Рассвет следующего дня застал Атоса уже на ногах, в переулке близ Королевской площади. Мушкетер предпочел не впутывать в более чем сомнительное мероприятие никого из друзей: то, что он собирался проделать, было по меньшей мере скандальным. А опасным так безусловно. И неизвестно еще, чего стоило опасаться сильнее: гостеприимства миледи или реакции его высокопреосвященства. Прежде чем отправляться, Атос написал несколько писем – д'Артаньяну, мэтру Барнье и Ришелье, в которых изложил все, что ему было известно о леди Винтер. Письма должны были ждать своего часа и, в том случае, если он не выйдет из особняка миледи в течение двух-трех часов – а подобную возможность Атос более чем допускал - Гримо должен был передать их адресатам.

При известном везении задуманное должно было получиться. Приставленный ко лбу пистолет неплохо склоняет людей к переговорам. Удалось в «Красной голубятне» - удастся и сейчас. Атос рассчитывал на то, что явившегося с ранним визитом дворянина впустят в особняк, а уж потом… Дело несколько осложняло то, что он понятия не имел, сколько челяди в доме. Однако мушкетеру посчастливилось. Он не успел еще направиться ко входу, когда туда подкатила карета миледи, и двери распахнулись, а соскочивший с запяток лакей открыл дверцу, почтительно ее придерживая и явно ожидая, что из дома сейчас выйдет госпожа. Кучер же, покосившись на особняк, слез с козел и поспешно проверял что-то в упряжи. Атос отступил за угол, в тень, и взвел курок пистолета; по губам мушкетера скользнула саркастическая усмешка. Беседа в карете с прекрасной женщиной – что может быть лучше? Леди Винтер сядет в экипаж, лакей взберется на запятки, и у него будет несколько мгновений, чтобы вскочить в карету следом за миледи…

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

Атос с холодной сосредоточенностью, словно перед боем, следил, как стройная женская фигура, помедлив миг в дверях, подходит к карете, скрывается внутри, как лакей закрывает за ней дверцу и поворачивается, чтобы занять свое место на запятках… Пора. Несколько стремительных мягких шагов. Кучер разбирает вожжи, лакей, вздрогнув от стука каблуков за спиной, начинает оглядываться… но мушкетер уже коснулся ручки, рванул ее, распахнул и захлопнул за собой, оказавшись внутри кареты, в душистом сумраке. Карета мягко покачнулась под новой дополнительной тяжестью. Застывшее, словно витраж, знакомое до малейшей черты и чужое, прекрасное лицо – вполоборота, странно светлые в полумраке глаза, не успевшие, казалось, еще его узнать. Рукоятка пистолета в ладони. Все как надо. Рискнет лакей сунуться внутрь или подождет событий?

- Я слышал, вы меня ищете, сударыня. – Собственный голос показался Атосу чужим. – Прикажите кучеру трогать, мы с вами прекрасно побеседуем на ходу.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

Удивительно все же, как быстро эта женщина умела возвращать себе самообладание. Вскрик, движение – и спустя какой-то миг вновь несокрушимое спокойствие. Или после предыдущей встречи она уверилась в том, что он не причинит ей вреда? Или в тот раз она была слишком потрясена уже тем, что ее муж жив? Кто знает. Душа леди Винтер представлялась Атосу бездонным черным колодцем, вглубь которого не дано проникнуть ни одному, даже самому зоркому взгляду. Он холодно улыбнулся.

- Неужели на этот раз вы не удосужились обеспечить себе индульгенцию, сударыня? Впрочем, шутки в сторону.

Карета дернулась и покатилась.

- В прошлый раз, если вы помните, я предупредил вас, чтобы вы оставили в покое моего друга, и отнял у вас оружие, - спокойно продолжал мушкетер, не сводя с миледи внимательного взгляда – он отлично помнил, что от этого ангельского существа можно ожидать чего угодно. Например, удара кинжалом. – В этот раз я хочу того же самого, сударыня.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

- Помочь, вы? – Атос усмехнулся. Попытка задеть была настолько откровенной и настолько же примитивной, что вызывала нечто вроде разочарования. От леди Винтер можно было ожидать чего-нибудь более утонченного. – Право, мадам, ни у кого из нас нет желания приблизить смерть, а это лучшее, что вы умеете, не так ли? Так что не трудитесь разыгрывать передо мной комедию и пытаться кого-нибудь оскорбить, это не в ваших силах. У вас есть очаровательная привычка убивать тех, кто чем-то вам не угодил, но на сей раз вы зашли чересчур далеко, сударыня. Как вы полагаете, кем ваш патрон дорожит больше – вами или капитаном де Кавуа?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

- Может быть, и спрошу, - жестко пообещал Атос. Он не видел леди Винтер полгода. При прошлой встрече им владели ярость и желание убить – убить еще раз, столько, сколько потребуется. В этот… Ангельской красоты облик, мелодичный голос, чистый взгляд миледи могли обмануть кого угодно, но человек, бывший когда-то графом де Ла Фер, ощущал теперь лишь отвращение и ледяное презрение. Она говорила о своей невинности и небесной защите, хотя не могла не осознавать, что он знает о ней почти все. Что это – невероятное бесстыдство? Способность уверовать в собственную ложь? Издевка? Да полно, осталось ли в ней хоть что-то человеческое?

- Так вы вчера утром встречались с капитаном лишь для того, чтобы предупредить его о моем коварстве? – сдержанно спросил мушкетер. – Или у вас были иные поводы?

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)

Глаза Атоса сузились. Вот теперь это был ее истинный облик. Гадюка не вызывает гнева тем, что она ядовита, такова ее гадючья природа, но напоминать о призраках прошлого миледи все же не стоило. Гнев пришел как воспоминание, и палец на спусковом крючке слегка дрогнул, поддаваясь желанию оборвать змеиное шипение. Сказала ли она правду? Он вполне отдавал себе отчет, что не сможет в этом убедиться. Никак. Но Атос и не ставил перед собой такой цели.

- Мадам, принимайте вы у себя хоть целую роту швейцарцев, - равнодушно произнес он, глядя не в глаза леди Винтер, а чуть выше, на высокий чистый лоб, словно выбирая подходящее место для пули, - что бы вы с ними не проделывали. Но вам придется меня дослушать, потому что я еще не все сказал.

Будь на ее месте обычная женщина, Атос предположил бы даже, что она не лжет и в самом деле не видела Кавуа, а стало быть, не имеет отношения к его пропаже. Иначе постаралась бы это отрицать с большим жаром. Или спросила бы, при чем тут пикардиец. Но, имея дело с миледи, уверенным нельзя было быть ни в чем, даже если вырвать у нее признание под дулом пистолета.

-  Запомните, мадам. Если я узнаю, что с капитаном де Кавуа случилось несчастье, я буду считать, что виновны в этом несчастье вы. И тогда, можете быть уверены, ваша судьба повторится – но уже окончательно и бесповоротно. - Голос мушкетера звучал по-прежнему бесстрастно, не оставляя сомнений – это не угроза, а просто обещание. - И ваш патрон узнает о вас все. Но вам это будет уже безразлично. Поэтому в ваших интересах, мадам, беречь жизнь капитана как величайшую вашу драгоценность. Вы знаете, я не бросаю слов на ветер. Будьте уверены, я успею первым.

План Атоса был прост. Если несчастье уже случилось, ему останется лишь отплатить. Если миледи ни при чем, Кавуа это не повредит. Но если он прав в своих предположениях, и леди Винтер что-то предприняла, или лишь собиралась предпринять… То она не только станет его уверять, что ни в чем не виновата, но и приложит все усилия, чтобы капитан остался жив. Особенно, если он находится в ее власти.

Подпись автора

Никогда будущее не представляется в столь розовом свете, как в те мгновения, когда смотришь на него сквозь бокал шамбертена. (с)