Французский роман плаща и шпаги |
|
В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.
Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой. |
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды:
Текущие игровые эпизоды: |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » "На абордаж!" 14 января 1629 года, открытое море.
Пугающее событие забылось, буря миновала. Вот уже второй день море спокойно и "Сен-Николя" бороздит лазурную гладь безо всяких заметных происшествий. Надолго ли это спокойствие?
Предыдущий эпизод - "Прямо страх, как весело"
Отредактировано Ги де Лаварден (2017-12-03 01:00:40)
Лаварден с трудом парировал удар противника. В тренировочных залах Мадрида и Парижа этот момент бы запомнили надолго, но в абордажной схватке виртуозное владение шпагой всего лишь позволяло сровнять шансы - тяжелый палаш, позволяющий этому страшному и сильному человеку прорубаться сквозь толпу, как сквозь траву, был куда больше к месту.
Лаварден хрипло выдохнул, бросился вперед, в новый выпад, эффектный, но внезапно оказавшийся ложным, и сразу же ударил открывшегося врага сверху, но не успел раньше блока и не сумел его пробить, и отступил на два шага назад, и сразу - еще на шаг, уходя от взмаха палаша. Будь на его месте старый знакомец, Никола де Бутвиль, тот верно, был бы в восторге от возможности помериться силой с этим англичанином. Но что поделать - Лаварден никогда не умел радоваться опасному противнику. Он, в конце концов, хотел просто выжить и разбогатеть, не потеряв при этом человеческого облика.
А между тем, помощь была рядом.
Бантьен, спрятавшийся на палубе за грудой такелажа, вытащил из мертвой руки солдата заряженный пистолет и, скорчившись в своем убежище, тщательно прицелился. Если бы хозяин видел его в этот момент, то, верно, удивился бы, как резко изменился облик слуги: исчезла униженная и сварливая манера, зато появилась коварная сноровка и ловкость движений - ловкость крадущегося ночного убийцы, - а лицо исказила по-настоящему разбойничья гримаса. И стрелять Бантьен, видно, умел неплохо, да только вот Лаварден и англичанин ежесекундно менялись местами. Дуло пистолета медленно покачивалось из стороны в сторону, преследуя пирата, Бантьен от напряжения закусил губу, выстрелил и... торопливо зажав себе рот рукой, отбросил оружие в сторону. Быстрым, бегающим взглядом слуга окинул полную умерших, раненных и дерущихся людей палубу.
Никто не видел.
Хорошо.
Шальная пуля, ай-яй-яй.
Бывает.
Лаварден в очередной раз принял удар палаша на клинок шпаги. Правая рука отозвалась ноющей болью. Взять бы в левую хоть топор, хоть палку - но англичанин не давал ни мгновения лишнего времени. Вновь два клинка скрестились прямо перед лицом, и в этот раз Лаварден резко ушел в сторону, позволяя врагу двигаться под тяжестью собственного тела.
А дальше случилось странное.
Сознание опоздало за действительностью. Лаварден увидел открытый бок пирата и даже подумал о том, что если бы успеть, то можно было закончить бой кровавой победой - но в это самое время его самого как будто ударило невидимым конским копытом и швырнуло спиной о мачту. От резкой боли стало солоно во рту. Рубашка намокла, быстро пропитавшись чем-то теплым, и Лаварден, даже не взглянув, догадался - кровь. Шпага упала на палубные доски.
Отредактировано Ги де Лаварден (2018-01-13 05:58:07)
Хавьер спрыгнул на палубу француза и даже успел осмотреться. Драка была в самом разгаре, а, может, уже и на излете, как он подумал, когда в паре шагов от него упал очередной кто-то. Две команды разбирались друг с другом, как это обычно и бывает, проливая реки крови и отправляя на тот свет каждого, кто был хуже в драке или кому просто не повезло. Кирка Фернандес заметил быстро. Он сражался бок о бок с Мясником, и Хавьер бросился туда, отмахиваясь от каждого, кто попадался ему на пути, не тратя времени на добивание - можно сделать шаг вперед и ладно. Мясник пер со страшной силой, но его противник ловко отпрыгнул, и здоровенный пират просто не смог бы остановиться - не на скользких от крови досках. Так что он подался вперед и все, что мог попытаться сделать, это развернуться, чтобы задеть своего соперника ножом. Хавьер подумал, что при ловкости последнего Мясник скорее окажется среди тех, кому сегодня не повезло, потому что открыться в такой драке - почти наверняка заработать смертельный удар. Но думать о товарищах Кирка, пусть даже там и Мясник, было некогда. Капитан был прямо перед Фернандесом и сражался с человеком, чьи навыки боя даже при беглом взгляде сомнения не вызывали, вот только... пуля нарушила его планы. Кирк теперь стоял перед тем, кто не мог защищаться, и вряд ли собирался заканчивать поединок честно. Хавьер бросился вперед как раз когда пиратский капитан замахнулся, чтобы прикончить противника, ему хватило бы и одного удара, вот только испанец возник за спиной Кирка и с размаху прочертил кровавую полосу ему от плеча до поясницы. Кирк прогнулся, а Фернандес схватил его и развернул к себе. Клинок вошел в живот.
- Адьос, капитан, все кончено, - выдохнул Хавьер, глядя в его стекляннющие глаза. Кирк рухнул на палубу.
Отредактировано Хавьер Фернандес (2018-01-15 01:14:17)
Вся наша жизнь – это одно грандиозное кораблекрушение, и, если сам не выплывешь, вытаскивать тебя никто не будет.
Ловкость ловкостью, а недооценивать скользкость досок было немного опрометчиво. Андре понял это, потеряв драгоценное мгновение на то, чтобы восстановить равновесие и не хлопнуться затылком о доски. Второй раз ему вряд ли бы повезло отделаться лишь ушибом, а не пригвоздившим к палубе клинком.
Но упущенного и так оказалось достаточно, чтобы противник сумел взмахнуть ножом, встречая подавшегося вперед Андре. Это уже не остановило тесак, который с готовностью вогнался в открытый ему бок. Андре с оттяжкой дернул тесак обратно. Короткий, полный ненависти и боли хрип вырвался из английского горла почти одновременно с тем, как Андре со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы, отшагнув назад - его собственный бок перед этим успело коротко резануть болью.
Ничего, царапина. Не страшно. Как угольком обожгло.
Тесак прорезал воздух, чтобы еще раз встретиться с уже знакомой его лезвию плотью: не тот противник, которого можно оставить цепляться за жизнь, как бы стремительно та не утекала из раны. От этого движения у Андре едва не помутнело в глазах. Тяжело попятившись и прижимая ладонь к рубахе, пропитывающейся на боку кровью, он стиснул зубы еще крепче. Взгляд упал даже не на само распластавшееся на досках тело, а на саблю, выскользнувшую из разжатых пальцев. Кажется, тут закончено...
И это почти равнодушное "закончено" было тем единственным ощущением, помимо боли и еще не остывшего запала, что Андре принесла эта короткая схватка. Кишки не выпустили - и ладно.
Впрочем, до вечера было еще далеко. Краем глаза заметив неподалеку стоявшего над кем-то незнакомца и ничуть не приглядываясь, над кем именно - иначе бы может заметил, что мертвец был определенно не с "Сен-Николя" - Андре из последних сил поддался простейшему инстинкту: не свой - значит, чужой. А еще - бей первым, пока тебя не заметили. Особенно, если из схватки лицом к лицу теперь уж точно не выйдешь.
Но дернувшись в ту сторону, он не приблизился даже на расстояние удара, вместо этого растянувшись в чужой крови и уже никак не мешая собственной смешаться с ней.
Какой там уголек...
В бок воткнулась раскаленная кочерга.
Вдох. Выдох. Хавьер смотрел на труп под ногами несколько мгновений, вытер саблю о рубаху Кирка и замер, не разогнув спины. Тишина, разлитая на над палубой француза после драки, совсем ничего хорошего не обещала, как и шепот снастей и скрип досок под медленными шагами. На раненых Фернандес при всем этом даже не обращал уже внимания. Он чуть повернул голову влево, медленно и осторожно, потом - вправо. Если первой мыслью Хавьера было помочь раненому Кирком французу, то пришлось быстро ее оставить. Так же медленно Фернандес начал поворачиваться к нему спиной и выпрямился, встав во весь рост и показывая руки раскрытыми ладонями вперед в жесте, словно говоря "ну ладно, я пойду?" Сабля повисла на большом пальце, и Фернандес мог бы поклясться, что пусть он и здоровенный, весь перемазанный кровью да к тому же испанец, вид у него очень даже добродушный. Дружелюбный и уж точно не опасный. Разве могут подумать иначе все эти месье, что сейчас окружают его?
Корабль представлял собой зрелище прекрасное, как любой корабль, вышедший с победой и славного боя. Кровища, кишки, трупы, раненые, обломки рангоута и рванина такелажа, ну и куда ж без уставшей команды, наверняка мечтавшей поскорее убрать последствия бойни и разойтись по вахтам и гамакам. Именно команда французского флейта и отделяла сейчас Хавьера от шхуны, здорово натерпевшейся в бою. Фернандес посмотрел на "Подарок". Крен пока был чуть заметен, но если шхуну и можно удержать на плаву, то лучше, конечно, не медлить. Эх...святой отец, наверняка так занят милосердием и помощью, что и не помнит об испанском капитане, а то окликнул бы что ли...
- Хороший день, сеньоры, - Хавьер улыбнулся и кивнул в сторону шхуны, - а мне, наверное, туда.
Вся наша жизнь – это одно грандиозное кораблекрушение, и, если сам не выплывешь, вытаскивать тебя никто не будет.
Сражение кончилось настолько внезапно, что Пуанси еще оглядывался несколько мгновений в поиске новых врагов, прежде чем осознал, что все кончено. Звон стали стих, и теперь были слышны лишь стоны раненых, трепыхание ветра в парусах, да осипший голос лазариста где-то на юте, в который раз уже бубнивший латинскую молитву.
Певучая испанская речь пробудила Пуанси из его оцепенения, и он изумленно уставился на ее источник - черноволосого и чернобородого гиганта, выглядевшего, несмотря на саблю и дворянское платье так, словно вылез из тюрьмы или пещеры, где просидел по меньшей мере месяц. Почти сразу Пуанси осознал, что так оно, скорее всего, и было.
- Пленник? - спросил он на том же языке и взмахнул шпагой, стряхивая с нее капли крови. - Так, что застыли все? Испанцев не видели? Что за бардак на палубе? Быстро убрать! Питре!
- Убит, господин капитан, - почтительно доложил кок, старательно вытиравший свой палаш о ближайший труп. - Вон тот вон еретик паршивый…
- Ваше преподобие, - зычно позвал Пуанси, оборачиваясь к юту, - вы лечить умеете?
Лазарист, высокий и очень тощий монах, чья бледная физиономия была наполовину скрыта огромным, на пол-лица, винного цвета родимым пятном, уныло покачал головой.
Пуанси выругался. Без врача на борту судьба раненых представлялась ему незавидной.
- Пуанси, - назвался он испанцу. - Филипп де Лонгвилье де Пуанси. Там есть еще пленники? Надо поглядеть на повреждения…
Это он пробормотал уже себе под нос, прикидывая, чем заняться в первую очередь и чем - во вторую. Можно ли спасти шхуну? До Квебека далеко…
Отредактировано Провидение (2018-01-26 01:37:49)
Хавьер опустил руки. Ну хорошо, что французы не настроены враждебно.
- Пленник, - подтвердил он и сделал пару шагов навстречу Пуанси. Отсюда лучше было видно и шхуну, и даже край верхней пробоины. Хавьер покачал головой.
- Фернандес. Хавьер Антонио Фернандес де Кордоба, - представился он, вежливо кивнув, - капитан королевского флота. Мы попали в плен к пиратам. Благодарю вас, месье.
Озвученный факт, облеченный в слова, словно ножом резал сердце испанского капитана. Поражение и плен. Еще никогда Хавьер Фернандес не переживал подобного позора, но сейчас думать об этом было бы глупо. Французские моряки все равно сделают свои выводы, и тратить слова бессмысленно. Но как бы ни было неприятно Хавьеру его положение, благодарность испанского офицера - не то, что бывает бессмысленным, если только для нее есть повод, а он есть. Французский флейт, отразив атаку Кирка, дал Хавьеру и его людям шанс.
Фернандес подошел к борту и посмотрел вниз.
- Пленники есть, сколько выжило, пока не знаю. Там еще монах, француз, надеюсь, что с ним все в порядке. Пробоина ниже ватерлинии, капитан, помимо рангоута и парусов, конечно. Я бы вернулся на шхуну, надо проверить, живы ли англичане, что остались в трюме на помпах. Это пираты, надеюсь, что они не будут делать глупостей. Я возьму кусок парусины со шхуны и нырну. Если мои люди живы, то помогут изнутри и мы хотя бы остановим основной поток воды. Если нет, буду благодарен за помощь. Пару человек, и мы попробуем оставить шхуну на плаву, а там можно зашить вторую дыру и прикинуть, что с гротом.
Отредактировано Хавьер Фернандес (2018-01-27 15:47:45)
Вся наша жизнь – это одно грандиозное кораблекрушение, и, если сам не выплывешь, вытаскивать тебя никто не будет.
Пуанси также смотрел на шхуну - лишь сейчас замечая залитую кровью палубу. Вот, значит, почему молчали испанские пушки! Сам он отдал приказ не стрелять, полагаясь на численное превосходство, которое давали ему люди Лавардена, и едва не прогадал: англичан оказалось куда больше, чем он рассчитывал, и вовремя прорваться на шхуну его матросы не сумели. На месте капера он бы не колебался - и вырвавшиеся на свободу пленники, похоже, оказали ему немалую услугу.
- Монах? И француз? - повторил он, глядя на облаченную в черное фигуру, возившуюся среди раненых на палубе шхуны. - Неожиданный пассажир на английском пирате. Эй, вы! Раненых - на шхуну! И передайте святому отцу, что я буду ему благодарен, если он согласится посетить меня, когда окажет помощь раненым… более серьезно раненным.
Поправку эту Пуанси добавил, обнаружив, что левый рукав его камзола намок и почернел от крови, а затем снова обернулся к испанцу.
- Я хочу предложить вам, сеньор капитан… У меня на борту есть неплохие ныряльщики… если не ранены. Давайте попробуем - если это корыто может держаться на плаву… У меня должно хватить людей, - он снова огляделся, - если вы примете командование, мы можем попытаться дотащить его до Азор, и тогда… я готов предложить вам разделить призовые пополам. Между вашей и моей командой.
Щедрость этого предложения была вызвана не только признательностью за своевременную помощь, но еще и внезапным воспоминанием: первый помощник Пуанси был ранен одним из первых и помогать на захваченном корабле мог едва ли.
Фернандес задумался, но лишь на несколько мгновений - времени на такую роскошь просто не было.
- Благодарю вас, капитан. Давайте не будем загадывать. Я посмотрю, что можно сделать и, если получится справиться с пробоиной, до Азор как-нибудь дотащим. Если... - не закончив мысль, он кивнул и отправился на шхуну. Просто не хотелось делать предположений. Если повезет с погодой, если хватит людей, если по пути не встретится других препятствий - слишком много "если", а как любой моряк, Хавьер понимал, что одному Богу известно, чем это все закончится. И только когда цель будет достигнута, станет возможно говорить о добыче.
Раненых перетаскивали, Фернандес бегло осмотрел повреждения рангоута, но главной проблемой оставалась вода. Спустившись в трюм, Хавьер обнаружил там выживших пиратов и оставшихся в живых своих товарищей по несчастью. Они, несмотря на усталость, не только присматривали за новыми пленниками, но и нашли дерево для ремонт. Англичане, прекрасно понимая свое положение, приняли без лишних вопросов предложение испанского капитана. Итак, проблема откачки воды пока оставалась более-менее решенной: пойти ко дну или попробовать спасти свои жизни - для пиратов выбор был очевидным. Забрав своих людей и поврежденный в сражении парус, Фернандес сначала наладил парусину снаружи, осмотрев заодно корпус на премет других повреждений, а потом, собрав дерево, паклю и оставшиеся силы, занялся пробоиной изнутри.
Люди устали, очень. Но пока вода не перестала поступать внутрь, пока все трупы не были убраны с палубы,а вторая пробоина выше ватерлинии не была заделана, испанцы и все, кто помогал, даже не заикнулись о том, чтобы отдохнуть. Море не терпит слабых и не принимает жалоб.
Тяжело раненых англичан Фернандес сам избавил от страданий - занятие паршивое, но лишние страдальцы, рты и зараза на борту капитану были ни к чему, а о том, как к его практичному "милосердию" отнесется брат Рене, Хавьер почему-то старался не думать.
Вся наша жизнь – это одно грандиозное кораблекрушение, и, если сам не выплывешь, вытаскивать тебя никто не будет.
Малыш Мину, когда-то самый хорошенький юнга на борту «Сен-Никола», а теперь - лучший ныряльщик на нем, вернулся на палубу флейта, только когда ранние сумерки сгустились уже почти до чернильной темноты, но, несмотря на то, что едва держался на ногах от усталости, о положении дел на шхуне доложил вполне толково. Пробоины заделаны, обе - да, с оснасткой хуже - да, ребята устали как черти, конечно, но такой приз - да, на рассвете корабли можно будет расцепить - нет, без помп не обойдется, и пусть проклятые англичане лучше останутся в трюме.
С этой мыслью Пуанси был полностью согласен, но, как человек предусмотрительный, вслух ничего не сказал - ни отпуская Мину, ни позже, когда объяснял расклад сперва ювелиру, его ученику и слуге г-на де Лавардена, а потом своим ребятам. Хорошую скорость «Подарок», к сожалению, не разовьет, но на воде вполне держится, не хватает только людей. Кто доведет его до Азор, получит двойную долю призовых - от него и от Фернандеса.
Алчность, как и следовало ожидать, взяла верх над страхом некоторых моряков, а пассажиры согласились, даже не догадываясь, похоже, что подписываются не только на тяжелую работу, но и на немалый риск, и Пуанси, обменявшись рукопожатием с Фернандесом, прежде чем из фальшборта флейта выдернули, наконец, абордажные крючья, помолился мысленно святому Николаю, чтобы Господь был милостивым к испанцу до самых Азор.
Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » "На абордаж!" 14 января 1629 года, открытое море.
