Французский роман плаща и шпаги зарисовки на полях Дюма

Французский роман плаща и шпаги

Объявление

В середине января Французскому роману плаща и шпаги исполнилось 17 лет. Почитать воспоминания, связанные с нашим пятнадцатилетием, можно тут.

Продолжается четвертый сезон игры. Список желанных персонажей по-прежнему актуален, а о неканонах лучше спросить в гостевой.

Текущие игровые эпизоды:
Посланец или: Туда и обратно. Январь 1629 г., окрестности Женольяка: Пробирающийся в поместье Бондюранов отряд католиков попадает в плен.
Как брак с браком. Конец марта 1629 года: Мадлен Буше добирается до дома своего жениха, но так ли он рад ее видеть?
Обменяли хулигана. Осень 1622 года: Алехандро де Кабрера и Диего де Альба устраивают побег Адриану де Оньяте.

Текущие игровые эпизоды:
Приключения находятся сами. 17 сентября 1629 года: Эмили, не выходя из дома, помогает герцогине де Ларошфуко найти украденного сына.
Прошедшее и не произошедшее. Октябрь 1624 года, дорога на Ножан: Доминик Шере решает использовать своего друга, чтобы получить вести о своей семье.
Минуты тайного свиданья. Февраль 1619 года: Оказавшись в ловушке вместе с фаворитом папского легата, епископ Люсонский и Луи де Лавалетт ищут пути выбраться из нее и взобраться повыше.

Текущие игровые эпизоды:
Не ходите, дети, в Африку гулять. Июль 1616 года: Андре Мартен и Доминик Шере оказываются в плену.
Autre n'auray. Отхождение от плана не приветствуется. Май 1436 года: Потерпев унизительное поражение, г- н де Мильво придумывает новый план, осуществлять который предстоит его дочери.
У нас нет права на любовь. 10 марта 1629 года: Королева Анна утешает Месье после провала его плана.
Говорить легко удивительно тяжело. Конец октября 1629: Улаф и Кристина рассказывают г-же Оксеншерна о похищении ее дочери.

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Встретимся в Дижоне... 31 января 1629 года.


Встретимся в Дижоне... 31 января 1629 года.

Сообщений 1 страница 20 из 47

1

...

0

2

Эмили толком не знала, было ли желание его величества видеть графа де Люз в составе дворян, сопровождающих его в Дижон, следствием ее дружбы с господином кардиналом, но сам граф совершенно точно ничего об этом не знал и взял с собой жену, как и обещал. Многим это показалось странным, но все же даже самые злые языки не смогли найти в экстравагантном поступке графа ничего по-настоящему предосудительного, тем более, что молодой графине, путешествующей, как и положено, в карете с лакеем и горничной, посчастливилось еще и обзавестись попутчицей.
В Труа она познакомилась с госпожой д'Анси, супругой полковника д'Анси, как раз в Труа присоединившегося со своим полком к королевскому войску.  Соланж д'Арси было сорок три года, замужем она была уже второй раз, единственная дочь от первого брака успела подарить ей двоих внуков и жила в Туре, а госпожа полковница сопровождала мужа в походе, разделяя, насколько это возможно, его тяготы.  Графиню де Люз госпожа д' Анси увидела в Труа, в день пребывания там его величества, в тот самый момент, когда самая красивая девушка города вручала королю золотое сердце, внутри которого лежала лилия. Чтобы хоть что-то разглядеть, Эмили, продрогшая до умопомрачения, забралась на козлы кареты, а Лапен упрашивал «ее сиятельство» вернуться внутрь, потому что этак недолго и простудиться. Соланж представилась юной даме, и как-то так вышло, что ехать дальше вместе им было удобнее и веселее. К тому же,  репутация госпожи де Бутвиль, находящейся теперь под присмотром почтенной дамы, только упрочилась, а Соланж, скучающая по дочери, нашла, о ком заботиться.
Король, вынужденный передвигаться с многочисленной свитой и армией и останавливающийся едва ли не в каждом мало-мальски крупном городке, чтобы подданные могли выразить ему свою преданность и восторг, передвигался медленно. В Дижоне госпожа де Бутвиль  оказалась тридцать первого января. Как всегда, Лапен ускакал вперед, чтобы успеть найти подходящее жилье, граф же находился в свите его величества. Въезд в город, как обычно, был торжественным и пышным. Королю предстояло проехать под пятью арками, пышно украшенными аллегорическими фигурами, многие из которых, к удивлению Эмили, были на самом деле наряженными в героев и богов жителями Дижона. Четыре из пяти арок были посвящены победе Людовика Тринадцатого под Ларошелью. Медленно двигающаяся в карете в арьергарде процессии (сначала свита короля, его охрана, гвардейцы, именитые дворяне и почтенные горожане, какие-то местные, торжественно марширующие в красно-желто- зеленых нарядах), госпожа де Бутвиль особенно была поражена третьей аркой. Какая-то женщина, судя по всему, изображающая Ниобею, наполовину превратившуюся в камень, заламывала руки, три девы, каждая с золотой стрелой в груди, разбегались в разные стороны А гнался за ними наверняка Аполлон, как положено, обнаженный и с золотым луком, но ужасно похожий на самого Людовика Тринадцатого.
- Соланж, там какие-то стихи! - Эмили, до того высовывающаяся из кареты, влезла обратно и стукнула в переднюю стенку, приказывая кучеру остановиться. - Я должна это видеть!
И она тут же распахнула дверцу.

+3

3

О том, что король и кардинал в Бургундии, Теодор узнал в Орлеане. Проклял все на свете. Обозвал последним болваном Паспарту, заметившего было, что проще поехать сперва в Париж. И отправился в книжную лавку. За картой, которой там не нашлось, советом и новой книгой.

Дорога оказалась даже хуже, чем можно было ожидать. Где она вообще была. У Монтаржи, в третий раз сбившись с пути, они заночевали в обветшавшем замке подслеповатого алхимика. Тот не взял денег. Но, обнаружив, что незваный гость кое-как читает по-древнееврейски, стал уговаривать его переписать для него большими буквами какой-то потрепанный талмуд. Теодор отделался одной страницей – Паспарту клялся, что хозяин губит свою бессмертную душу. На подъезде к Оксерру их застигла снежная буря. Два часа они брели сквозь воющую белую пустыню, наткнувшись наконец на фургон странствующего зубодера. С которым и остались – к ночи буря улеглась, но все трое напились до положения риз и тронуться в путь не решились. В Оксерре им сказали, что король покинул Труа и движется в Дижон – сведения самые точные, от поставщика шелка для украшения триумфальных арок.

Под одной из этих арок Теодор и задержался. Объясняя самой красивой из трех ниобид, почему ее теперь должны называть Клорида. Девушку звали Клодина, и говорить она могла только шепотом. Но Клоридой она быть не хотела. Мелибеей, впрочем, тоже. И не на шутку огорчалась, что ей не досталась роль Клеопатры с пятой арки. Клеопатрой была ее соперница, Мари Мальпуа. Для которой сшили, как выяснилось, золотое платье.

– У тебя руки красивее, – соврал бретер. Который пятую арку не видел. – А у нее только рукава.

Клодина порозовела. И растерялась, когда кавалер вдруг напрочь потерял к ней интерес. Обратив все свое внимание на выпрыгнувшую из кареты молоденькую даму, которая во все глаза таращилась на свод арки.

– Право! – в считанные мгновения Теодор оказался около мадам де Бутвиль. – Вы не можете всерьез считать это стихами!

        «Грозит жестокой карой Аполлон
        Безмерно наглой матери гордыни»…
        Но что же может хуже быть отныне,
        Чем те стихи, что изрекает он?

Мадам, что вы здесь делаете? О, мои извинения! – Спохватившись, он отвернул край перчатки с ее руки. Коснулся губами бледной кожи. – Здравствуйте, какой приятный сюрприз!

Отредактировано Теодор де Ронэ (2018-04-30 12:50:17)

+2

4

- О, это вы! - просияла Эмили. - Глазам не верю! Вы пропали, я не знала, что и думать!
Она всерьез скучала по своему другу, и посылала узнать о нем — но так и не узнала ничего, кроме того, что он уехал. И злилась, и тревожилась... И была ужасно, ужасно рада видеть сейчас!
- Я следую за мужем, а что здесь делаете вы?!
Она снова глянула наверх и хихикнула.
- Стихи я никак не могу рассмотреть, но правда, что этот голый парень похож на короля? Или мне мерещится? Интересно, им не холодно?..

- Вы следуете за мужем и разглядываете других мужчин? – изумился бретер. Но, несмотря на иронию в голосе, любой, кто хоть сколько-нибудь знал его, заметил бы, что он тоже рад встрече. – Где вы его оставили, беднягу? В карете, чтобы под ноги не лез?

- Вы злой, - рассмеялась мадам де Бутвиль. - Граф в свите его величества. А я разглядываю вовсе не мужчин, а стихи, если это стихи. И Аполлона, но это совершенно прилично — зачем бы иначе он тут стоял? Но вы так и не ответили, что тут делаете. Вы же не в армии?
- Эмили, дорогая, вы совсем замерзнете! - мадам д'Анси высунулась из окошка кареты, и графиня тут же повернулась к ней.
- Позвольте представить моего хорошего друга, господина де Ронэ! - Эмили тронула бретера за руку. - Это госпожа д'Анси, супруга полковника д'Анси. Она любезно согласилась составить мне компанию.

Бретер учтиво снял шляпу. И поклонился столь церемонно, словно не осознавал, что остановившаяся карета мадам де Бутвиль мешала теперь всем, кто следовал за ней по стопам его величества. Или его коня.

- Мадам, весь к вашим услугам. Составляю компании не хуже всякого другого и лучше многих, вывожу из себя на заказ и по зову сердца, сочиняю эпиграммы и оды, помогаю расстаться с жизнью, любовником и здравым смыслом – чем могу быть полезен? – он подхватил молодую графиню под руку, увлекая ее к карете. – Что мне делать в армии, мадам? Убивать по приказу? Фи!

Мадам де Бутвиль снова рассмеялась и подумала, что ей ужасно не хватало Ронэ.
- Не пугайте мадам д'Анси, она может подумать, что вы недостойная компания! - весь радостный вид графини де Люз говорил, что ей до этого нет дела. Тем временем задержка начала раздражать тех, кто следовал за каретой графини, послышались недовольные возгласы.
- Поезжайте, мадам! - Эмили улыбнулась госпоже д'Анси. - Встретимся у городской ратуши, все равно Лапен будет ждать нас там. Господин де Ронэ меня проводит. Ведь проводите? - она взглянула на бретера.

+2

5

Вот уже примерно полтора месяца Софи жила в Дижоне у родственников, к которым отправил её отец после...после того самого дня... Отправил, потому что стали ходить слухи и говорили и о расторжении помолвки, и о незнакомце (ведь для всех остальных жителей шевалье остался незнакомцем), и о побеге Софи - уж откуда стало это известно? Возможно, что, несмотря на маску, кто-нибудь да узнал её - и такую вероятность нельзя было исключать. Её брат, Этьен, однажды чуть не подрался на дуэли из-за неё...он, правда, так и не рассказал Софи, из-за чего именно, только сказал, что и впредь будет защищать её и не даст никому в обиду, из чего она и сделала этот вывод. Оставаться там девушке было невозможно, и потому она спокойно и покорно приняла решение отца. Этьену пришлось остаться, но они писали друг другу так часто, как только могли, и расстояние, разделявшее их, только укрепило дружбу между братом и сестрой.

Оказавшейся в чужом городе, без привычной опоры и поддержки, какой был для неё брат, Софи сначала было трудно, но постепенно она привыкла. Родственники, к которым её отправили, приняли её приветливо, особенно тётушка, помнившая её ещё ребёнком. Она постоянно находилась под пристальным наблюдением всех домочадцев, а служанка, приставленная к ней помимо Жаклин, приехавшей с ней, не спускала с неё глаз, всюду сопровождая её. Добрую, милую и спокойную девушку полюбили, у неё появились подруги.
Но даже несмотря на всё это, в душе она сохранила воспоминания о том самом дне, который так сильно изменил её, её жизнь. Щёки вспыхивали румянцем, словно искра загоралась в ней, сердце начинало колотиться в груди, стоило ей вспомнить прикосновение его губ к её руке, к её губам... И бережно хранила Софи тот образ возлюбленного в своём сердце, и имя его было в её мыслях... И не могла она, и не хотела (даже если бы могла) забыть его. Его, благодаря кому Софи узнала сладкое чувство первой любви. Понимала Софи, что отец отправил её не только по тем причинам, что назвал ей тогда, но и ещё и затем, чтобы разлучить их, чтобы больше не увиделись они. Но человек, как говорится, предполагает...

А Бог располагает... И видно, расположен Он был, чтобы Софи вновь увиделась со своим возлюбленным…  В этот день весь город был в волнении - ведь король приезжал сюда! Софи очень хотелось увидеть Его Величество, и она попросила отпустить её посмотреть праздник, и получила согласие - всё-таки подобное случается не каждый день; сама же тётушка не могла пойти туда по причине слабого здоровья. Девушка была в восторге от сего блестящего праздника, когда… Софи, рассматривая арки, внезапно побледнела, ахнула, и, оступившись, чуть не упала. "Показалось..." - подумала Софи, но не могла оторвать взгляда от той арки, где мгновение назад она увидела того, о ком думала всё это время - Теодора... Девушка была уверена, что видела именно его - если может ошибиться зрение, то сердце не ошибается, а оно сейчас говорило Софи, что - нет, не ошиблась ты, это Он
Праздник должен был продолжиться, кажется, в ратуше, и туда отправилась девушка в сопровождении служанки, надеясь, что сможет его найти там… Она искала его глазами, высматривала среди сотен других людей. Впервые порадовалась Софи тому, что нет здесь ни отца, ни брата, которые могли бы не допустить этой встречи, порадовалась тому, что отец отправил её сюда, забыв о том, как недавно ещё грустила, оказавшись вдали от родного дома…

Отредактировано Софи (2018-05-01 17:26:21)

+2

6

– С удовольствием, – пообещал бретер. Оставляя при себе свои сомнения. Лишь усилившиеся, когда мадам д’Анси, средних лет дама, смотревшая на мадам де Бутвиль с явной приязнью, снисходительно кивнула и опять скрылась в глубине кареты. Которая мгновение спустя вновь тронулась с места. И Теодор поспешил увести свою спутницу в сторону, пока их не затоптали. – Ваша дуэнья никуда не годится, вы знаете? Кто такой Лапен? Ее любовник?

- Вы не меняетесь! - снова рассмеялась Эмили. - Она мне не дуэнья. А Лапен — слуга моего мужа, вы его знаете, тот, что в тюрьме сидел.. Он обычно едет вперед, чтобы снять нам приличное жилье.

– Висельник в роли слуги и сводня вместо дуэньи. Боюсь представлять себе, где вы будете жить. В ратуше, в театре? Вы уже знаете, что здесь есть театр? Через пару недель в нем покажут пьесу. О триумфе короля – на французском, латыни и бургундском, на все вкусы. Но вы к тому времени уже будете дома, надо думать.

- Он не висельник, - обиделась Эмили. - Он мне жизнь спасал, между прочим.  И она не сводня. Ну с чего вы взяли? И отчего вы решили, что я через пару недель буду дома? Где это — дома?

Теодор задумчиво взглянул на мадам де Бутвиль. И в который раз подумал, что мужа она себе нашла удобного, но неподходящего.

– С того, что я – дурное общество для молодой дамы, – серьезно объяснил он. – Что бросается в глаза. А она отпустила вас – одну, в незнакомом городе. И если она хоть сколько-нибудь вас знает, то должна понимать, сколь вы неосторожны. Если вы наняли ее, чтобы она вам не мешала, это хороший выбор. Но сводня она и есть сводня.

Четвертая арка изображала Ларошель в виде поверженного дракона. И рыцарь, поражавший ее копьем, носил алый плащ. Впрочем, корона, которую поднимала над его головой изображавшая Францию черноволосая и черноглазая девушка с чеканным профилем, усложняла аллегорию.

- Она не могла меня не отпустить, потому что я ей не подчиняюсь! Ну что вы за человек! - Эмили с досадой всплеснула руками. - Я так вас люблю, а вы опять за свое! Право, счастье, что вы мне не муж и не брат, вы бы меня замучили! Вы волнуетесь за меня? Ваши друзья тоже за вас волнуются, но вам же все равно! Вы могли бы послать мне хоть маленькую записку? Я, между прочим, на вас обижена, и не стала бы даже разговаривать с вами, если бы не была так рада!

– Я написал вам длинное письмо, но вы бы в нем ничего не поняли, – во взгляде бретера искрилась насмешка. – Не по скудости ума даже, а потому что я попал под ливень, прежде чем нашлась оказия. Шесть страниц чернильных разводов – но строчки были короткие, вы немного потеряли. Признайтесь, вы обиделись и начали беспокоиться недели через две после возвращения блудного супруга – или я стану думать о нем совсем худо.

Отредактировано Теодор де Ронэ (2018-05-01 18:54:30)

+2

7

- Вы и так думаете о нем худо — и совершенно напрасно. Я стала скучать гораздо раньше... только при чем здесь муж? - Она поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть хвост дракона, который загораживала ей широкая спина какого-то торговца. - Черт! Не вижу ничего...

Бретер бесцеремонно хлопнул по плечу мещанина, загородившего своей тушей узкий проход между аркой и домами. В который и свисал искусно сплетенный из зеленого и голубого шелка драконий хвост.

– Подвиньтесь, милейший. Я хочу знать, самка это чудовище или самец.

Торговец поперхнулся купленным у надрывавшейся рядом торговки пирожком. Но отшатнулся, едва не сбив с ног свою жену – лишь ненамного уступавшую ему размерами. Отвесив ироничный поклон, бретер вернул свое внимание молодой графине.

– Сколько вы мне о нем говорили, я предположил, что вы лишь о нем и думаете. Но вблизи мужья портятся еще быстрее чем любовники, это закон. У меня есть еще пара медяков – хотите пирожок? Или сразу обед? Вон тот каплун выглядит уже ощипанным.

Он указал на сверкающую сусальным золотом ярко-розовую птицу, украшавшую вывеску «Бодрого феникса».

Эмили, по-девчоночьи хихикнувшая в ответ на пожелание бретера узнать пол дракона, на вывеску поглядела с сомнением.
- Я таких не ем. И боюсь, обедать с вами мне впрямь неприлично... А на ужин ведь вы не придете?
У нее замерзли ноги, и она неловко притоптывала на месте.

- Когда меня зовут с такой неохотой, – улыбнулся бретер, – конечно, не приду.

- Почему с неохотой?! - обиженно фыркнула мадам де Бутвиль. - Это вы дурно отзываетесь о графе, а он о вас — совсем нет. И радостно примет за ужином.
И Эмили сразу же подумала, что с «радостно» она, пожалуй, преувеличивает.

– Если граф не мечтает меня заколоть, я ничего не понимаю в мужьях.

Взгляд бретера, сместившийся было на торговку пирожками, внезапно застыл. Замерев на спешившей по направлению к ратуше белокурой девушке. Прежде чем та, однако, оглянулась вновь, бретер повел свою спутницу дальше. Случайно или намеренно скрываясь при этом за триумфальной аркой.

- Очень нужно ему об этом мечтать! - фыркнула Эмили. - Он же знает, что ревновать ему не к кому! Что же вы ушли от пирожков?

– Нашел кое-что получше, – объяснил Теодор, под защитой драконьего хвоста беспрепятственно привлекая к себе молодую женщину. – Но сравнивать ваши губы с вишнями я не буду.

Когда, несколько мгновений спустя, он прервал поцелуй, он улыбался.

- Совсем другой вкус.

Мадам де Бутвиль отшатнулась, переводя дыхание и невольно облизнув заалевшие губы. Взглянув в лицо Ронэ потемневшими глазами, она очень серьезно произнесла:
- Никогда не делайте так. Я же просила. Я этим не играю.
Тогда, в Ларошели, она ничего не знала. Сегодня же, к своему ужасу, поняла... что отвечала...

- Почему? – Теодор стащил перчатку зубами. Коснулся кончиками пальцев заметно порозовевшей щечки. – Никто не узнает.

- Вы совсем ничего не понимаете?! - рассердилась Эмили. - Потому что нельзя! Разве важно, узнает или нет?!
В глазах ее блеснули слезы.

– Не понимаю, – согласился бретер. Но приподнял драконий хвост, освобождая дорогу. И поманил торговку пирожками. – De ultimis finibus pretium tuum, amen. Дама желает сладостей, матушка.

Коврижка с изюмом, которую он вручил своей спутнице полминуты спустя, истекала медом. И он облизнул пальцы. Улыбаясь крайне многозначительно.

Молодая женщина в ответ не улыбнулась и смотрела сердито. Хотя коврижку взяла.
- Идемте к ратуше. Вы ведь знаете, где она?
– Понятия не имею.

Обрамленный арками путь сам вывел их, однако, к старинному зданию дворцу бургундских герцогов. Сегодня столь украшенному флагами и портретами, что горожане и сами не узнавали своей ратуши.

– Это король? – изумился бретер. – Или кардинал?

Усы, бородка и высокомерный вид могли принадлежать и тому и другому.

Весь недолгий путь Эмили молчала... и ела коврижку, стянув с руки перчатку, чтобы ее не перемазать. Сначала она думала о том, что она распутница, потом — что Ронэ негодяй, потом — что это на самом деле была одна из его дурацких шуток, а к концу коврижки пришла к выводу, что жар внутри в ответ на его поцелуй ей, разумеется, почудился, и ничего такого не было. Поэтому она ответила бретеру почти спокойно:
- Вот уж не знаю... по-моему, ни на того, ни на другого не похож... У вас, случайно, нет платка? У меня пальцы липкие.

+2

8

Софи продолжала идти по направлению к ратуше. Там было немного больше шансов найти его - ведь в конечном итоге все люди придут сюда... Конечно, найти в такой толпе будет нелегко, но разве есть что-нибудь невозможное для влюблённой девушки? Какая ирония судьбы! "Заточение", как называла она в письмах к брату свою жизнь здесь, обернулось радостью - она снова видит того, от кого отец хотел её уберечь. Решительно, ни брату, ни отцу об этом знать не надо было... Софи, будто почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась, но ничего не заметила. Что-то подсказало ей, что это он здесь, рядом...она чувствовала это по тому, как бьётся сердце, какое волнение охватывает её... Вот и ратуша. Софи остановилась, обвела взглядом людей и вдруг, перед старинным дворцом...

- Теодор! - тихо вскрикнула девушка..и спохватилась: так нельзя, могли услышать. - Шевалье де Ронэ... - тихо прошептали губы. Девушка оглянулась на следовавшую за ней служанку - не слышала ли та? - но ничего не смогла прочитать на абсолютно непроницаемом лице. Она замерла, не в силах двинуться с места... А кто это рядом с ним? Что за дама? Софи не знала, что новое чувство, доселе ей неведомое и вспыхнувшее при виде этой дамы рядом с шевалье, называлось ревностью - ей только предстояло это узнать. И это незнакомое ей чувство сделало её смелее: она подошла к шевалье, стараясь за сдержанной улыбкой скрыть охватившую её радость.

- Шевалье де Ронэ... - лёгкий реверанс -  я..очень рада нашей встрече... - слова подбирались с трудом, также трудно было быть сдержанной. Между тем быстрый взгляд девушки уже успел отметить всё, из чего можно было сложить первое впечатление - платье дамы, её осанку и манеру держаться, и ещё те мелочи, которые пусть даже неосознанно отмечает женщина в другой женщине. Софи немного смущённо и чуть растерянно улыбнулась даме, и вопросительно взглянула на шевалье.
- Вы не представите нас, шевалье? - вопрос был, скорее всего, излишним, и она это понимала, но и молчать было невежливо, и... Вот после того, как они познакомятся, тогда уже дальше ясно будет, а пока Софи чувствовала себя неуверенно и чуть-чуть неуютно. Ещё бы не эта служанка, которая непременно (в этом Софи была уверена) сообщает обо всём - что делает Софи, с кем общается, прямо как надзирательница какая-то! Но пока, до этого дня, и сообщать-то особо нечего было, и потому она на неё и внимания особенно не обращало, а теперь вдруг её присутствие стало очень раздражать девушку - и зачем она только здесь!.. Это ведь не Жаклин, которую можно было попросить чего-то не говорить отцу, и которой почему-то не очень здесь доверяли, эта точно всё выдаст, и тогда неизвестно сколько ещё времени не увидится она с Теодором...

+2

9

Теодор коснулся пальцем шляпы. Что, после первого полупоклона, говорило не меньше чем возникшее на миг между всеми тремя неловкое молчание.

– Мадам графиня, позвольте представить вам мадемуазель де Лекур, из Шатору. Или вашему отцу удалось выдать вас замуж… мадам?

Новый порыв холодного ветра развернул свернувшийся было парадный портрет.  Позволяя разглядеть доспех. И голубую ленту ордена. И пританцовывавший под его величеством долговязый молодой человек в адвокатской мантии вцепился в королевскую ногу, не давая полотнищу упорхнуть снова. Подоспевший к нему на помощь мастеровой принялся торопливо прибивать холст к деревянной рейке.

+2

10

Мадам де Бутвиль знала уже, что такое ревность. Но не по отношению к Ронэ, упаси Боже! Потому кольнувшее ее чувство вызвало у нее еще большую досаду.
- Очень приятно, мадемуазель де Лекур, - легкий кивок вкупе с намеком на реверанс, скучающая гримаска — графиня де Люз научилась тщательно выверять, с кем и как положено вести себя даме из дома Монморанси. У нее не всегда это получалось, и не всегда она этого хотела, но сейчас был как раз тот случай, когда неизвестной девице не мешало бы понимать, что она имеет дело с графиней. Хотя Эмили не отдавала себе отчета в своей неприязни — почему бы бретеру, черт бы его побрал, не иметь каких угодно знакомств?

+2

11

- Графиня... - Софи сделала реверанс, не опуская, однако, глаз, и внимательно рассматривая молодую женщину. Она казалась совсем юной, Софи даже предположила, что она может быть младше её самой... И то высокомерное выражение, которое графиня постаралась придать своему личику, совсем не подходило ей, по мнению девушки.
Итак, что же получается? Сначала кардинал и герцогиня, теперь графиня... С кем ещё суждено ей встретиться? Девушка мысленно улыбнулась этому.
- Мне также очень приятно познакомиться с вами, мадам.
В ответ на вопрос шевалье она лишь покачала головой.
- Я упросила отца не торопить с браком. Но эта отсрочка, я полагаю, будет недолгой...
"Он дал её мне, хотел, чтобы я забыла то, что забыть невозможно", - подумала девушка, но вслух не сказала. Может быть, не случись этой встречи, и то, о чём трудно было забыть, постепенно просто затмилось бы какими-то другими, новыми событиями, впечатлениями, она бы спокойно вышла замуж... Но не теперь. Чувство любви вспыхнуло в ней с новой силой. Влюблённость, начинавшая было угасать, загорелась вновь.

Отредактировано Софи (2018-05-03 16:20:33)

+2

12

Перемену в мадам де Бутвиль бретер заметил. Оценил – раз уж ее новоявленное высокомерие было обращено не на него. Но принимать такого рода помощь ему претило.

– Госпожа графиня де Люз, – пояснил он, – половину своей знатности приобрела в браке. Который, впрочем, с каждым днем отнимает у нее все больше, а дает – все меньше. Не спешите замуж, мадемуазель. Тем более по любви – это самое худшее.

В последний момент бретер вспомнил об осторожности. Не зная, в каких кругах Дижона вращается мадемуазель де Лекур, он нечаянно мог скомпрометировать мадам де Бутвиль. Чрезмерной откровенностью даже больше, чем откровенным злословием.

Отказ, которым она ему ответила, поразил его. Как когда-то Анна де Сент-Омон – и также вопреки своему желанию – она хранила свою честь. И не настолько он ее желал, чтобы пойти наперекор. Может, повзрослев хотя бы в том, что сумел в этот раз не поддаться страсти, вспыхнувшей в ответ на зажженный им же огонь. Отступить.

+2

13

Эмили снова разозлилась. Что он может знать?! Тем более, что она не поняла толком, о чем он.
- Господин де Ронэ толкует о том, о чем не имеет ни малейшего понятия, - слова предназначались мадемуазель де Лекур, а вызов во взгляде — бретеру. - Уж не знаю, что такое отнимает у меня брак, зато я точно знаю, что дает. Впрочем... - она пожала плечами, - кто не любил, тот не поймет. Брак, мадемуазель, - теперь графиня повернулась к девушке — Должен быть по любви, иначе что в нем за смысл? Это встречается нечасто, но, значит, хуже тем, кому не повезло.

+2

14

- Да, мадам, вы правы. И жаль только, что не всегда брак бывает по любви... - Софи вспомнила месье де Берседа, как отец однажды представил ей его, как она представляла, что должна будет выйти замуж за нелюбимого, даже больше - за противного ей человека... Но как хорошо, что этого не случилось, ведь тогда, будучи не в силах нарушить брачные обеты, она была бы несчастна всю жизнь - что может быть хуже, чем жить с нелюбимым человеком? Она бы угасла, завяла, так и не познав любви... К счастью или нет, всё обернулось иначе.
- Отчего вы думаете, что брак по любви - самое худшее, шевалье? Вы так говорите, шевалье, будто вы против брака. Или, может быть, против любви? - смеющимся, шутливым тоном произнесла девушка, обращаясь к шевалье де Ронэ, улыбаясь ему.
Фортуна, говорят, изменчива; но как бы то ни было, сейчас она явно благоволила к девушке, позволив ей встретиться с возлюбленным, познакомив её с молодой графиней, которая ей очень понравилась, несмотря на то, что молодая женщина держалась с некоторым высокомерием сначала; но это, думала Софи, было, наверное, данью этикету, приличиям, потому что ну не могла она представить себе графиню де Люз злой или надменной... Говорят, что лицо - зеркало души, и если это так, то графиня, должно быть, также мила и добра, как и красива. Светлая душа девушки во всех людях находила только хорошее, но вот сможет ли она сохранить это, остаться собой при любых обстоятельствах?

Отредактировано Софи (2018-05-04 19:19:27)

+2

15

Обыкновенно самоуверенность мадам де Бутвиль не вызывала у Теодора ничего кроме презрительной усмешки. И этот раз не стал бы исключением. Если бы не простодушная мадемуазель де Лекур.

– Отчего же, мадемуазель? – возразил он. – Ничего не имею ни против любви, ни против брака. Но не вместе – хуже чем писать гекзаметром в рифму.

У него были сравнения и поточнее. И сплошь непристойные.

        – Любовь, дитя, не порти браком,
        Кто сидр с водой мешать посмеет,
        Кто ставит девственницу раком,
        И тот не меньше пожалеет.

Краем глаза бретер отметил знакомую рожу Паспарту. Который последовал за хозяином, по-прежнему держа в поводу обеих лошадей. И не обращая, похоже, внимания на раздражение окружающих, которым было что сказать о болванах, торчащих у всех на дороге.

+1

16

Глаза мадам де Бутвиль широко распахнулись, а потом засверкали праведным гневом, щеки же сделались пунцовыми.
- Вы совсем спятили?! Как вы смеете?!
-- Мадам, – засмеялся бретер, – чего я только не смею.
- Дурак! - от возмущения у Эмили не нашлось больше слов.
К своему стыду, стихи бретера она поняла. Но то она, подростком бывавшая далеко не всегда в респектабельных местах, Бог весть чего наслушавшаяся и умевшая браниться на трех языках И что с того, что смысл иных непристойных выражений графиня де Люз узнала совсем недавно, и не от мужа, Боже упаси! - просто... догадалась. Но мадемуазель де Лекур... Ронэ бывал груб, бывал нахален, несносен, но никогда еще на памяти Эмили не опускался до пошлости. Графиня повернулась к девушке. Пусть та со своей улыбкой выглядела глуповато, оскорбления она не заслуживала.
- Не обращайте внимания на господина де Ронэ, мадемуазель. Он бывает до скучного вульгарен, но это потому, что он... сильно смущается, когда говорят о столь возвышенных вещах.
Про себя Эмили мстительно хихикнула. «Смущается», да!

+1

17

Софи не совсем поняла стихи, но было в них что-то такое...от чего она вся залилась краской смущения, отвела взгляд, стараясь не смотреть на шевалье. На выручку пришла графиня, за что ей девушка была благодарна. Она пыталась и не могла найти слов, чтобы выразить переполнявшие её эмоции. Софи как-то смутно..догадалась, что хотел сказать стихами Теодор. Для этого достаточно было и первой строчки. Только не могла себе представить этого. "Смущается? О нет..."
- Я, конечно, не знаю, мадам, но...по-моему, шевалье де Ронэ не из тех, кто смущается.
"Пожалуй, он даже бывает порой настойчив...иногда слишком...", - подумала Софи, вспомнив их встречу в книжной лавке...
- Вряд ли стихи сочиняются от смущения. - Девушка попыталась вспомнить книги, которые она когда-либо читала. Правда, это ей мало помогло. В книгах не было подобных сравнений, и она не знала, что они значат. Услышать же что-либо подобное Софи не могла ни от кого - брат старался оберегать её от всего, что могло навредить её чести, репутации, душе... Девушку можно было сравнить с тепличным цветком, волей случая вырванным из привычной среды и пересаженным в сад, в котором всё было не так, как в теплице - там были и дожди, и бури, и мороз, и палящее солнце... И цветок либо приспосабливается к новым условиям, либо увядает, гибнет...
Вот и ей сейчас, как тому цветку, было непросто, она оказалась в непривычной ситуации и чувствовала себя очень неловко, боясь что-то сделать или сказать не так... У неё появились прежде не возникавшие вопросы, и будь они с графиней де Люз наедине, возможно, она бы и осмелилась их задать, но никак не здесь, не при Теодоре. Ей захотелось вдруг больше узнать об этом чувстве под названием "любовь", и молодая графиня могла бы подсказать что-то девушке, ответить на её бесхитростные, даже наивные вопросы...

+2

18

Теодор сообщил бы мадам де Бутвиль, что злость ей идет. Но и эта реплика была из тех, что компрометируют замужних дам. А потом она заговорила о смущении, и он расхохотался.

– О да, мадам, – согласился он. – Сгораю со стыда, краснею, теряю дар речи. Но я обещал вашей дуэнье проводить вас к ратуше. Позвольте мне сдержать слово, прежде чем вы прогоните меня с глаз долой и я, преисполненный тоски, печали и скверных рифм, отправлюсь искать где остановиться. Мадемуазель, – он снова коснулся шляпы, – позвольте пожелать вам любящего мужа. Жаль, что мадам де Бутвиль не может отдать вам своего.

В этот самый миг он встретился глазами со служанкой, молча сопровождавшей мадемуазель де Лекур. И бесовской огонек в его взгляде вспыхнул ярче.

+2

19

- Вы жалеете меня, себя, графа или мадемуазель де Лекур? - тут же ответила мадам де Бутвиль. Удержаться от колкости в компании Ронэ просто не было никакой возможности, даже в обществе незнакомой мадемуазель де Лекур. Впрочем, это с Эмили они не знакомы, а с бретером, похоже, очень даже...  Эта мадемуазель де Лекур такая хорошенькая, и смотрит на бретера... влюбленно она смотрит, это ни с чем не спутаешь! Графиня подавила в себе неприязненное чувство. Ну и хорошо, что Ронэ кто-то любит! У нее самой есть Луи-Франсуа, а Теодор тоже заслуживает счастья. Хорошая девушка, красивая, кажется, из приличной семьи... Про семью надо узнать... Невольно вспомнилась Эжени: «Вы сватаете меня за свою няню?» Эжени подошла бы Ронэ больше... Эмили вздохнула:
- Мадемуазель, прошу нас простить... Мне действительно нужно найти своего слугу и позаботиться о ночлеге...

+2

20

- Благодарю за пожелание, шевалье, - с лёгкой улыбкой отвечала Софи, - возможно, мы ещё встретимся... (По крайней мере, ей хотелось так думать и надеяться...) - Графиня, если позволите...Мадам, я понимаю, что мы с вами знакомы очень мало...но, быть может, вы согласитесь оказать нам честь и остановиться у нас? - Софи немного волновалась: она бы чувствовала себя увереннее, происходи всё это дома, в Шатору, но здесь... А что здесь? Хоть за ней строго следили, ей почти ничего не запрещали, и девушка продолжала вести тот образ жизни, к которому привыкла дома - то есть читать, гулять в саду и по городу, правда, теперь гораздо внимательнее следили за тем, с кем и как она общается, но в основном, почти ничего не изменилось; она могла быть почти уверена, что тётушка не будет против, ну или окажется снисходительной к племяннице, когда поймёт, что иначе Софи поступить никак не могла.

Отредактировано Софи (2018-05-06 17:47:07)

+2


Вы здесь » Французский роман плаща и шпаги » Часть III (1629 год): Жизни на грани » Встретимся в Дижоне... 31 января 1629 года.