- Боли? – Дарлю нахмурился. – Боли в желудке, хотите вы сказать?

Ах, дорого бы он дал за полноценный осмотр! Пока что весь его врачебный опыт твердил, что резь в желудке – а раз больная отказывается от пищи именно из-за нее, стало быть, резь серьезная и почти постоянная – не могла совершенно не отразиться на общей картине, он должен был заметить. И это совершенно не объясняло яростное нежелание подвергаться лечению. Помнится, стоило ему упомянуть свои подозрения, как мадам де Клейрак едва ли не вскинулась и потребовала его убрать!

- Буду откровенен, господа. Установить болезнь без какого следует осмотра я не могу. Но того, что я успел увидеть, вполне достаточно, чтобы утверждать: дальнейшая голодовка убьет вашу супругу. Она уже пребывает в последней стадии истощения. Боли могут указывать на опасный недуг, но могут означать и всего-навсего катар желудка, если они вообще… были.

Взгляд Дарлю, ставший чрезвычайно цепким и пристальным, уперся в лицо месье де Клейрака.

– Мне совершенно не нравится ее нежелание принимать лечение, сударь. Не могло ли так случиться, что боли эти – лишь предлог для отказа от пищи?

- Истерия, возможно, - не стал спорить Дарлю. Собственно, он и сам склонялся в пользу этого диагноза, но легче от того не становилось ни ему, ни больной. Если недуг г-жи де Клейрак имел причиной душевные страдания, то тут, увы, поделать было ничего нельзя, разве что кормить ее насильно. Вот только отчего же супруг, столь пекущийся о спокойствии несчастной, не сказал этого сразу? И много ли было тех врачей?  – И тому может быть множество причин, о которых нам с вами остается лишь гадать. Сильное потрясение, горе… да мало ли что еще… но речь не об этом сейчас. А о том, насколько вы дорожите жизнью вашей супруги. Я бы осмелился пренебречь ее нежеланием и провести полный осмотр. Положение угрожающее. Если она не начнет принимать пищу, ее необходимо кормить насильно, в противном случае…

Он развел руками и выжидающе взглянул на г-на д'Авейрона.

Клейрак ушам своим не поверил. Чтобы лекарь, человек низшего сословия, сделал подобное предложение - это он кое-как мог понять, врачи редко видели различие между допустимым и немыслимым, но чтобы д’Авейрон, дворянин, его в этом поддержал!..

- Дорогой брат, - процедил он, - позвольте полюбопытствовать: а как вы себе представляете, как это будет происходить? Может, мне надо зажать госпоже де Клейрак нос и всовывать ей в рот еду, пока она не проглотит? Или, может, пригласить палача на дом, у него есть воронка, а опыт пытки водой поможет ему влить в нее пару пинт бульона? Или, возможно, мне следует быть мягче и начать с того, что пригрозить ей побоями, если она не станет есть?

Гнев его был непритворен, и вызван не одним только опасением, что такой близкий уже итог стольких усилий и забрезжившая было перед ним свобода так и останутся мечтой.

Дарлю слушал обмен любезностями с непроницаемым выражением лица. Он всей душой был на стороне гвардейца, но не дело было сейчас это выказывать. И без того г-н де Клейрак, если даже не имеет каких-либо скрытых причин желать супруге смерти, уперся как вол. Впрочем, Дарлю доводилось видеть людей, попросту недооценивающих серьезность положения. Удивительно, на сколь многое можно закрыть глаза, особенно если этого хотеть!

- Боюсь, сударь, вы не представляете себе, насколько плоха ваша супруга, - как мог мягко и любезно проговорил он. – Речь идет уже ни больше ни меньше как о спасении жизни. Если бы она была безумна и порывалась броситься с крыши, надеясь взлететь, вы бы, должно быть, удержали ее, даже если бы пришлось связать, не так ли?

Как бы хладнокровен ни был Клейрак, холод стали на горле не мог оставить его равнодушным, и оттого, не отводя от д’Авейрона обманчиво спокойного взгляда, он в то же время прислушивался к каждому движению снаружи и, зная каждый шорох и скрип половиц в своем доме, оказался заранее предупрежден, что у их разговора появились новые свидетели.

- Опустите шпагу, господин д’Авейрон, - сказал он снова, - убейте меня, и вы не выйдете отсюда живым.

- Или скончаетесь чрезвычайно скоро, - уточнил появившийся в дверях дон Хосе с характерно мягким андалусийским «с». К немалому сожалению Клейрака пистолета у него не было, но за пояс был заткнут нож, и надо было видеть его в деле, чтобы даже догадываться, с какой скоростью и как метко испанец мог его метнуть. - И это не поможет бедной сеньоре. Лучше найти, кто ее сглазил.

Он благочестиво перекрестился, но левой рукой.