Робость Доминика по-прежнему забавляла, но мысли Анны уже потеряли организованность, стройность и последовательность и она, отыскивая пальцами под ворохом кружев, закрывавших шею  Шере, завязки рубашечного ворота, подумала, что если за робостью её сегодняшнего «развлечения» таится всего лишь неискушенность, а он окажется хорош, то можно будет, по возвращению из Неаполя поиграть с  ним еще.

Следующий короткий, дразнящий поцелуй в который почти сразу превратился первый,  отпечатался уже самого края губ Шере, и Анна подумала вдруг о том, какая же нежная у него кожа…  ни малейшего признака дневной щетины.
Совсем, как у мальчика на пороге юношества.
«Неужели он добивается, чтобы я откровенно и совершенно бесстыдно себя предлагала?», - с этой мыслью Анна провела пальцами по груди мужчины,  царапая кожу ногтями через ткань рубашки, и ощутила  вдруг не податливое тепло кожи, а плотный, жесткий барьер.
Ладонь её огладила  грудь Шере широким движением уже не ласкающее, а исследующее, и догадка, еще не оформившаяся в мысль, едва не заставила женщину  отпрянуть.
Она достаточно часто облачалась в мужское платье, и любила путешествовать именно в обличии излишне смазливого юнца, скромно прячущего склонённое лицо в тени полей шляпы, потому что даже этот маскард обманывал не всех.  И порой в ней без труда распознавали женщину, даже несмотря на плотно стянутую повязкой грудь.

Но леди Винтер не отшатнулась. Может из-за прикосновения Шере даже не к её руке, а лишь к ткани рукава, пробудившего  воспоминания, а может те всколыхнулись сами собой. Анна слишком хорошо знала, как пропускает удар сердце, как холодеет в груди и сжимается горло, когда другой человек глупо и страстно разоблачает тайну, хранимую от всего мира. И знала, что хотела бы услышать в любую из тех горьких и черных минут своего прошлого, но так и не услышала и не услышит впредь, если подобное однажды повторится.
А потому сказала это сама,  шепотом торопливым и интригующим, но без тени сожаления и участия.
- Я не посягну далее на вашу тайну, Шере, можете быть спокойны. И уверены, что даже об этой ничтожной её части не узнает ни одна живая душа, потому что Вы нужны мне…

И даже теперь Анна, не отстранилась, а лишь  отклонилась затем, чтобы взглянуть в глаза своей оторопевшей жертвы.
-... хотя бы для того, чтобы не получив утоления страсти,  получить спасительное для меня письмо.
В глазах её читалось, и явственнее, чем того желала бы леди Винтер, видя себя со стороны, озорное, полное искреннего восхищения любопытство и удивленный взгляд именно сейчас был таким, как у маленького ребенка, не устающего радоваться чудесам мироздания и собственным открытиям.

Отредактировано Миледи (2017-09-02 17:26:39)

Мгновением позже пальцы графини  легли поверх холодных пальцев Шере, сжимавших литую ножку подсвечника, но, прежде чем отнять его у своего странного гостя,  Анна  обронила легко и с той шутливой серьезностью, которая одинаково хорошо маскирует хорошую шутку и опасную правду:
- А если Вы еще раз произнесёте «Боже мой» с таким вздохом и видом жертвенного агнца, я рискую всё же  позволить себе попробовать вкус искушения, не соблазнившего меня даже в монастыре урсулинок. Я обожаю тайны, а Вы, месье, – тут она перехватила ножку подсвечника уже выше пальцев Шере и отняла его, -  тайна во плоти.

И только теперь Анна позволила себе полшага назад, внимательно следя за реакцией Доминика. В голове её было совершенное безмыслие, а в душе – уверенность, что она всё делает правильно.

Отредактировано Миледи (2017-09-02 21:11:12)

От этих простых слов по всему телу Анны прошел легкий озноб, предваряющий обычно первую, теплую волну возбуждения, а ресницы смущённо дрогнули. И смущение, чего с леди Винтер не случалось очень давно, было неподдельным. Собственную чувственность она принимала всегда без стыда и сомнений в правдивости желаний тела, которое, в отличие от разума и даже души – не умело лгать. Но сейчас такая внезапная правда оказалась неожиданной.
- Этого я не знаю, - просто ответила она, попробовала взглянуть в глаза Шере, но тотчас же опустила взгляд и, чувствуя, как пылают щеки, развернулась, чтобы отнести свечи к столику у кровати.
Сказала, не поворачиваясь к гостю, хотя и знала, что в комнате слишком мало света, чтобы тот мог увидеть её пылающее лицо:
- Закройте дверь на задвижку, если Вы не хотите, чтобы горничная зашла в спальню утром – будить нас. Постучит.

Одна эта фраза просто и спокойно напоминала Шере о всех деталях ситуации и говорила, что в планы графини на него ничуть не изменились.

Отредактировано Миледи (2017-09-02 21:57:58)

Поставив подсвечник на столик, Анна погасила свечи – хватит и тех трёх, что горели на сервированном столике. Ответила не сразу, думая, взвешивая каждое слово и принимая решение. Но ответила просто и честно, разве что голос дрогнул, только волевым усилием не сойдя в шёпот:
- Я тоже.
Обернулась.
- Но не Вас. Вами я, скорее, восхищаюсь. И не стойте уже у двери. Мир не рухнул, Шере. Завтра будет новый день и всё будет, как прежде.
Если бы все её проблемы в подобные минуты сводились к перетянутой груди и непрошенному вниманию скучающей дамы.
Сказать больше, даже просто выразить понимание - означало бы дать понять Шере, что и у неё были секреты из-за которых она, по сути оказывалась в схожем положении. А от подозрения в наличии тайн до любопытства - один шаг. И полагать, что умный и крайне осторожный человек, обладающий, как минимум одним редким талантом, не возьмется потакать своему любопытству - было бы непозволительной наивностью. А если он просто даже ради того, чтобы досадить ей, обратит этот талант против неё?

Отредактировано Миледи (2017-09-03 11:33:48)

Теперь уже нездоровая, почти истерическая радость охватила Миледи, словно душевные силы, оставившие Шере, мистическим образом передались ей. Она не смогла, не сдержала лукаво-радостной улыбки, а глаза её блеснули опасным, безрассудным озорством.
- Если Его Высокопреосвященство узнает, что Вы были здесь, и зачем я к Вам обратилась, - она села на кровать рядом с гостем и уткнулась лбом его плечо,  чтобы спрятать эту озорную, столь неподобающую вдовствующей даме её положения, улыбку, - Я рискую потерять его доверие, и последствия будут для меня равноценны гражданской смерти. Я колебалась до последнего момента, Шере…
Сейчас, когда они сидели рядом, когда разменивали откровенность на откровенность, использовать обычное обращение, как подумалось Анне, было бы сродни насмешке.
- моё сердце говорило, кричало, что да, я могу Вам просто довериться, но то, что принято называть здравым смыслом заставляло сомневаться…

Боятся вместе могущественного Ришелье и признаваться в этом - было куда проще, чем произнести вслух, что на самом деле, говоря «Я тоже боюсь» минутой ранее, леди Винтер уже созналась самой себе, что она боится оказаться жертвой той страсти, которой не сможет управлять, пусть даже какое-то время. С мужчинами все было проще и понятней. А вот с собой…

Отредактировано Миледи (2017-09-03 16:46:51)

И правда, откуда?  Ни вещих снов, ни апокалиптических видений Господь кардиналу Ришелье пока не посылал. Осведомленность Ришелье питалась из иных,  куда более земных источников.
Анна легко позволила Шере это прикосновение и, приподнимая снизу вверх свои пальцы, переплела их с пальцами Доминика, холодными, как и тогда, когда она первой брала его ладони в свои руки.
- Хорошо, - согласилась она, не видя смысла требовать каких-то страстных клятв и многословных заверений, - тогда я признаюсь Вам, чтобы между нами не стояло никакой лжи:  письма не существует. Есть простая правда, и есть порочащая ложь, отравляющая каждый день моей жизни страхом. Будь человек, знавший всё, как есть, жив, его словам поверили бы и я не сомневаюсь, что он встал бы на мою защиту. Но…я могу просить лишь Вас. Да и могу ли… теперь?

Отредактировано Миледи (2017-09-03 18:37:19)