Взгляд графини, верно, был весьма выразительным. Жанна съежилась на глазах.

– На-на-на чердаке, – пробормотала она.

Теодор не без издевки глянул на двух телохранителей его светлости.

– Помогите гм, даме. Вам ближе. – Получилось двусмысленнее, чем он ожидал. Но ему было откровенно не до того. – Господин герцог. Эта встреча состоялась, потому что она была кому-то очень нужна. Я готов поверить, что не вам. Но если я услышу о ней от других, я буду знать, кого в этом винить.

Угроза в его голосе была так же очевидна, как и клинок в его руке. И если его беспокоило то, что угрожает он почти принцу крови, по его лицу этого было не понять. Впрочем, на свой лад Теодор был почти тактичен. Не сказав ни слова о том, чья признательность его беспокоила в последнюю очередь.

– Мой бог, – пробормотал Теодор. Которого предположение, что господин герцог, пожелай он того, мог бы превратить замужнюю даму в девственницу, позабавило настолько, что он сумел даже не прокомментировать его вслух. – Я тоже сочувствую вашему племяннику. Но не очень, сам виноват.

При всех недостатках бретера, подозрительность была ему несвойственна. То, как легко его светлость отверг наветы Жанны, и настойчивость, с которой он отрицал свою причастность к похищению, возымели свое действие. И Теодор вернул, наконец, шпагу в ножны.

– Это правда, мадам, – признал он, – господин герцог – лучший защитник чем я.

- Если вашему... сопровождающему угодно оставаться поблизости, тогда я буду хоть и не уверен в верности вашего и своего решения, но забрезжит некая надежда, что вы не угодите в очередной переплёт до возвращения в Париж его светлости, - герцог смерил взглядом хрупкую фигурку Эмили и не мог не отметить, что, при всём раздражающем его нежелании следовать советам, он не мог питать к ней неприязни. Действительно, она вызывала желание уберечь от напасти, так что он мог понять племянника в скоропалительности его капитуляции перед Гименеем. - Если же господин де Ронэ будет занят сочинением поэмы о греках и их забавах, то я бы охотно поделился своими телохранителями, дабы вы точно сдержали своё слово и не пришлось вновь выручать вас из какого-нибудь охотничьего домика.

Шарль нарочно не смотрел на Ронэ, словно того не было рядом, и досадовал, что в присутствии дамы не может ввернуть несколько более живописных метафор, которые бретёр, возможно, и не оценил бы по достоинству.

- Мадам, это? - раздался голос Сен-Ло, свесившегося над люком. В руках у него был свёрнутый кулем грубый домотканый плащ.

Отредактировано Шарль де Валуа (2017-09-15 00:29:02)

Губы Теодора дрогнули в новой усмешке. За время отсутствия мадам де Бутвиль он не сказал ни слова. Предпочитая скептически изучать стоявших напротив троих мужчин. И обдумывать свое положение – просить коня у господина герцога он не собирался. Что было для него еще одной причиной советовать молодой графине принять услуги его телохранителей. Пусть и в форме, которая явно не понравилась ни ей, ни их господину.

– Мой бог. Добродетель сделалась мерзостью? Мадам, у моей лошади перерезана подпруга. Поезжайте с его светлостью, я найду вас позже.

Он глянул при этом на окно. За которым уже сгущались ранние зимние сумерки. Прикидывая. Дойти до ночи до замеченной по дороге деревушки он мог. Обзавестись новой подпругой или найти кого-то, кто быстро починил бы старую – вряд ли.

Его улыбка стала ироничнее. Жанна будет в восторге, узнав, что он остается на ночь.

- Мадам, вы уверены? - с нескрываемой иронией отозвался герцог. Он по-прежнему не смотрел на бретёра, делая вид, что того вовсе нет рядом. Впрочем, речи его, вальяжные и неторопливые, выдавали уязвленность и ярость. - Я бы предпочёл проделать путь в спокойствии и не выслушивать низкопробные мерзости, которые в притонах, допускаю, весьма ценятся, но сомневаюсь, что в приличном обществе их автору были бы рады. А вы теперь графиня де Люз, и подобная компания уже скверно отразилась на вашей репутации. Вы же помните, с чего началась наша беседа.

Ангулем многозначительно посмотрел на Эмили. Он уже было обрадовался, что небольшая месть, свершённая руками неизвестных злоумышленников, позволит немного поторжествовать над злоязыким поэтом, но девчонка снова показала зубки, возжелав прихватить одноглазого в Париж. Подозрительная привязанность. Однако в то, что Ронэ согревал постель мадам де Люз в отсутствие супруга, его светлость поверить никак не мог.

- Оставьте этого господина здесь, может, овцы и козы вдохновят его на новые подвиги и строчки.

Отредактировано Шарль де Валуа (2017-09-21 00:05:46)

Укол бретёра достиг цели. Герцог вновь сделал вид, будто шевалье де Ронэ не почтил этот свет своим появлением, однако глаза его метали молнии. Внук зачинщицы Варфоломеевской ночи не отличался святостью и всепрощением, зато грех мелочной мстительности за ним водился и время от времени проявлялся, всё больше в брюзжании и сплетнях, нежели действиях, но теперь он искренне жаждал крови. Крови в самом самом недвусмысленном виде, и сочиться она должна была из горла одноглазого наглеца.

- Мадам, вашему другу пойдёт на пользу одиночество, а мы же со всему удобствами доберёмся до Парижа. Мой бездельник паж отдаст вам своего коня, - его светлость протянул руку Эмили, приглашая её последовать за ним в темноту ноябрьского вечера. - Позже вы вновь услышите гениальные вирши и остроты господина де Ронэ. Удивительно, как они вас не утомили в таком избытке.

Герцог поймал взгляд Тоени. Понял ли тот, что получал индульгенцию на устранение  чересчур много позволявшего себе поэта? Шарль сомневался в умственных дарованиях своего телохранителя и мысленно обещал себе облечь намерения в слова, когда их скромный кортеж станет рассаживаться по сёдлам.