Последовать совету Доминика г-жа де Кавуа так и не смогла. Она, правда, отломила корочку, но как ни хорош был пирог, испеченный искусными руками Аньес, кусок попросту не лез в горло. Впрочем, пусть священник и заметит ее волнение, оно легко объяснимо, а желание лезть в душу как раз позволяет и встречные вопросы задавать. Такая наивная провинциалка, с которой наконец-то кто-то участливо разговаривает по душам и желает выслушать. Вот и хорошо. Когда карета, покачнувшись, остановилась, она встрепенулась, и тут же послышался тихий голос Барнье. Франсуаза, не дожидаясь, пока перед ней распахнут дверцу, поспешно открыла ее сама, и кучер, соскочивший с козел, едва успел опустить подножку.

- Как тут… неуютно, - шепнула она, соступив на землю. Была ли под ногами мостовая, определить она затруднилась бы – и потому что темно, хоть глаз коли, и потому что то ли снежная каша, то ли грязь, то ли еще что… словом, в Сен-Манде было в самом деле неуютно. – Я постою рядом, да?

Молодая женщина обогнула карету и остановилась возле лошадей, машинально поглаживая теплую шею одной из них. Ее била дрожь, дрожь страха и нетерпения, а прикосновение к конской шерсти успокаивало.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- Кучер, - тихо напомнил Барнье, заставив упомянутого бедолагу слегка шарахнуться на козлах. Шутка в глухой ночи, под дождем, в глуши прозвучала слишком убедительно.

- На крайний случай я могу заклинить колесо так, что не видно будет... - он пожал плечами. - Но какой дурак станет проверять? Ночью, в такую погоду... Простите, мадам.

На жену капитана хирург поглядывал не без жалости - красивая молодая женщина была бледна, явно мерзла, до этого дурно спала и переживала уже не первый день, а еще Барнье сильно подозревал, что, случись с ней неладное, смотреть с жалостью придется уже кому-то другому - на них с Домиником.

- Пойдемте, госпожа моя, я провожу вас к священнику, - Барнье с коротким поклоном предложил даме опереться на его руку. - Грязь совсем размокла, по такой погоде только ноги ломать...

Да и мало ли. Что там за священник еще.
Пистолеты привычно и приятно грели бока.

Подпись автора

Разум, единожды раздвинувший свои границы, никогда не вернется в границы прежние.

Франсуаза оперлась на предложенную руку хирурга и подобрала полу плаща, уже отяжелевшего от слякоти. Как зовут… как зовут… Выбирать было из чего.

- Мадам д'Эвель, - поколебавшись, предложила она. – Это моя девичья, но в Париже вряд ли знают мой род.
Она воочию представила себе описанное Барнье – глухой треск под днищем кареты, толчок, карета оседает и перекашивается, а она так торопится… Надо или чинить, или искать другой экипаж, но погода, погода, такой холод и сырость!

- Какая удача, что ось треснула совсем рядом с домом священника! – примеряясь к роли, проговорила она. – Надеюсь, он окажет мне гостеприимство, пока вы ищете другую карету. Я совсем замерзла.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

Отворили почти сразу - красивая молодая женщина в темно-голубом домашнем платье и с масляной лампой в руке. Вид у нее был не сонный, но чепчик был надет чуточку набекрень, а прикрывавшая грудь и плечи шаль была явно наброшена в спешке. В огромных серых глазах плескалось беспокойство, которое, впрочем, могло быть вызвано простой любезностью: без нешуточной нужды в этот час никто бы не пришел.

- Добрый вечер, сударыня, - она безошибочно определила в г-же де Кавуа хозяйку и сделала книксен. - Господин кюре сейчас спустится, заходите, прошу вас. Как прикажете сказать, кто и по какому делу?

Гостиная, угадывавшаяся позади нее, была столь просторной, что, несомненно, включала в себя и кухню, и смутный блеск медной утвари на дальней стене подтверждал эту догадку.

Там, где у священника такая красивая экономка, порядочной женщине ничего угрожать не может, думал Барнье, стараясь не слишком разглядывать... шаль.
Этот кюре, должно быть, очень достойный человек.
А ему, хирургу, надо было срочно бежать - тогда мадам де Кавуа точно не откажут от дома.

- Прошу меня простить, - коротко склонил он голову сразу перед обеими женщинами. - Я должен срочно найти замену нашей карете. Мадам, вы позволите мне уйти? Я сделаю все, чтобы не задержать вас надолго...

Неизвестно, что в лице мадам де Кавуа он принял за благосклонное разрешение, но спустя мгновение Барнье и след простыл.
Мальчишеская выходка, но теперь, без сопровождения, кто решится выставить благородную даму за дверь?.. Не кюре, определенно...

Подпись автора

Разум, единожды раздвинувший свои границы, никогда не вернется в границы прежние.

- Это ничего, - Франсуаза переступила порог и остановилась, стаскивая муфту. Здесь, должно быть, совсем недавно было протоплено, таким уютным теплом веяло из глубины гостиной. И запахи были уютные, пахло чуть-чуть прогоревшим камином, чуть-чуть сдобным тестом и совсем немного свежей соломой. Барнье испарился, словно лесной дух, но беспокойства по этому поводу г-жа де Кавуа не испытывала, пока все шло как задумано. Или у нее просто не оставалось места для какого-то еще беспокойства. – Он знает, где искать. Благодарю вас, мадам Буссарден, горячее вино это то, что надо.

Следом за экономкой она прошла в глубь просторного помещения.

- Какое счастье, что ваш дом был поблизости! Здесь, в Париже, я никак не могу привыкнуть к тому, что люди негостеприимны и боятся открывать двери незнакомцам…

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны

- О, в этом нет никакой необходимости! – поспешно возразила Франсуаза. – Мой… слуга, - она едва заметно запнулась, назвав Барнье слугой, - заверил меня, что найдет замену за час-полтора, а я, признаться, очень спешу.

Она волновалась и даже не пыталась это скрыть, в конце концов, что может быть естественнее, чем беспокойство женщины, вынужденной задержаться в пути, в спешке, в незнакомом доме?

- Вы так добры, и я бесконечно вам признательна. У меня на родине можно было постучаться в любую дверь, а здесь… О, для меня, провинциалки, это все еще Париж, - это было адресовано уже Жаннетте. – Он такой огромный! А я тут всего полгода и еще никак не привыкну. Здесь даже разговаривают иначе…

Волновалась-то г-жа де Кавуа волновалась, но все же не забывала, зачем она тут, собственно, находится. Ее выговор по-прежнему отличался от парижского, и если кюре слышал что-нибудь подобное, он наверняка вспомнит.

Подпись автора

Даже если весь мир будет против моего мужа, я буду молча стоять у него за спиной и подавать патроны