Салинь от такого требования, вероятно, по неопытности смутился бы. А Дюпон только пожал плечами, и покачал головой в сторону своего напарника, уже готового вступить в препирательства с арестантом - мол, пускай дерет горло, если охота. Господ, разместившихся за столом, этот шум, по крайней мере, не беспокоил. Хотя тот, что казался главнее их собственного лейтенанта, слегка повел в их сторону глазом, прежде, чем отвернуться, и снова сосредоточиться на бумагах. Может, и не знак подавал, да какая разница? Так или иначе, прерывать разговор всех наличных в отряде дворян, со стороны выглядевший несколько напряженным, ради пленников никакого расчета не было.

Рошфор еще раз внимательно перечитал письмо миледи. Так просто было бы - поднести к огню, уничтожить самую память о предательстве. Обмануть доверие женщины, пришедшей к нему за помощью - нет, он вовсе не относился к этому поступку легко. Тем более, что в дело был замешан ребенок, сомнительные права, на которые покушался сильный родственник... И к этому он тоже не был равнодушен. Он уже не решился переговорить о судьбе мальчика с монсеньором, хотя и упомянул о письмах. Счел, что дело может и подождать, и не к месту было в тот момент поднимать еще одну неодозначную тему. Сейчас был шанс исправить все самому, и, если бы дальнейшую игру предстояло вести ему, он бы ни минуты не колебался. Уж что-нибудь да придумал бы. Но маневрировать предстояло юнцу, и так с трудом справлявшемуся с множеством неожиданностей. Так что Рошфор не без сожаления вернул письмо в общую стопку, позаботившись о том, чтобы все бумаги оказались сложены как прежде.

- Хотел бы я знать, куда он девал второе, - процедил он, возвращая все бумаги Салиню.

Лейтенанту этого оказалось вполне достаточно. Оказаться замешанным в авантюре, в ходе которой приближенный Ришелье использует его и его людей, чтобы уничтожить компрометирующие его лично документы, ему не понравилось бы ни капли. Если же тот ничего подобного не планирует... Сен-Широн тут же поднялся. Понимая, что людям кардинала может понадобиться переговорить между собой.
- Не забудьте вернуться на пост, молодой человек.

Рошфор кивнул юноше на скамью напротив.
- Ну, какие предположения? - поинтересовался он совершенно серьезно. - Я сам английский шпион?
- Нет! - Салинь сначала изо всех сил замотал головой, потом только сообразил, что этот быстрый ответ тоже выдает его: ведь думал о подобной возможности, прикидывал. - Зачем вам? Вы знаете все пароли. Провели бы сами, куда нужно. Зачем вмешивать столько людей?
- Верно. Тогда что?
Молодой человек потупился и замялся. Проговорить очевидное ему было куда сложнее. Рошфор прищурился.
- Знаете, что вам следует сделать? Сообщить о том, что вы видели, его высокопреосвященству. Он знает вас. Он вас выслушает.
Гугенот только ниже опустил голову. Предложение пожаловаться на доверенное лицо кардинала самому кардиналу ему показалось насмешкой.
- Я совершенно серьезен, - заметил граф. - Доверие прекрасная вещь, но мы с вами едва знакомы. Что до монсеньора, то он никогда не поставит вам в вину то, что вы сказали ему правду.
- Простите, - Салинь окончательно покраснел, и лишился голоса.
- Да что вы, шевалье? - Рошфор откровенно усмехнулся. - Если бы вы неспособны были сложить два и два, и сделать разумный вывод, мы бы здесь не беседовали. Ну что, как он себя вел? Спокойно? Вам удалось с ним заговорить?
- Я только назвал пароль. Только что.
Рошфор обернулся и окинул насмешливым взглядом часовых, не слишком убедительно изображавших глухоту, прислушался.
- Интересно, он что, серьезно считает, что его станут выводить на воздух по требованию? Ладно-ладно, идите, смените этого бессердечного, и попытайтесь поговорить. Только сначала вино - помните?
Не занятые караулом солдаты потихоньку устраивались досыпать, Сен-Широн скрылся в сарае, намеренный отдыхать с комфортом, под крышей, и на заботливо припасенной соломе. Салинь, пользуясь временно предоставленной свободой, добрался до своей седельной сумки, и оглядевшись, достал оттуда "запасную" флягу. Напарник от крыльца проследил за его поступками с одобрением, Дюпон хмыкнул в усы - соображает новенький - и сделал в уме заметку, что надо бы навестить караульных, когда другие угомонятся. Остальным не было никакого дела.
Рошфор вернулся на свой наблюдательный пост, фляга с секретом пока что отправилась под крыльцо, а гугенот прошел в сени, помедлил какое-то время, собираясь с духом, и все-таки заговорил, не без робости.
- Я не могу вас вывести. Ключ у лейтенанта. Он ушел спать.

Отредактировано Рошфор (2018-05-23 12:29:17)

Мальчишеское "нисколько я вас не боюсь" Салинь вовремя проглотил. Однако, за дверью стоял еще один солдат, и особо тайные разговоры вести было не с руки.

- Вероятно, вы знаете больше меня, - скромно заметил он. - Нам просто сказали - подозрительное лицо, возможно шпион. Я..., - он замялся, и поделился наблюдением, - я не сказал бы, что лейтенант особенно как-то нервничает.

Вообще-то Салинь понятия не имел, были ли предосторожности, которыми окружили пленников, чрезмерными. Скорее, видимо, недостаточными - раз охраняемому лицу предстояло бежать. Сен-Широн назначил караульных - причем, в первую же смену поставил незнакомого новичка - небрежно подергал запоры, унес с собой ключ, и больше лишнего взгляда не бросил в сторону импровизированной темницы. По ту сторону дома никто не дежурил, участка регулярно не обходил. Пожалуй, если бы предстояло готовить пленным побег по-настоящему, самому, у юноши нашлась бы пара-тройка идей, с чего можно начать - идей, не гарантировавших, впрочем, что дело бы для него хорошо закончилось.

- Как, вы знаете мое имя? - это все-таки вырвалось непроизвольно, и потому прозвучало искренне.

Хотя, конечно же, англичанин просто слышал, как к нему обращались, это молодой человек сообразил буквально в следующую секунду. Вот если бы он и впрямь был человеком Давенпорта, тогда, возможно... и все равно совершенно не обязательно. Но попытаться все-таки стоило.

- Тише, сударь, - Салинь придвинулся к двери ближе, и понизил голос почти до шепота. - За дверью еще один часовой.

- Если вы знаете имя, то вам должны были сказать обо мне..., - Салинь в растерянности осекся, сообразив, что понятия не имеет, что именно о нем могли бы говорить - как о человеке, которому можно доверять? Или как о мальчишке, которого должно быть легко использовать? Что говорят английские шпионы друг другу о своих наемных агентах из местных? Вряд ли ведь что-то очень хорошее. - ...что-то, - закончил он неопределенно. - Сударь, все в силе! Я не забыл. Я постараюсь помочь.

Ладони у него горели, и толчки крови в губах отдавались точно так же, как если бы он действительно намерен был сейчас совершить предательство. Он никогда бы не смог сыграть это волнение, этот энтузиазм и готовность вступить в опасное дело, но сейчас его вело то, что когда-нибудь обещало сделать молодого человека превосходным лжецом - способность использовать настоящие чувства, чтобы сообщить собеседнику ложную картину.

- Нет, что вы! Когда я сменюсь, я уже ничего не смогу сделать, - Салинь загорелся еще сильнее - кажется, удавалось. - Я должен вернуться на пост. И потом - ведь за вами кто-то вот-вот приедет, верно? Здесь нет никого, кто мог бы, ну... допросить и прочее, - вспомнив о времени, он и сам заторопился, хотя говорить старался медленно и отчетливо, помня, что говорит с иностранцем. - Послушайте... Через час здесь все будут спать. Я знаю, как, не волнуйтесь, меня учили. Господин аф Доннер. Хотя, конечно, это не имя, а... Когда он исчез, начались аресты, - он перевел дыхание, и тут же в голову пришла мысль, которой заранее не оговаривали. - Послушайте. Вот что. Вы сказали ведь - окна не заколочены? Осмотрите засов, может быть, вы сможете что-то сделать? Хоть попытаться, чтобы остались следы изнутри - понимаете?

На пост действительно было пора вернуться, пока напарник не начал недоумевать, с чего это новичок застрял в сенях, препираясь с пленником. Но тому, по правде говоря, было больше дела до спрятанной под крыльцом фляги. Между тем, шум снаружи начинал утихать - утомленные за ночь люди потихоньку ложились досыпать, тихим ржанием переговаривались стреноженные кони, где-то вдалеке гавкнула собака, стал слышен щебет и клекотание из крон, а вот человеческие разговоры почти смолкли.

Отредактировано Рошфор (2018-05-27 13:13:08)

Салинь и сам понял, что поспешил, еще прежде, чем Винтер закончил говорить. И отступил. А что ему оставалось? Точно так же, как отступил бы, если бы все было правдой. Тем более, что в голосе англичанина он уловил что угодно, но не подозрение.

- Но... конечно. Простите. - его голос растерянно дрогнул, он вовсе был не уверен в этот момент, что уже не погубил все. - Я не подумал. Конечно, у вас должен быть свой план. Располагайте мной. Что я должен сделать?

- Я ничего не сделал еще..., - теперь Салинь по-настоящему растерялся. - Тут большая часть и так... люди устали, уже утро. Я собирался... неважно. Все будет в порядке. Я должен идти.

Теперь он уже и не отказался бы, чтобы напарник сюда заглянул, и поинтересовался, с чего он застрял, чтобы был предлог удалиться. Но нет, приходилось выкручиваться самому.

- Хорошо, - Салинь прошептал это быстро, и не осмелился сказать больше ни слова - боялся, что облегчение и торжество прозвучат в голосе. Хоть это ему удалось, может быть, и с другим как-нибудь получится? Оставались еще солдаты. И фляга. И письмо. Но тут ему на выручку пришел напарник. Все-таки заглянул в сени.

- Что это вы долго так?
- Так... Обсуждали исход кампании, - Салинь улыбнулся. Теперь это давалось ему легко. - Представляете, он уверен, что мы их боимся. Пришлось сказать... пару слов.
- Ну так..., - взгляд солдата был более, чем выразителен, тот покосился за дверь.
Молодой гугенот изобразил сомнение.
- Это не мое, - он легонько кивнул в сторону темницы - его мол, - не знаю, может, не стоит? Шпион все-таки. Мало ли что там?
- А вот и проверим! - солдат, который весь извелся уже в ожидании выпивки, тут же сунулся наружу, и готов уже был сам лезть под крыльцо. Салинь ничего не мог поделать - только разве что главную дверь прикрыть. Торжества и уверенности как не бывало. Рошфор сказал - поспит каких-нибудь два часа, проснется с головной болью. Но мало ли что? Тот сделал глоток, посмаковал: "хорошо шпионы живут" - и присосался.
Гугенот прислонился к стене, что было очень кстати, ноги не держали.
- Пейте. Я, кажется, сейчас же усну, если сделаю хоть глоток, - произнес он совсем тихо, прикрывая глаза, словно от усталости.
Тот солдат, что подменял его на посту, завозился - не спал, оказывается - поднялся, подошел.
- Нарушаем, - прищурившись, посверлил взглядом своего товарища, чье преступление было очевидно.
- И приглашаем присоединиться, - тут же вступился Салинь, все с той же застенчивой улыбкой. - Вы-то не на посту, - он только смочил губы, и передал сосуд подошедшему, после чего получил его назад еще изрядно полегчавшим. Встряхнул... Вот и появился предлог добраться до сумок. - Надо бы вернуть на место. Постоите еще чуть-чуть за меня?

Письмо действительно было там, где сказал пленник. Салинь торопливо сунул его за пазуху, а флягу все же спрятал не в эту же сумку, а к себе - мало ли, как дело пойдет, и кто будет копаться в вещах англичанина. И вернулся на пост, где уже вовсю зевали. Пожилой солдат утащился спать - здесь Салинь более или менее был спокоен. Ну, проснется с ломотой в голове, что с того? Он и высосал больше всех. А вот что делать с напарником, который тоже клевал носом, и уже норовил присесть на крыльцо?

Отредактировано Рошфор (2018-05-28 17:16:28)

Вокруг дома все давно затихло, а никакого движения не последовало, и Рошфор, подождав для верности еще с час, решил все же взглянуть, что происходит. Осторожно подобравшись поближе, он обнаружил сонное царство, как в волшебных сказках: солдаты спали, кто закутавшись в плащ, кто накрывшись попоной и подложив седло под голову. Вещи - в том числе и "шпионские" седельные сумки - были свалены в стороне без всякого присмотра. Стреноженные лошади разбрелись, насколько им позволяли путы, пощипывая жухнущую траву. Один из караульных дремал, присев на ступень крыльца, второй, сам не свой от растерянности, встретил его таким радостным взглядом, словно с небес спустился Спаситель, который сейчас решит все его проблемы, попутно отпустив все грехи. Рошфор приложил палец к губам, и поманил его в сторону стола, на котором еще оставались следы лейтенантской трапезы. Ожидая, по правде сказать, дурных новостей. Однако, выслушав отчет, сделанный лихорадочным шепотом, но довольно связный, граф убедился, что план удался. Почти. В главной своей части. Винтер клюнул на предложенную наживку - сделать так, чтобы он теперь с ней добрался до Альбиона, не уронив по дороге, требовало дополнительных усилий и воображения. Но когда это хоть один план удавался так, как он был задуман? Собственно, он уже в общих чертах понимал, что будет делать дальше.

- Вы правильно поступили, - успокоил он юнца, ожидавшего, похоже, выволочки за то, что не справился с заданием. - Хорошо, что не стали настаивать на побеге. Главное, он знает, где вас искать.
- Но... меня будут искать в полку Эстиссак, - Салинь воспрял духом, не получив выговора, и снова горел желанием вносить вклад в планирование операции.
Рошфор слегка усмехнулся. Застенчивый и серьезный, этот юнец чем-то, тем не менее, напоминал ему его самого в молодости. Хотя сам он конечно был... хм, побойчее.
- А вы не забывайте старых товарищей, - посоветовал он. - Найдите предлог заехать к ним раз, другой. Предложите лейтенанту выпить по стаканчику. Он больше вам не начальник, он согласится. Обмолвитесь, что в полку Пейре у вас хорошие перспективы. Будет повод - напроситесь охотником в какое-нибудь дело. И, когда станут вас искать, не раньше, чем через месяц или два, это и останется в памяти: участвовал с нами в одном-другом деле, потом вступил к Пейре, там служба задалась.

Рошфор не собирался ограничиваться только этим, рассчитывая и на тот разговор, что должен был у него еще состояться с Винтером, и где можно было обмолвиться о многом. Но молодой человек заслужил немного признания своей способности справляться самостоятельно. И еще немного секретов своего будущего ремесла - в том, что они еще встретятся, граф больше не сомневался. За разговором прошло достаточно времени, Салиню было пора вернуться на пост.
- А это я должен был уничтожить, - вспомнил молодой человек, протягивая ему сложенный лист, из которого выпал еще один.
Граф взглянул, и тихо фыркнул. Ему следовало бы испытывать благодарность к пленнику, хотя бы за намерение, но он бы с куда большим удовольствием предал огню другое письмо, поэтому с трудом сдержал саркастическую улыбку.
- Так уничтожьте, - он кивнул в сторону тлеющего костра. - Потом хоть клятву сможете дать, что сожгли его, не читая. Я вас забираю отсюда, под тем предлогом, что вы говорили с пленным, и на вас теперь нельзя положиться.

Ровно это же он позже заявил и лейтенанту, не забыв отметить также ни спавшего на посту солдата, ни тот прискорбный факт, что с тыльной стороны дома никто не караулит.

- Он даже успел переговорить с часовым. К счастью, это был мой человек, но на всякий случай я забираю его с собой. Вы отвезете пленников в форт Луи, там будут предупреждены. И прошу вас, будьте внимательны. Между нами - его высокопреосвященство может пожелать сам с ними поговорить. 

Граф прикинул, что трех дней в плену Винтеру должно вполне хватить на то, чтобы и подумать, и пожалеть, что не воспользовался помощью, которую ему предлагали. А ему самому - чтобы "добраться" до Ла Рошели по каким-то своим делам, и не вызвать слишком уж больших подозрений, когда он явится освобождать пленника, встревоженный якобы тем, что его письма могут попасть в чужие руки, или движимый чувством благодарности за то, что с самым компрометирующим из двух этого не случилось. Чем приходилось пожертвовать почти наверняка - так это возможностью выяснить из первых рук, с кем Винтер встречался на побережье. Но это граф рассчитывал за три дня попытаться сделать и без его помощи. Забегая вперед, сразу скажем, что рассчеты эти не оправдались, но было решено, что один фальшивый осведомитель, которого контролирует кардинал, стоит больше, чем целая дюжина настоящих, а тем более чем один бесшабашный деятель, готовый встречаться во время войны с англичанином "по личному и семейному делу" - Винтер дал ему в этом честное слово, и, учитывая все предыдущие обстоятельства, в этом вопросе Рошфор поверил. Под Ла Рошель до конца войны Рошфор больше уже не вернулся, так что господин д'Артаньян, как обычно, вышел сухим из воды.