать, что злейший враг Александра был, похоже, даже наивнее его, если тоже не имел ни малейшего представления, кто может его не любить. Другое дело, что так не любить, чтобы подделать письмо его почерком – возможно, таких врагов у него и не было.

- Драгоценности, под плинтусом? - не без иронии осведомился он. - Вряд ли, там не хватило бы места.

А под половицей прятать можно лишь там, где живешь или часто бываешь… В конюшне? Ведь их учили ездить верхом, этих молодых людей, и… Была ли у каждого своя лошадь? Не пешком же они последовали бы за королевой, если бы ей захотелось куда-то поехать? А если так, был ли у каждой из этих лошадей свой денник?

- Господа, - спросил он, - у вас у каждого своя упряжь?

Александру нужно было в какой-то момент купить шпоры, это было точно, а остальное? С тех пор, как мальчик оказался в Париже, его служба поглощала деньги, как песок - воду, и Шере не мог оттого вспомнить, за что он платил когда.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шевалье де Круазье промолчал, и Шере не мог не задуматься, понял ли он, откуда взялся этот вопрос. Как бы ни называлась его должность на конюшнях, он был дворянином, а значит, вряд ли его обязанности были чересчур обременительны… но своя лошадь у него с новой службой могла появиться – купленная или негласно признанная за ним. Шере на его месте, не знай он, что записка была подделкой, потел бы сейчас от страха, гадая, не подбросили ли украденное в его вещи, и прикидывая, кто это мог быть.

Дверь кабинета приоткрылась. В образовавшуюся щель влетела выброшенная из окна собака и шлепнулась на пол, распластав тряпичные лапы. Шере, стоявший ближе других, наклонился за ней.

– Берете кусок ткани, – сказал он, не глядя на двух пажей. – Складываете, сшиваете по обеим сторонам. К третьей пришиваете пару завязок, кладете внутрь свою подушку. Если кто в руки и возьмет, так ведь мягко – не заметит. И спрашивать никто не будет, потому что все понятно: прохудилась подушка, и все дела. Можно и без завязок, зашить, чтоб точно никто не полез.

Он протянул игрушку ее владельцу.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Если бы целью Шере было найти его высокопреосвященству новых сторонников среди пажей ее величества, он мог бы гордиться собой: первый, самый важный шаг к такого рода отношениям это личная приязнь, и ему удалось добиться ее от юнца, которых был сперва крайне к нему не расположен. Чуть позже шевалье де Круазье подумает, и если он осознает, что брат Александра его защищал… Шере не взялся бы предсказывать, каким будет результат этого осознания: в сказках спасенный проникается благодарностью к спасителю, а в жизни… в жизни все может быть ровным счетом наоборот и девушка, которую ты спас и взял к себе в дом, через полгода отправит тебя на эшафот.

Здравый смысл говорил, что, если шевалье де Круазье будет достаточно умен, чтобы увидеть, кто играл какую роль, может, он сообразит также, что с Александром ему выгоднее дружить – но слишком у многих людей здравый смысл молчал или шептал слишком тихо, и оттого Шере больше надеялся на нерассуждающую благодарность, которую должен был испытывать юнец, получив назад свою игрушку, без насмешек и поучений, но с добрым советом. Поэтому же он лишь коротко кивнул, не глядя на мальчиков, и беззвучно отошел к окну – за которым, однако, ничего, стоящего внимания, не происходило. К счастью, ждать пришлось недолго.

– Прошу прощения, сударь, – г-н де Совалье запыхался, но выглядел донельзя оживленным, и Шере не мог не подумать, что его прогулка увенчалась успехом, как бы опытный придворный ни пытался это скрыть.

– Пустое. Вы что-то узнали, сударь?

– Нет, – взгляд начальника пажей сместился чуть в сторону – но возможно, он лишь проверял, как ведут себя его подопечные. – Вы можете больше не беспокоиться, сударь, драгоценности нашлись. Их обронили на конюшне.

Он торжественно поднял в руке замшевый мешочек.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере, которому г-н де Совалье подробно объяснил, где, когда и как была обнаружена кража драгоценностей, мог бы и поверить: шкатулка, в которой они лежали, была сама по себе настолько тяжелой, что обворованная дама заметила, что она пуста, только добравшись до родительского дома. Но он, во-первых, был уверен, что мешочек никак не мог быть один, а во-вторых, помнил про подброшенную брошку. И, также кланяясь начальнику пажей, он мысленно поздравил самого себя с верным выводом.

– С вашего разрешения, сударь… Я заберу? Письмо?

Записка, якобы выманившая Александра из Лувра, в выстроенную г-ном де Совалье картину не укладывалась, но совпадения же тоже случаются?

Г-н де Совалье заметно помрачнел и сосредоточенно принялся искать за отворотом рукава.

– Боюсь, я обронил ее где-то по дороге. Зачем она вам?

– Мой начальник хотел взглянуть, – это было чистой правдой, но Шере постарался не смотреть на Александра. – Боюсь, мне не следовало выпускать ее из рук.

– Черт… Да вот же она! – искомая записка появилась из-за отворота другого рукава и немедля была вручена Шере. – Чья-то дурная шутка, я уверен. К сожалению, как вы сами видели – вряд ли удастся установить, кто за ней стоял.

Шере вновь ограничился поклоном – сказать что-либо, не солгав, было сложно – и, произнеся все положенные случаю заверения, покинул кабинет начальника пажей, сделав Александру знак следовать за собой – знак, тотчас же подтвержденный г-ном де Совалье.

Отредактировано Dominique (2017-07-11 18:01:58)

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

Шере, который последние несколько минут прикидывал последствия завершившейся беседы для всех заинтересованных лиц, также огляделся, прежде чем ответить. Побывать в парадных покоях Лувра ему еще не довелось, но в то, что там даже полы отделаны золотом, он не особо верил, и все, что он пока видел, эти его сомнения подтверждало – напротив даже, побелка на дощатых перегородках кое-где облупилась, а по полу дуло так, что он это чувствовал даже в шерстяных носках.

– Написал я его, – неохотно объяснил он. – Если левой рукой писать, то непонятно, кто писал. Ну ты же слышал?

- Левой рукой? Ну слышал... Но как же, левой рукой?.. - Александр посмотрел на свою левую руку и  пошевелил пальцами. - Нет, я понимаю! Но как же он свой почерк вдруг узнал?

– Левой рукой даже у разных людей одинаково выходит, – отвечая, Шере ничуть не покривил душой. – Потому что перо приходится держать определенным образом – неудобно. Поэтому получилось похоже на его почерк.

Он мог бы добавить к этому очень многое – сказать, например, что он рассчитывал именно на это, чтобы г-н де Совалье растерялся и не успевал обдумать происходящее – чтобы он пошел по тому пути, на который его исподволь подталкивал Шере своими рассуждениями; чтобы он не мог затем отказаться, даже мысленно, даже на миг, от простой теории, которая объясняла все.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.

– Это был шевалье де Феррен, – ответил Шере, которому вдаваться в подробности хотелось немногим больше, чем обсуждать свои мотивы. – Ты же слышал, что драгоценности нашли на конюшне. Вполне вероятно, что господин де Совалье, как только он осознал, что вор пытался бросить тень на кого-то другого, сразу же понял, кто это мог быть.

Попроси его кто-нибудь ответить, каким образом он сам пришел к тому же выводу, Шере вряд ли сумел бы дать разумное объяснение. Шевалье де Феррен ему не понравился, но разве это причина обвинять человека в воровстве и тем паче, наводить на него подозрения начальника пажей, как это сделал Шере, скопировав почерк юнца там, где он не писал левой рукой? Но в своих умозаключениях он был уверен, и шевалье де Круазье, сам того не зная, подтвердил их, упомянув, что матушка Феррена отнюдь не так щедра с ним, как он пытается представить – а доказывать что-то кому-то ему было не нужно. Если бы г-н де Совалье не вернулся с добычей, можно было бы сомневаться, но где бы еще тот мог найти пропажу?

– Я думаю, он очень скоро исчезнет из Лувра, так что не болтай, господину де Совалье это не понравится.

Подпись автора

Никто.
И звать меня никак.