Кто бы знал из скольких бесчисленных ухищрений и приёмов состоит искусство обольщения?  Сколько уловок используют женщины, чтобы блистать, очаровывать, похищать разум и вызывать у мужчин то чувство, которое прилично называть влюбленностью,  а честно – вожделением? 
Анна не сочла излишним переодеться к визиту  Шере хотя понимала, что едва ли тот способен вспомнить в каком она была платье несколько часов назад.  И волосы распустила и велела служанкам тщательно их расчесать, так чтобы весь вид её говорил пришедшему, что она доверяет ему как другу, доверяет настолько, чтобы выйти почти по-домашнему, намеренная посвятить нынешний вечер только одному гостю.

Любуясь собой в зеркале,  как раз перед тем, как вошла горничная с докладом, что месье Шере прибыл, Миледи перекинула волосы вперед,  и молитвенно сложив ладони, подняла лицо, придав ему кроткое и одухотворенное выражение. Ах, как бы не милостиво было к ней время, будь она на десять лет моложе, с той, что отражалась в зеркале, можно было бы писать святую Агнессу.
Но отправилась к гостю не сразу. Сначала Анна попробовала собрать волосы и заколоть на затылке одним из гребней, но сочла, что такая, открывающая лицо причёска, придаёт ей излишнюю строгость, и раздумала.

И прежде чем открыть дверь, склонилась, как какая-то любопытная девчонка-горничная к замочной скважине  - посмотреть, чем занят секретарь  Ришелье, волнуется ли, томиться ли в ожидании.  Мужчине, получившему недавно столько многообещающих прикосновений, вздохов и взоров надлежало не то что томиться -  изнывать от нетерпения.  Комнату шагами мерить, воротник поправлять или кружево манжет или шляпу то снимать, то надевать обратно на голову, чтобы снять при появлении дамы.
Ничем таким Доминик Шере не занимался, а сидел скромно, пробуя поданное печенье, словно и не на встречу с прекрасной дамой явился, а…

Ах ну да… она же сама его пригласила письмо писать.  И с мыслью о том, что возможно, только затем и …  женщина распахнула дверь и с радостной улыбкой устремилась к гостю.

- Месье, -  ей пришлось даже чуть наклонить голову, чтобы поймать взгляд Шере, - я… я так счастлива, что Вы пришли. С Вашей стороны было жестоко заставлять меня ждать. Я думала на Вас сердиться, но… теперь понимаю, что просто не смогу.

Взгляд её упал на графин и на бокал, наполненный почти до половины.
- Вам не по вкусу белое вино?  Я прикажу подать красное.

- Уверена, что Вы, должно быть, счастливы, работая до темноты на такого человека, как Его Высокопреосвященство, - протянула Анна с самым серьёзным выражением лица, и лишь смешливые искорки в светло-голубых глазах выдавали  внимательному взору истинное отношение леди Винтер к собственным словам.
Давняя привычка брать ладони собеседника в свои и смотреть ему в глаза во время интимных и дружеских разговоров едва ли сознавалась этой женщиной, как жест кокетства. Это позволяло выразить приязнь, показать в нужный момент простоту и лёгкость характера, коими леди Винтер не обладала в той мере, как ей приписывали. А еще первая реакция человека на подобный жест многое говорила о нём самой Анне и о том, как следует себя с ним вести далее.
Вот и теперь, пробуя реакцию своего застенчивого гостя, женщина поймала  его бледные руки в свои и  легонько сжала, поразившись тому, как холодны пальцы Доминика. Причиной её удивления было лишь то, что обыкновенно это руки других людей грели её пальцы своими касаниями, но никак не наоборот. А это открытие стоило того, чтобы им поделиться.
- Какие у Вас, оказывается, зябкие руки, месье Шере, - вздохнула она с искренним сочувствием, - бесконечная работа пером не пойдет им на пользу. Поверьте, я знаю о чём говорю. Мои пальцы немеют, если я пишу хотя бы три больших письма подряд... А это ваше "пока буквы видно" приводит меня в ужас... или в восхищение. Право, не могу решить.

Сочувственные "ужас или восхищение" однако, ни в коей мере не изменили намерений леди Винтер относительно Шере. "Одним письмом больше, одним  меньше - какая разница", - сухо шепнула та часть её личности, в которой ведущими качествами являлись целеустремленность и себялюбие.
- Но вы ведь знаете, что говорят о людях с холодными руками?, - Анна интригующе улыбнулась в ожидании ответа, который ей, любящей отогревать пальцы в  меховых муфтах, всегда особенно нравился.

Та едва ли не паническая быстрота, с которой Шере высвободил  кисти своих рук из ладоней леди Винтер позволяла сделать несколько предположений. Парочку из которых графиня, в силу искренней порочности собственной натуры нашла чрезвычайно занятными и пикантными.  Возможно, робость  и застенчивость Шере и нежелание  сохранить контакт рук даже несколько секунд, вполне допустимыми в рамках приличий и расположения хозяйки дома к гостю, объяснялись тем, что женщины Шере не то что не нравятся совершенно, а вызывают едва ли не отвращение.
Среди содомитов встречаются и такие... Несчастные люди, особенно когда они вынуждены ради приличия заводить семью и  нет-нет, но уделять внимание супруге, если не желают, чтобы их дети были похожи на друзей, соседей или даже "пошли в кого-то из пра-прадедов по материнской линии".  Правда, среди тех, за кем леди Винтер знала подобные грешки, настолько робких мужчин всё же не было.
За искренним интересом во взгляде леди Винтер, обращенном на гостя, таилось жадное, хищное любопытство любительницы интриг и авантюрных историй не только со своим участием. Взглянув на Шере еще раз, уже в свете нового интереса, Анна  сочла, что в юности, лет в двенадцать-тринадцать, этот тихий, полноватый человек, вероятно, был очаровательным, кротким  мальчиком с мягкими чертами лица - как раз таким, каких так любят пресыщенные сластолюбцы и развратники под сорок, которым наскучили и женщины, и девицы, но которые не имеют влечения к мужчинам зрелым, с грубым голосом и разной степенью шерстистости ног и груди.
Конечно, всё могло оказаться не столь драматично, но... узнать эту, или другую историю, определенно стоило!
Но не стоило забывать о том, что Доминик Шере, может быть всего лишь смущен её к нему интересом и боится признаться самому себе, что таковой действительно есть, хотя бы и для приключения на одну ночь.
Или не на одну...
Анна Винтер хорошо считала только деньги.  Даже с просчетом последствий некоторых собственных авантюр случались досадные промашки, о которых она предпочитала не думать.
- Если Вы, месье Шере, позволите мне маленькую,  невинную роскошь - самой решать, кто заслуживает моего внимания, - тихо, почти так же, как говорил сам Доминик,  произнесла Анна, - я, так и быть, дарую Вам прощение.  А если  пообещаете не прятать за извинениями Ваши мысли и суждения, то я отправлю  служанку за остатками яблочного пирога. Вы, верно, пожертвовали ужином ради визита ко мне?
Анна  обогнула столик с графином и вазочкой с печеньем и  опустилась в кресло, всем своим видом показывая, что не собирается ни выламывать гостю пальцы, ни задавать неудобных вопросов.

Отредактировано Миледи (2017-08-28 12:23:17)

Второе предположение, возникшее  у леди Винтер парой минут ранее было не менее драматичным, чем первое. И будь оно высказано вслух кем-либо из друзей и знакомых героя подобной сплетни, даже со вступлением «я подозреваю», то оказалось бы способно погубить если не репутацию, то самолюбие практически любого мужчины.  Застенчивость и страх перед нахождением достаточно близко с привлекательными женщинами могли оказаться следствием жестокой насмешки какой-нибудь субретки, затащившей лет десять тому назад юного Шере в свою убогую комнатенку, в расчете на воспеваемую в стихах неутомимость молодости. А горе-любовник возьми, да и заверши дело прежде, чем дама смогла получить ожидаемое удовольствие… Вот та  и «приласкала» от души -  высказала всё, что пришло на ум, чтобы обидеть парня.  Острым словом легко можно отсечь если не признак мужественности, то мужество о ней заявлять. «Лучше бы с проституток начинал», - пожалела  леди  Шере в этой версии его прошлого, существующего исключительно в её воображении.
Но даже если что-то подобное действительно приключилось с секретарем Его Высокопреосвященства в юности, это совершенно не означало, что подвиги на алтаре Афродиты теперь ему не под силу.  Ну и что с того, что Шере по виду совсем не Геракл…  одна скучающая  леди – это не полсотни дочерей царя Феспия…

Подобное течение мыслей придало лицу графини выражение нежное и мечтательное, а то, как мило Шере попытался выдать печенье за достойную замену ужину и вовсе её почти растрогало.
Когда-то и она поступала точно так же, кроткая, нежная, беззащитная, трепетная и нуждающаяся в опеке того, кто был сильнее, могущественнее и  оказывался рядом так замечательно кстати. И что бы не говорили в такие моменты уста, желудок, совершенно чуждый лирике, сводило от голода.
- Сначала пирог, - спокойно сообщила она гостю, - потом Вы отдохнёте. При свете свечей буквы, конечно видно, но не нужно делать из меня бессердечное чудовище, озабоченное  только собственными интересами!

Колокольчик для вызова прислуги оказался на комоде у противоположной стены, а орать: «Мадлен»  леди Винтер могла себе позволить, разве что в дороге, выглядывая из окна гостиницы и наблюдая, как  её служанка кокетничает с каким-нибудь заезжим прохвостом при шпаге и приличной шляпе. Ну, или если та плеснет слишком много горячей воды в тазик для умывания.

Слова  Шере Анна Винтер приняла благосклонным кивком и оставила без ответа, каковой мог бы выразить её согласие или несогласие с услышанным.  У каждой жертвы свои чудовища. Кошки кардинала – милейшие создания, нежные, холёные и ласковые. Для своего хозяина, для тех немногих из его окружения, кто с ними знаком, при условии, конечно, возникновения приязни со стороны этих зверей.  Но вот для мышки любая из них – настоящее чудовище.

- Тогда думайте, что я любопытна, как все женщины, - красиво очерченные губы графини тронула  улыбка, которую человек искушенный без труда назвал бы «многообещающей», - мне вот очень хочется спросить у Вас, а к кому вы обычно наведываетесь по вечерам, после того, как темнеет…
Поминать второй раз злосчастные буквы леди не стала – и без того в этом признании Шере ей почудилась какая-то горькая безысходность.
- … но я позволю себе поинтересоваться только Вашим возрастом, месье. Вы кажетесь мне слишком молодым человеком, чтобы предполагать, будто у вас уже нет никаких амбиций.

Третье предположение леди Винтер о причинах  реакции Доминика на её приветственный жест не выдерживало серьезной критики, но вполне могло бы стать основой эпического романа о запретной любви на века, разлученных роком родительской воли героях, да так, чтобы благородная возлюбленная  несчастного Доминика Шере непременно приняла постриг, а лучше бы и умерла в этом своём монастыре. После чего он, поклявшийся не прикасаться более ни к одной женщине, всеми силами своей чистой души противостоит мирским соблазнам, и день напролёт корпит над документами, потому что ничто так не отвращает от греховных мыслей, как казенные фразы и избитые формулировки, изобилующие в этих документах.
Обеты, религиозные или же любовные, по мнению леди Винтер,  следовало произносить исключительно для сторонних ушей и заинтересованной публики, а вовсе не для собственной совести.

Отредактировано Миледи (2017-08-28 19:13:31)

Интимный, даже чересчур провокационный вопрос секретаря Доминика Шере не смутил. Не заставил бледнеть и краснеть, как куда более невинное прикосновение рук, а второй вопрос о возрасте этот милый, тихий скромник и вовсе проигнорировал, перекинув беседу в сторону амбиций. 
Анна сидела в кресле ровно, неестественно ровно, словно бы и не испытывала желания откинуться на спинку и взирать на гостя томно, прикрыв глаза, внимая какой-нибудь пошлой, романтической чепухе, посвященной поочередно отдельным частям её тела.
Восхвалять пятки, лопатки и линию позвоночника, кстати, еще никто не додумался.
- А какой ответ Вы желаете услышать от меня сейчас? – осведомилась графиня едва ли не дружеским тоном, - честный или достойный цитирования в свете при случае и без оного?

Предупредив стуком  о своем появлении, вошла служанка и, не поднимая глаз, осведомилась, подавать закуски сюда или мадам и месье желают ужинать в столовой?
- В кабинет, - ответила графиня, даже не повернув голову в сторону девушки.
Сделав книксен, служанка  выскользнула из гостиной.

Сочтя, что времени на обдумывание ответа у Шере было достаточно, Анна вопросительно взглянула на него, не спеша, однако, подниматься с кресла.

Отредактировано Миледи (2017-08-29 05:31:02)

- В то, что у умных и свободных людей не возникает желаний, каковые его высокопреосвященство без труда отнесёт к таким грехам, как гордыня и тщеславие - я не верю. Но знаю, что амбиции бывают разными. Мои сегодня сводятся к тому, чтобы Вы непременно попробовали яблочный пирог, а я могла с чистой совестью считать себя, - Анна на миг задумалась то ли о степени чистоты своей совести, то ли о том, не слишком ли много  патоки в её словах, но продолжила, - радушной и заботливой хозяйкой.  Мне нечасто удаётся удовлетворять подобные амбиции, месье. А в людей без амбиций вовсе верить и не нужно. Они есть...
Она поднялась, кивком предложив  гостью последовать за собой и сделала несколько шагов к двери. И словно сочтя крайне необходимым продолжить мысль, обернулась:
- А если Вы причисляете себя к таковым, то рискуете обречь себя на дружбу со мной. Я просто обязана сделать из человека Ваших достоинств, человека, который умеет и желает обращать их к собственной выгоде.  Вы же не откажете даме в своём обществе, месье, ссылаясь на более важные встречи?

Фраза была простой, хоть и довольной изящной ловушкой из тех, которыми забавляются скучающие интриганы на приёмах и при дворе. И тому, кто ставит подобную ловушку иллюзорного выбора для собеседника интересен не столько сделанный выбор, сколько способ, который собеседник изберет, чтобы его не делать. Признает  Шере наличие у себя амбиций - отлично, будет заверять, что амбициозен не более ночного мотылька - замечательно, найдет новую уловку ускользнуть от выбранной им же самим темы - еще лучше.  Анна умела делать выводы не только из того, что говорят люди, но и из того о чём они не хотят говорить.
В любом случае, она была уже сейчас совершенно довольна собой (а как же иначе) и своим гостем. Когда Шере не поднимал щит извинений, речь его выдавала человека умного.  Дурака бы Ришелье при себе держать не стал, но вот какого сорта был ум Доминика Шере леди Винтер занимало чрезвычайно. Пожалуй даже сильнее, чем письмо, ради которого она его и пригласила.
С мыслями о том, что надо бы больше думать о деле, а не о Шере, леди направилась  в кабинет.

Не успевшая покинуть кабинет до появления хозяйки и её сегодняшнего гостя, Мадлен,  присела в книксене, но, поскольку поднос с закусками,  стеклянным графином и парой бокалов уже стоял на столе, поспешила выйти.
За время, понадобившееся, чтобы подняться в кабинет,  Анна справилась со смешливой улыбкой, которую спрятала, получив ответ Шере, просто отвернувшись  от него. С тактикой общения она теперь определилась, а стратегию предоставила на волю случая. Сочетание тактики и стратегии в одной, отдельно взятой женской головке - это уже какое-то вульгарное излишество.
- Прошу вас, - лёгким, кокетливым жестом, дозволяющим почти полную свободу перемещения в пределах обозначенного пространства,  леди Винтер указала гостю на  в сторону стола.
Помимо обещанного пирога на подносе находилась тарелка с нарезанным ломтиками языком, закрытая соусница, хлеб, вазочка со знакомым Шере коричным печеньем и еще один графин, снова со светлым вином. Приборы и сложенные салфетки.
Кусок того, что на словах графиня обозначила, как "пирог",  имел тонкую корочку  по краю и тонкое же основание из теста,  а остальное содержимое, красновато-янтарное при имеющемся свете, судя по видимой текстуре и впрямь состояло из тонких светлых ломтиков, уложенных слоями.  Нетрудно было угадать там наличие орехов, а по запаху предположить любовь  кулинара, несомненно того, что сотворил печенье, к корице.
Перец и вино, добавленные к начинке в самом начале священнодействия на вкус не угадывались - из-за патоки и корицы, но главная интрига блюда состояла в том, что кухарка миледи никогда не клала туда яблоки. Только груши.

Не самая подходящая трапеза для голодного мужчины, но вполне достаточная, чтобы приободрить того, и дать ему сил пережить грядущие испытания, не слишком, впрочем, отличающиеся от тех, с которыми Шере справляется ежедневно. Искусство добиваться желаемого от людей основано  на том, чтобы не желать от них того, что они не в силах сделать.. или дать.

Отредактировано Миледи (2017-08-29 16:12:51)

Предложенный бокал Анна приняла и даже, исключительно для разнообразия, пренебрегла таким недвусмысленным жестом, как «случайное соприкосновение пальцев». Обычные женские уловки, тот несложный язык жестов, взглядов, улыбок и прикосновений, понятный хоть немного искушенным в любовных делах, мужчинам, не то что бы был неведом Шере – пугал его.
А леди Винтер – физическое воплощение ангельской красоты и чистоты не способна была пугать мужчин намеренно. Убить – да, но предпочтительно чужими руками, предать – вполне, шантажировать – изощрённо и разнообразно, потомить то ревностью, то робостью – если не было дел более важных, но  ввергать словами и действиями в ужас – избави Бог!
- Не будем возвращаться к обсуждению вопроса, могут ли женщины быть бездушными чудовищами, - произнесла она, - так что не заставляйте меня повторять предложение, месье, лучше придвиньте ближе второй стул.
Куда именно «ближе»  она обозначила просто перестав с подноса одну из тарелочек с яблочным пирогом. Надеяться на любезность и догадливость гостя, не выказавшего искушенности в галантных манерах, пожалуй, не стоило, а потому можно было  попробовать тактику простых и ясных просьб: «придвиньте стул»,  «налейте еще вина», «погасите две свечи», «скажите, а я красива?», «уберите уже это чёртово перо!»,  «еще вина, пожалуйста», «поцелуйте меня», «и в шею, да…»

Отредактировано Миледи (2017-08-29 16:52:28)