Эмили выдохнула с облегчением: живой, слава Пресвятой Деве!
- Да помолчите вы! - отмахнулась она от Фьяметты, не до тона тут, и снова повернулась к горничной, отпустив ее, однако. - Послушай, милая, помоги нам? Я в долгу не останусь, а хозяин твой ничего не узнает. Вот... - она вытащила из мочки уха тоненькую простую золотую сережку — уши мадам де Бутвиль прокололи совсем недавно, и протянула ее Нанон. - Потом вторую отдам. Помоги мне встретиться с Лапеном?..

- Да, поняла, - по-своему истолковала отказ девушки мадам де Бутвиль, решив, что, увидев у той сережку, ее могут обвинить в сговоре с пленницами, а то и вовсе в краже. - Хотя могла бы ты продать, и никто бы не узнал. У вас есть с собой деньги, ваша светлость?
Последняя фраза адресовалась, разумеется, Фьяметте, но Эмили глаз не спускала с горничной. С чего бы та так обнаглела? Молодая графиня недобро усмехнулась.
- Не бойся, милая, без награды ты не останешься, а коли нам не поможешь, я скажу твоему господину, как ты мне грубишь.

-Тот самый, - ответила Эмили итальянке. И посмотрела на золотую цепь. А потом снова на горничную. Ну должна же в девице проснуться жадность! Или она здешних господ так боится? Самой Эмили они не показались очень уж страшными. Разве что этот Телифье... Прямо лис, с виду ласковый, а ясно, что недобр...
- А ты, милая, подумай. И постарайся. Я пару слов всего парню скажу, сама никуда не денусь.
Лучше бы, конечно, бежать. Если получится. Но если Лапен просто расскажет герцогине, где они... Та пошлет за Луи-Франсуа и герцогом, и никакой Телифье им не страшен!

Эмили опустила взгляд, вкладывая в руку служанки сережку. Фьяметта что-то придумала? Ну что ж, итальянка, устроившаяся при герцогине и ухитряющаяся на своем месте удержаться, глупой вовсе не была. А возможно, и куда более хитрой, чем молоденькая графиня де Люз. Эмили вынула вторую сережку и положила в ту же протянутую ладонь.
- Смотри, не обмани...
Угрожать девице она не стала — не спугнуть бы.

Хотя Эмили и сама думала о том же, услышать это от  Фьяметты было неприятно. Нет ничего достойного в том, чтобы  держать кого-то на крючке. Но, с волками жить...
- Он предан графу, а значит, и мне, - пояснила она. Мадам де Бутвиль догадывалась, что Лапен, пожалуй, предан ей больше, чем мужу, но зачем об этом знать итальянке?  Эмили подошла к указанной горничной двери, вытащила из прически шпильку, ковырнула в замочной скважине, задрав юбку, вытащила из-за подвязки стилет, кончиком его надавила на что-то внутри замка и удовлетворенно хмыкнула.
- Я это открою.
Стилет и шпилька быстро вернулись на свои места.

Девчонка лгала, у Лапена даже и сомнений на этот счет не возникло. Пускай она морочит головы своим товаркам по кухне, а у актера привычный слух на фальшь! Но о чем именно она лгала?
Лапен хлебал похлебку и рассуждал про себя. Одно дело - если Нанон просто никуда не ходила, решила не рисковать, а Лапену наврала, чтоб отвязался. И совсем другое дело - если она все-таки поговорила с графиней, но исказила ее ответ, чтобы не злить повара и не растягивать эту странную и опасную историю с тайными поручениями.
Так или иначе, с девицей надо поговорить наедине. А для этого хорошо бы задержаться на кухне подольше.
Отставив опустевшую миску, Лапен, ни к кому в особенности не обращаясь, сказал:
- Хорошее место и добрые люди! Пригрели странника, обедом накормили...
Собственно, обед свой парень честно отработал, но напоминать об этом он не собирался.
- Чем бы мне отплатить за ласку и вкусную еду? Эх... да что есть у трюкача, кроме его искусства? Жаль, времени у вас нет меня послушать, а то изобразил бы я вам пьяного испанского наемника - животики надорвете!
Физиономия актера расплылась в пьяной ухмылке, и он произнес с сильным испанским акцентом:
- О! Гранде вино! Буэно закусь! Чего еще надо испано сеньоро-кабальеро? Красивая чика... девушка... - Лапен потешными жестами обрисовал в воздухе женскую фигуру солидных размеров. - Беса ме, красотка, беса ме крепче!
Поварята захихикали, а Дед Жерар нахмурился, но Лапен тут же прекратил паясничать. Сказал серьезно и учтиво:
- Прошу прощенья. Я же понимаю, ни к чему отвлекать занятых людей от работы. Сидели б мы вечером у догорающего очага, когда все дела переделаны... ну, тогда бы я вам показал и пьяного испанца, и провинциала в Париже, и песни посмешнее для вас припомнил бы. Да что уж говорить! Спасибо, добрые люди, храни вас господь и все святые. Мне пора идти. Может, удастся по пути найти работу, чтобы оплатить трудом ночлег.

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Оп-па! Вот это Лапен промахнулся! Надо было поосторожнее насчет святых. Гугеноты эти, будь они неладны.. Ну да что уж теперь...
А девица-то подмигивает...
Надежда ожила в сердце. Лапен поднялся на ноги:
- За такую похлебку, какой меня здесь угостили, не то что кровать - горы свернуть можно...
И вышел за дверь вслед за Нанон.
Едва за ними закрылась дверь, парень сказал негромко и быстро:
- Что ей хорошо, я и сам знаю. Мне бы ей сказать, что нам-то без нее плохо...

Отредактировано Лапен (2017-12-15 02:54:10)

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Лапен хотел было спросить: "А тот дурень у двери не услышит?" Но вовремя сообразил: если бы в коридоре былои слышны голоса из комнаты, Нанон бы его предупредила. А скорее всего, и не приводила бы сюда вовсе.
Прижавшись ухом к стене, он постучал несколько раз, прислушался, ничего не услышал (притихли они там!) - и заговорил четко, разборчиво:
- Это я, Лапен! Я в соседней комнате. Селеста, это ты? И Адель с тобой?
("Ну, догадайся, во имя господа, догадайся! Ты же умница, ты же обязательно сообразишь!")

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Когда дверь распахнулась и перед Лапеном появилась графиня, парень едва не вскрикнул от изумления.
Первая мысль была: связать дуру-горничную, заткнуть ей чем-нибудь рот, а затем потолковать с той огллоблей в коридоре. Долговязый, но не такой уж и крепкий, Лапен с ним управится...
Но тут же сообразил: до ворот далеко, а Лапен не великий герой из Древнегреции, чтоб положить трупами всех на своем пути.
Поэтому сдержался. И сразу сообразил, что стоит спиной к горничной - и та не видит его лица.
- Хорошо, Селеста, - сказал он так спокойно, как только мог. - Всей нашей труппе передам, что вы с герцогиней здесь гостите. Мы будем надеяться, что все-таки вы к нам вернетесь. Без вас просто никуда!
И позволил себе невероятную фамильярность - подмигнул госпоже.

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше

Лапену не слышно было, о чем шепчутся женщины, но незнакомка сделала кислую физиономию, чуть помедлила, а потом неохотно сняла цепочку и протянула графине.
Беря цепочку из ручки хозяйки, Лапен с трудом удержался, чтоб не поклониться.
- Обязательно передам всем нашим! Всего доброго вам, девочки, надеюсь еще увидеться!
И Лапен отступил назад в комнату.
Идя вслед за служанкой мимо часового, Лапен прикидывал: это хорошо, что госпожа сумела открыть замок. У него-то самого с замками как раз не очень... показывали ему азы высокого искусства взлома, но получалось не очень...
И вдруг Лапен даже споткнулся на ходу. Он понял, что показалось ему странным, когда он глядел на госпожу.
Сережки! В ушах графини не было золотых сережек. А были! Когда оба они шли по ночному городу, Лапен еще подумал вскользь, что у него-то грабителям взять нечего, а у хозяйки в ушках золото...
Кто мог снять с нее украшенье? Вряд ли господа де Пирион и де Телифье опустятся до этого. Значит, вот как она убедила служанку передать ему, Лапену, пару слов...
Пользуясь тем, что они свернули за поворот и коридор был пуст, актер засиял самой прельстительной, самой милой улыбкой и заступил путь Нанон:
- Ой, ласточка, ну куда ты так спешишь? На кухню? Ты там чего-то не видела? Давай я тебе хоть погадаю, что ли, в благодарность!
И быстро, ловко подхватил ее ладонь. (Нанон, впрочем, не возражала.)
- Так... что мы видим? А видим мы большую удачу в личной жизни. Ждет тебя, мой подснежник, свиданье. Хочешь узнать - когда? А сегодня вечером. Хочешь знать - где? А у родника, прямо здесь, на ладони все написано. А хочешь знать - с кем? Ну-ка, ну-ка, тут неразборчиво написано... ой, какой парень будет тебя ждать! И статен, и красив, и речист, и влюблен - ну, вылитый я!
Не давая девице опомниться, продолжил напористо:
- И еще тут что-то про деньги... нет, не про деньги - про драгоценности! Точно! Выпала тебе сегодня добыча... вот не разберу - кольцо или серьги... Нет, точно - серьги! Да не простые, а заколдованные! И где же они?
Конечно, был риск, что девица успела засунуть полученную взятку куда-нибудь в укромный уголок. Но у нее было мало времени. Скорее всего, прячет добычу на себе...
И парень закончил твердо, уверенно:
- А лежат они там, куда моя рука прямо сама и тянется!

Подпись автора

"Ежели принять в рассуждение все добродетели, которых требуют от слуги, то много ли найдется господ, достойных быть слугами?" Бомарше