Исчезновение пленницы недолго оставалось незамеченным. Жанна, искренне обеспокоенная ее возможным нездоровьем, позаботилась насыпать тлеющих углей в грелку, завернула ее от греха в потрепанное шерстяное одеяло и понесла молодой женщине. Обнаружив, что г-жа де Бутвиль исчезла, она бросилась обратно на кухню, где неторопливо потягивали горячий сидр два наемника.

– Нет ее! – с порога выкрикнула она. – Убежала! В домашних туфлях, и шаль тоже… Бегите же!

– Дождь идет, – уныло заметил француз, едва приподнимаясь на месте. – И куда людей только тянет, по такой-то погоде!

– Сперва дорога, – эльзасец был настроен более по-деловому. – В лесу пока искать…

– Заблудится, – отчаянно воскликнула Жанна. – Замерзнет!

Лица обоих наемников приняли философское выражение, позволявшее заключить, что жизнь и смерть г-жи де Бутвиль не слишком их волнует, но они послушно направились к двери.

– Дорога, – повторил эльзасец. – Проще.

– Найдем, – отмахнулся француз. – Следы останутся, мокро же.

– А если лес?

– Собаку возьмем. В деревне. Наверняка есть. Не тушуйтесь, матушка, найдем. Эх, жалко лошадей нет!

Обнаружив следы беглянки на тропе, ведущей в деревню, француз позвал своего приятеля, и оба неспешным шагом пошли в том же направлении, не забывая при этом проверять то и дело, не заблудилась ли их подопечная. Не ожидая от слабой женщины особой прыти, они решили преподать ей небольшой урок, заставляя ее преодолеть пешком не меньше полу-лье в дурную погоду, промокнуть, замерзнуть и как следует раскаяться в своем побеге.

Отредактировано Провидение (2017-05-05 02:41:48)

Появившуюся из лесу даму Жан-Пьер, конечно, заметил, но особого внимания не обратил. Тележка у него была маленькая, а папаша Роже, привозивший из Парижа «ночное золото» сказал, что после полудня не задержится. Выслушивать попреки тетки Мари Жан-Пьер не хотел и начал с ее делянки, да подзадержался, а дядюшка Проспер, если узнает, что его поле обделили, одними тумаками не ограничится. Жан-Пьер торопился поэтому, как мог, и по сторонам не смотрел, разгрузился да заспешил назад, и прозвучавший внезапно женский голос явился для него полной неожиданностью.

- Так она ж не моя! - изумился он, не успев даже посмотреть, кто спрашивает, так удивило его, что кто-то может не знать таких простых вещей. - Ваша милость, то есть. Дядьки Проспера она.

Тут Жан-Пьер разглядел наконец даму и даже присвистнул. Это что же это она, бедолага, промокла так?

Жан-Пьер уныло помотал головой. Соображал он скверно, и тетка вечно ругалась, и братья, и отец – одна лишь мамка, пока жива была, не бранилась, но тут, чтоб не сообразить, надо было совсем дураком быть, а дама, она не глупая, верно, была, но ведь дворянка же, а дворяне, они жизни совсем не знают, которые приезжие, не господин барон, конечно. Ну куда ж она такая на лошади поедет, и без седла, и в платье!

– Да не мой он дядька, – поправил Жан-Пьер, – дядька мой умер давно, я его и не знал вовсе, а другие, которые мамкины братья, вообще не в этих краях живут, отец мой, он мамку из Тура привез. И рассказывал потом, какая она была, ну ух!

Хорошенькой мамка не была, она была старая, а вот раньше, сказывал отец, красавица была – может даже, вот как прям эта появившаяся из лесу дама – ну прямо небесное видение, даром что мокрое насквозь и растрепанное, и волосы как у мамки были, да и годков ей ну как ему, и глаза у нее ну такие несчастные! От полноты чувств Жан-Пьер так тяжело вздохнул, что даже кобыла обернулась.

Жан-Пьер даже рот открыл, во все глаза уставившись на даму. Прям как в сказке! Только вот кто же ее, бедную, похитил-то?

- Так вы… это… вы ж промокли вся! – Жан-Пьер взялся было за свою куртку, но тут же спохватился. Куртка была грязная, ну то есть не очень грязная, но не надевать же ее на такое платье. – Так спрятаться надо?

Он огляделся, как если бы из лесу прямо сейчас должны были выехать преследующие даму всадники. Кусты все, как назло, были голые, не укроешься, а ежели в деревню пойти, так ведь нагонят же.

Тут мысли молодого крестьянина приняли иной оборот. Ведь те, кто за дамой гонится, вряд ли обрадуются, что ей кто-то помог. А ежели это сам господин барон? Ну мало ли, говорили, будто у него дела в последнее время не очень идут. Может, решил выгодно жениться?

Лицо Жан-Пьера приняло хитрое выражение, и он решительно ткнул пальцем в сторону леса.

- А вы там спрячьтесь. За деревьями.

Слова о награде он не то чтобы пропустил мимо ушей, но перевесить возможную угрозу такие обещания никак не могли: при всем своем простодушии Жан-Пьер знал, что с господами ссориться не надо. Лошадка его, повинуясь незаметному для постороннего взгляда прикосновению, вновь тронулась с места.

Прежде чем ответить, Жан-Пьер снова оглянулся на лес, однако никаких преследователей было не видно, и он, слегка приободрившись, придержал лошадь, чтобы ответить.

– Монжан, барышня, деревня наша зовется, только мы вроде как в стороне, и приезжие у нас мало бывают, в вот ежели вы дальше по дороге пойдете, то непременно до Френа дойдете, и там точно постоялый двор есть, да, а у нас нет, только у мельника остановиться можно, только не такой даме, конечно, да. – Тут новая мысль пришла в его кудлатую голову, и Жан-Пьер радостно закончил: – А вы бы к господину барону в имение лучше пошли, а, барышня? Или, гм, то есть, гм, только ведь до господина маркиза, то есть не до него самого, конечно, а до управляющего его далековато будет, и что там он сможет еще сделать… Может, в Париж вам лучше податься, а?

От непривычного умственного усилия Жан-Пьер так вспотел, что снова стащил с головы шапчонку, и поэтому по привычке еще и поклонился.

Жан-Пьер возмущенно засопел – не такой благодарности он ждал за свои усилия! Присущая каждому крестьянину осторожность, впрочем, взяла свое, и вместо того, чтобы ответить так, как хотелось, он сперва обвел взглядом оставшееся позади поле, поглядел на дорогу, на лес, откуда пока никто опасный не появлялся, взял лошадь под уздцы и потянул вперед.

– А вы до деревни дойдите, – предложил он осторожно, – оно это правильнее будет, а то ведь вы дорожки наши небось не знаете, заблудитесь за милую душу! Вот пряменько так идите и за холмом она и будет.

Как не тянуло Жан-Пьера отправить вдруг ставшую такой несносной даму по неправильному пути, раз уж она даже где север не знает, сделать это было никак нельзя – дорога ведь либо в лес ведет, либо до деревни, больше некуда, и там ей все правильно расскажут, а на тропку она чай не такая глупая, одна не пойдет.

Мужчины ходят быстрее женщин, а идти по размокшей после дождя дороге в сапогах много проще, чем в домашних туфлях. Чем ближе они подходили к опушке, тем больше наемники ускоряли шаг, осознавая, молча, но неуклонно, что появление похищенной дамы в деревне может не входить в планы их нанимателя.

Выйдя из леса, они заметили впереди у холма крестьянскую телегу и ненамного обогнавший ее изящный женский силуэт и, не сговариваясь, перешли на бег, рассчитывая настичь беглянку еще до околицы.

Г-жа де Бутвиль не успела запыхаться, когда ее поймал за руку догнавший ее первым француз, остановившийся так резко, что молодая женщина упала бы, если бы ее не подхватил подоспевший с другой стороны эльзасец.

- Осторожней! Что же вы, - укоризненно проговорил он. - Охь, как же вы босая.

- Волоком, - предложил его практичный товарищ. - Позвольте вас назад сопроводить, ваша милость. А то, не ровен час, людишки здесь грубые...

Взгляд, которым он сопроводил это последнее утверждение, не оставлял больших сомнений, что к таковым он причисляет и себя.